В животе сжимается от страха и смирения. Ведь я на это подписалась, не так ли? Защита в обмен на… это. На то, чтобы быть его женой во всех смыслах этого слова. Конечно, он этого ждёт. Мужчины всегда так делают.

Я потом не могла ходить, так мне было больно. Но Кармен также сказала, что от секса с ним она кончила. Но ей нравится жёсткий секс. Не знаю, понравится он мне, если я... На самом деле я вообще не знаю, какой секс мне нравится. У меня совсем нет опыта. И я в ужасе от того, что Дамиан либо будет ожидать от меня того, чего я не смогу дать, либо просто будет брать то, что хочет, и в процессе сломает меня. Физически, если не эмоционально.

Лучше он, чем пятеро мужчин на камеру, говорю я себе, втягивая воздух. Это лучше, чем стать жертвой торговли людьми, как сказал Дамиан, если бы он и его люди не появились и не положили конец всей этой операции.

Просто сорви пластырь. Надеюсь, всё не так плохо. Надеюсь, он кончит быстро и будет не слишком больно…

Мои руки дрожат, когда я тянусь к подолу рубашки и стягиваю её через голову, пока не передумала. Я отбрасываю её в сторону и остаюсь в одном бюстгальтере и обрезанных шортах. Мне приходится бороться с желанием прикрыться руками, потому что от прохладного воздуха в комнате по коже бегут мурашки. С кондиционером здесь точно проблем не будет.

Дамиан замирает, напрягается всем телом и смотрит на меня, демонстративно не опуская взгляд.

— Что ты делаешь?

— Мы женаты. — Я с трудом сглатываю, и мои слова звучат сдавленнее, чем мне хотелось бы. Я не хочу, чтобы он думал, что я трусиха, после всего этого. — Ты ведь этого хочешь, верно? — Я начинаю расстёгивать бюстгальтер, но его голос останавливает меня.

— Стой.

Приказ звучит резко, не терпя возражений, и мои руки замирают. Я поднимаю на него взгляд, сбитая с толку выражением его лица. Он выглядит... злым? Я не могу понять. Он меня не хочет?

— Я сказал: «Стой». — Он делает шаг назад, увеличивая расстояние между нами. — Надень рубашку обратно.

— Я не понимаю. — Мой голос звучит тише, чем я хотела. — Это наша брачная ночь. Я… ты не хочешь?..

— Нет. — Слово звучит ровно и окончательно. — Это не то, чего я хочу. — Он делает ещё один шаг назад, словно ему нужно увеличить расстояние между нами как можно сильнее.

Я моргаю, глядя на него, и с каждой секундой моё замешательство нарастает. Я не могу заставить себя посмотреть вниз и проверить, возбуждён ли он. Если да, то это только усилит моё замешательство и страх, а если нет… ну, я не знаю, как к этому относиться. Может, с облегчением? Или с беспокойством? Я слишком устала, чтобы даже пытаться назвать эмоции, которые бурлят во мне.

— Но…

— Ничего этого не будет. — Его голос звучит резко и отрывисто, как будто он злится на меня... или, может быть, на себя? Как и многое другое, что произошло, это не имеет смысла. — Не сегодня, — добавляет он. А потом: — и вообще никогда.

Облегчение накрывает меня так внезапно и полностью, что у меня едва не подкашиваются колени. Я не знаю, почему он так говорит, почему я ему не нужна, но в этот момент я чувствую невероятное облегчение от того, что мне не придётся заниматься с ним сексом сегодня вечером... или вообще когда-либо, по его словам. Я беру свою рубашку с того места, куда её бросила, и дрожащими руками натягиваю её обратно.

— Я не понимаю, — шепчу я, глядя на него и натягивая серую ткань. Хотя... я не знаю, нужно ли мне это понимать. Может быть, достаточно просто радоваться тому, как всё складывается.

Дамиан проводит рукой по своим светлым волосам, и выражение его лица, и этот жест говорят о его разочаровании. Во мне или в том, что он сегодня не переспит ни с кем, я не знаю, но он явно взволнован.

— Этот брак - ради защиты. Ничего больше. Ты мне ничего не должна, и я ничего от тебя не жду.

— Но мы же женаты… — Я не знаю, почему спорю. Меньше всего мне хочется, чтобы он передумал. Но в этом нет смысла, а мне нужно, чтобы в этой ночи был какой-то смысл. По моему опыту, мужчины так себя не ведут.

