Вишнёво-красные губы размыкаются для поцелуя.

Экстремально крупный план: открытые язвы.

Прерывистые сигналы.

Мёртвое мясо.

Труп.

Наложение лица Джорджа.

Чёрные мухи роятся на плоти.

Мне хочется (мне просто хочется)

по-настоящему коснуться тебя

(Пожалуйста) дай мне коснуться тебя.

Всего тебя, настоящего тебя

Мне только хочется!

Щелчок и вспышка статической интерференции.

Сксксиззклтхххммммммксксстккккк!

Теперь на смену пришло лицо Мелиссы, завладело пространством, образ наводнял черты Нолы, оккупируя место на её плоти.

Джордж вскрикнул. Без слов. Тогда он нашёл только одно слово, которое с трудом мог выговорить без слёз. Её имя.

Мелисса…

Нола открыла глаза. Она почувствовала, что её руки сжаты вокруг тёплой влажной материи, шеи.

Джордж ахал, борясь за возможность дышать.

Нола ужесточила хватку.

Она держала лицо Мелиссы поверх собственного, раскрашивая в то же время свои руки паникой, бурями, внезапными взрывами шума, детонацией, игрой музыки, серебряным пламенем гитарного звука, электризованным, раскалывающимся, пока не остались лишь оборванные струны чистого света, цвета, и гула гитары, заполнившие фон экранов её рук, обхватывающих шею Джорджа, вглядывавшегося в призрачное лицо своей дочери. И тогда лицо Нолы взяло верх, её собственные черты выплыли из какого-то паршивого демо-ролика, яркая улыбающаяся полупрозрачная маска самой себя, которую она носила так долго, до теперешнего момента, и боль от этого заставляла пальцы сжиматься крепче:

Хочется касаться тебя,

просто (хочется) касаться тебя,

настоящего тебя, мне просто хочется!

Мышцы сокращаются,

Её собственное горло сжимается, когда она чувствует

Тиски жертвы

Тиски тела

Тиски дыхания, сжимание

Ногти скребут

Кровь…

Сейчас!

Вдруг:

ВСПЫШКА света из тёмного портала линзы камеры. Глазастый монстр-циклоп, засасывающий её, засасывающий Нолу, желающий её, алчущий. Пение камеры:

Образ, образ, образ,

Дай мне свой образ!

Дай мне свой

Дай мне свой

Дай мне свой образ!

Вспышка,

уиррррр

вспышка

уиррррр

вспышка.

Там стоял фотограф Пекман, в нескольких футах. Его палец жал на кнопку спуска затвора, снова и снова, выстрел за выстрелом.

Руки Нолы сами разжались. Они убрались с шеи Джорджа, позволив ему упасть вперёд на колени, на землю, в грязь. Тогда он застонал.

Пекман подошёл ближе. Он нуждался в этом. У него не было другого желания, кроме желания заснять эту светящуюся электричеством женщину на фото, в цифрах, пикселях. Эти фотографии возбудят и завоюют глаза и сердца, они будут мерцать с экранов по всему миру. Его имя будет распространяться вместе с ними. Он будет единственным, эксклюзивным источником.

Нола отступила, углубляясь в лес.

Камера преследовала её, заведённая, срабатывающая, изголодавшаяся, жаждущая света, эта маленькая чёрная коробочка охотилась своим блестящим машинным глазом на кожные картинки.

Нола повернулась и побежала в темноту, в каскад дождевых капель. Путаница веток, сети потрескивающих листьев. Скрытые тропы, неизвестные маршруты.

Паника. Красная дымка в поле зрения.

Нола. Бежит, спотыкается.

Пекман преследует её, камера наготове,

Снимает.

Клик уиррррр, клик клик уиррррр.

Приближаясь к ней.

Нола упала, спрятавшись за стволом дерева.

Она могла слышать продвижение камеры через деревья, сияющее чудовище из хрома, стекла и сверкающего чёрного пластика, приближающееся, выискивающее, вглядывающееся.

Треск веток, близко

Уффф…

Затаила дыхание.

Шаги всё ещё раздаются, ищут.

Заикание линзы.

Нола сбросила одежду, обнажив столько плоти, сколько возможно. Она выбрала другой путь, продвигаясь шаг за шагом, медленно, тихо. Её тело искало частоты, вызывая трансляции листопада поздним летом: падающие лепестки, зелёные листья, красновато-коричневатые оттенки, узловатые ветви, всклокоченные клубки птичьих гнёзд, чёрная внезапная муть и шум взмаха крыльев, крики птицы, игра теней, капли дождя, пятнистый свет, шум насекомых, крики животных. Этими эффектами она раскрасила себя.

Камуфляжный канал.

Сегодня, прямой репортаж из Леса Грёз!

Оголённая плоть, пылающая образами.

Не переключайтесь, если хотите увидеть больше!

Пекман ждал, сохраняя спокойствие.

Деревья двигались в деревьях, ветви в ветвях, дрожали, создавая какое-то местное волнение.

Шиммер-поляна.

Его глаза были поражены, наполовину ослеплённые увиденным, и его камера безумно всюду щёлкала, не зная, где искать. И все числа внутри машины, все маленькие единицы и нули, сожгли себя дотла,

на ярко-тёмном трепете ветвей,

листик за листиком,

так тело Нолы растворялось

в лесу,

становясь лесом.