Я ловлю сперму, стекающую по её подбородку, и вытаскиваю член, заменяя его своими испачканными спермой пальцами.

— Оближи их дочиста, хорошая девочка. До последней капли.

По её щекам текут слёзы, глаза полны влаги, губы распухли, но она всё равно берёт мои пальцы в рот и облизывает их дочиста, не отрывая от меня взгляда. Я всё ещё возбуждён, мой член отказывается опадать даже после такого мощного оргазма, и всё, о чём я могу думать, пока моя жена слизывает мою сперму с пальцев, это то, что она чертовски идеальна.

Она от природы покорная. Обучаемая. Невинная. Я мог бы превратить её в идеальную секс-игрушку, в послушную, идеальную куклу, которую я мог бы трахать, когда захочу, которая вставала бы на колени, чтобы доставить мне удовольствие, именно так, как я её научил. Я чувствую, как мой член снова напрягается от одной этой мысли, и меня охватывает чувство вины, желание и отвращение сплетаются в странный узел в моём животе. Я испытываю отвращение к себе… и у меня снова встаёт.

— Я всё сделала правильно? — Шепчет она, всё ещё стоя на коленях и глядя на меня снизу вверх. Кажется, ей ещё не пришло в голову пошевелиться. Она ждёт, что я скажу ей, что делать дальше.

Чертовски идеально.

— Ты всё сделала отлично, хорошая девочка, — бормочу я. — Моя хорошая девочка.

— В следующий раз у меня получится лучше. — Она облизывает нижнюю губу, и я сжимаю челюсти.

— Следующего раза не будет, Сиена. Я же говорил тебе…

— Говорил. — Она прикусывает губу. — Я надеялась, что этого будет достаточно…

— Дело не в том, насколько это было хорошо, дикая кошка, — резко говорю я, и в моём голосе снова слышится властность. — Дело в том, что ты должна следовать инструкциям. О том, что ты должна мне подчиняться. Ты здесь для защиты, а не для того, чтобы доставлять мне удовольствие. И ты уже дважды нарушила правила. — Я беру её за локоть и поднимаю на ноги, и она без сопротивления встаёт. Мне кажется, я вижу разочарование на её лице. — Я не забыл, что за это тебя нужно наказать, дорогая.

Она ещё сильнее прикусывает нижнюю губу.

— Что ты собираешься делать? — Шепчет она, и я вижу страх в её глазах, страх, который, чёрт возьми, не должен меня возбуждать, но всё равно посылает дрожь по моему напряжённому члену.

Я опускаю руку, засовываю свой твёрдый член обратно в штаны, застёгиваю ширинку и пуговицу. Мой член снова рвётся на свободу, но теперь дело не в моём удовольствии. С меня хватит. Сейчас мне нужно напомнить Сиене о правилах, о том, что я ей говорил, и о последствиях, если она ослушается. А потом, если она хорошо воспримет наказание, я позволю ей кончить, прежде чем уйду спать. Я рассуждаю так: если она останется возбуждённой и неудовлетворённой, это не заставит её вести себя лучше, но я знаю, что, как бы это ни было правдой, я всё равно заставлю свою жену кончить, потому что хочу снова услышать, как она испытывает оргазм.

— Иди сюда. — Я возвращаюсь к кровати и опускаюсь на край матраса. Сиена хмурится, подходя ко мне, и на её красивых губах появляется лёгкая растерянная улыбка. Как только она оказывается передо мной, я обхватываю её за талию и одним быстрым движением притягиваю к себе на колени.

Она резко вскрикивает от неожиданности и хватается рукой за край кровати, чтобы не упасть. Одной рукой я кладу ладонь ей между лопаток, чтобы удержать на месте, а другой тянусь к поясу её шёлковых пижамных шорт. Я стягиваю их вниз, обнажая её стройные округлые ягодицы, и Сиена снова вздыхает. Я прижимаю ладонь к её голой заднице, прикрытой лишь тонкой кружевной полоской между ягодицами и над киской, и откидываю её волосы набок, чтобы другой рукой обхватить её за шею.

— Ты получишь порку, непослушная девчонка, — бормочу я, чувствуя, как мой член дёргается и напрягается от возбуждения. — На этот раз пятнадцать ударов рукой. А в следующий раз, дикая кошка, если будешь непослушной, получишь двадцать ударов ремнём. Ты поняла?

В её голосе слышится дрожь, когда она отвечает.

— Да, — её голос дрожит, но какая-то часть меня думает, что дело не только в страхе. Что в этом есть и возбуждение.