— На бумаге. — Выражение его лица непроницаемо. — Это всё. Юридическая уловка, призванная сохранить тебе жизнь. Дать Константину повод защищать тебя.

Я отступаю назад, пока не чувствую, что упираюсь ногами в край матраса, и опускаюсь на край огромной кровати. Ноги внезапно становятся такими слабыми, что я не могу на них удержаться. Кажется, я никогда так не уставала, даже когда Адам был младенцем и я почти не спала. Я нервно облизываю пересохшие губы и вижу, как взгляд Дамиана на долю секунды опускается на мой рот, прежде чем он снова смотрит на меня.

— И что теперь будет?

— А теперь отдохни, — сухо говорит он. — Мы поговорим завтра, после того как я обсужу всё с Константином. Здесь ты в безопасности, Сиена, и Адам тоже. Сосредоточься на этом.

Странно слышать, как он произносит имя моего сына. Я чувствую странное волнение в груди. Я боюсь этого человека, и всё же…Я не думаю, что он причинит вред мне или Адаму.

— Дамиан? — Я выкрикиваю его имя, когда вижу, что он тянется к двери, и он останавливается, оглядываясь на меня. — Спасибо, — выдавливаю я. — За то, что спас меня. За то, что привёз нас сюда. Я… спасибо тебе.

На его лице мелькает удивление.

— Запри за мной дверь, — говорит он вместо того, чтобы ответить на мою благодарность. — И не открывай её никому, кроме меня или миссис Хорват.

Затем он уходит, оставляя меня одну в роскошной спальне, которая, судя по всему, теперь принадлежит мне.

Я долго сижу, пытаясь осмыслить всё, что произошло. Сегодня утром я проснулась в своей тесной квартирке, беспокоясь о том, хватит ли мне денег на продукты, смогу ли я оплатить электричество и смогу ли я заплатить Мэри, чтобы она присмотрела за Адамом на следующей неделе, пока я буду на работе. Сегодня вечером я сижу в особняке, замужем за человеком, которого едва знаю, а мой сын спит в комнате, которая лучше всех тех, где мы когда-либо жили.

Я также стала мишенью для незнакомых мне людей и оказалась в ловушке ситуации, которую не понимаю. Я не знаю, почему меня похитили сегодня вечером, почему они выбрали меня, что я сделала такого, из-за чего оказалась в этом фургоне.

Но я знаю, что, если бы Дамиана там не было, я бы, возможно, не выбралась. Возможно, я бы больше никогда не увидела своего сына. Я благодарна ему… Я просто не знаю, как теперь сложится наша жизнь.

— Не думай об этом, — говорю я себе, падая на кровать. Я могу жить только сегодняшним днём. Завтра, вероятно, появится больше информации, больше поводов для размышлений. Я могу обдумать всё это с ясной головой, после того как как следует высплюсь в постели, которая кажется облаком, а ужасы сегодняшнего вечера останутся позади.

Я смотрю в потолок. Я не могу перестать слышать в своей голове голос Дамиана, его резкие слова, когда он велел мне остановиться и одеться. Он мог бы взять то, что хотел… если бы хотел. Я уверена, что в его мире большинство мужчин поступили бы именно так. Но он этого не сделал.

А что, если Кармен солгала? Может, она просто хотела, чтобы другие девушки думали, что она была с Дамианом. Может, он совсем не такой? А может, и такой, просто я ему не нужна. Интересно, должна ли я чувствовать себя оскорблённой, обиженной… но я не могу сейчас об этом думать, чтобы не испытывать ничего, кроме облегчения от того, что я лежу в этой постели одна, а не ублажаю едва знакомого мужчину.

Может быть, Дамиан не так прост, как кажется, а может быть, он просто жестокий и хладнокровный боевик Братвы. В любом случае, сегодня я этого не узнаю. Хорошо это или плохо, но этот опасный и сложный человек - единственное, что стоит между мной, моим сыном и людьми, которые хотят нашей смерти. И на данный момент этого достаточно.

Думаю, мне стоит принять душ. На моей коже и одежде кровь, я вся в поту и грязи после событий этой ночи. Но кровать мягкая, а в комнате блаженная прохлада, и тихий шелест кондиционера служит приятным фоновым шумом вместо привычного грохота.