Но мне хочется так думать. Так хочет думать мой ноющий член. Не может быть, чтобы всё было так просто: мою жену, которую заставили выйти за меня замуж, заводит мысль о том, что я отшлёпаю её за нарушение правил.

Я провожу рукой по её ягодицам и чувствую, как она вздрагивает. Я чувствую её запах: сандал и ваниль, исходящие от её тёплой кожи, и что-то ещё. Кажется, это её возбуждение, сладкое и тёплое. Если бы я просунул руку между её бёдер, то, думаю, обнаружил бы, что она вся мокрая.

Мой член пульсирует. Я только что кончил, но уже хочу кончить снова. Я умираю от желания снова кончить в эту женщину, заполнить ещё одну её дырочку своей спермой.

— Считай вслух, — предупреждаю я её. — Каждый раз. — А затем я резко опускаю руку на одну из её ягодиц.

Шлепок! Сиена вздыхает, с её губ срывается тихий вскрик, но она послушно, задыхаясь, произносит:

— Раз!

— Хорошая девочка. — Я снова опускаю руку. И ещё раз. Дрожащим голосом Сиене удаётся вести счёт, и она не сопротивляется. Только когда я дохожу до десяти, она начинает вырываться, ёрзая у меня на коленях.

— Больно, — умоляет она со слезами в голосе. — Дамиан...

— Так и должно быть. — Я снова опускаю руку. — Ты будешь снова заходить в мою комнату, когда тебе не положено, Сиена? — Шлепок!

— Одиннадцать… нет! Нет, я не буду!

— Ты будешь дразнить меня, чтобы я позволил тебе прикоснуться ко мне? Умолять меня о моём члене, когда я говорю тебе «нет»?

— Двенадцать! Нет, Дамиан, я…

— Я тебе не верю. — Я снова опускаю руку.

— Тринадцать! Я…я не буду умолять тебя о члене. Я обещаю. Я буду...

Шлепок!

— Четырнадцать! Я не буду заходить в твою комнату, если только ты...

Шлепок!

— Если только я что, Сиена?

— Если только ты не пригласишь меня... пятнадцать! — Её голос срывается, становится хриплым, и она задыхается, всё ещё ёрзая у меня на коленях. Мой член становится твёрдым как железо, болезненно напряжённым, и мне хочется поднять её, освободить его и насадить на свой ноющий ствол. Я хочу наполнить её своей спермой, трахать её всю ночь, пока она не сможет ходить. Моя рука горит от шлепков, а от вида её красной, пылающей задницы мне хочется наклонить её над кроватью.

Я, чёрт возьми, схожу с ума из-за этой женщины и не знаю, что делать.

Я сказал, что позволю ей кончить, если она примет наказание.

— Я не буду приглашать тебя, Сиена, — твёрдо говорю я ей, и я знаю, что говорю это себе так же, как и ей. — Вот и всё. После сегодняшнего вечера ты покажешь мне, что усвоила урок и будешь хорошей девочкой. Больше таких выходок не будет.

— Я... обещаю, — выдыхает она, и я вижу, как её бедра сжимаются вместе. Она влажная. Я знаю, что это так. И я так сильно хочу её, что мне больно.

— Тебя когда-нибудь шлёпали, дорогая?

— Нет, — шепчет она.

— Ты понимаешь, что я сделаю это снова, если ты нарушишь правила?

— Да.

— В следующий раз я возьму ремень. — Она тихо всхлипывает, и я жалею её.

— Хорошая девочка. Ты так хорошо приняла мой член и своё наказание. А теперь ты получишь свою награду. — Я помогаю ей встать с моих колен, стиснув зубы от того, что она больше не давит на мой член. Я поворачиваю её и укладываю на кровать, а сам ложусь рядом. Мне будет чертовски тяжело находиться с ней в одной постели и не трахнуть её, но я твёрдо намерен выполнить своё обещание и сделать это хорошо.

— Я... — Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, откидываясь на подушки. Мои руки уже на краю её стрингов, я спускаю бретельки вниз по бёдрам и киваю на её шёлковый топ.

— Сними его, дорогая. Я хочу увидеть эту прелестную грудь и хочу увидеть, как ты раскраснеешься, когда я доведу тебя до оргазма.

Её щёки уже горят, лицо раскраснелось, и она молча тянется к краю топа. Когда она стягивает его через голову, обнажая свою маленькую грудь с уже затвердевшими сосками, она смотрит вниз, туда, где я стою на коленях между её бёдер.