Сны были, но они перемежались со вспышками программ в её голове. Она представила свой язык. Она могла чувствовать его жар, тяжёлая плоть — розовая и мокрая, пропитанная образами ливня, книг и пантер, деревьев и блеска,

слёз на юном девичьем лице

подсвеченном

искра, искра, ВСПЫШКА:

Язык Нолы увлажнился электрическим гул-привкусом,

электрической жизнью.

Часы тикали.

Серебрянное мерцание за окном, мягко ложится на её тело, полураскрытое на кровати, пока ночь уходила к раннему утру. Её кожа покрылась более спокойными трансляциями: волны на берегу, клубящийся туман, солнечный блик.

Медленно, замедленно…

Она ещё спала, сновидела.

Видела сны…

Она видела тело Мелиссы, её силуэт.

Мелисса Голд, молодая женщина, была видна всё отчётливей, выбираясь из экрана по направлению к Ноле с такой болью на лице, что созерцание этого было болезненным. Нола отразила каждое её движение, вовлёкшись в жизнь сна,

дальше, ближе.

Сквозь стекло Купола, сквозь экран.

Пока руки не встретились, пока пальцы не переплелись.

Пока их глаза не замкнулись друг на друге,

глубокие и тёмные.

(Руки, красные… красные…)

Мелисса напрягла хватку. Что-то проскользнуло между ними, Нола могла это чувствовать, свет, огонь.

Вспышка.

Что-то потрескивало. Статический заряд.

Мелисса выскальзывает. Далёкая.

Близко.

Далеко.

Теперь вне досягаемости../..>

*//..,>

Искра,,,*/

../.(+,,,потрескивание

черепа..,’/>..плавление..),//>...

../*/ <.+...

Нола всё ворочалась и ворочалась в своём сне.

Видя… бросая взгляды…

Руки, красные от крови. Что? Почему?

Пальцы

истекают. Красным.

Нет…

Руки Мелиссы. Измазанные.

Красным.

Мелисса со своим маленьким каменным лезвием, режет себя.

Кромсает себя, свой живот.

Ясно видно во сне.

Мелисса. Нет. Не надо… пожалуйста…

Так ясно… болезненно, чётко. Нож работает с осторожностью, с выверенной точностью поддерживая боль, нанося мелкие порезы по плоти живота.

Художественная работа.

Что же ты делаешь? Остановись. Пожалуйста, не надо…

Голос Нолы, её сновиденный голос неслышен.

Остановись сейчас же.

( скликк )

Слабый шум. Мягкий щелчок и гул камеры.

Нола пошевелилась.

Сон… ах… ну да… хорошо… просто сон…

Синяя вспышка.

Крошечная чёрная линза открывается в затемнённой комнате.

!фззкзззззтзк!

ворует свет и цвет с её кожи.

Нола простонала и вскрикнула.

Она проснулась.

…

Гостиничный номер, темнота.

Затем жёлтая вспышка света, мягкая, распространяется

Исчезает.

Её глаза были затуманены, полуприкрыты, но она могла видеть стоящего там молодого человека, Джо Палмера, своего временного любовника, того, кто вцепился в темноту. Но сейчас он стоял в стороне, его лицо, полускрытое тенью и светом гламкамеры, которую он держит, его тело неподвижно, лишь один палец снова и снова щёлкает затвором, собирая всё, что было у Нолы, все её разнообразные излияния, её тело, мелькающее каналами в ночи.

Он пододвинулся ближе ко рту, её губы, расцвеченные цветовыми пятнами, крохотными картинками, движущимися силуэтами. Губы, двигавшиеся, ещё едва ли. Шепчущие.

Джо. Джо, не надо. Остановись.

— Всё хорошо. — Отстранённый ответ. Голос Джо. — Я лишь хочу… я хочу сохранить тебя для воспоминаний. — Тихий голос. — Чтобы смотреть на тебя, когда ты уйдёшь. На твою красоту. Чтобы увидеть тебя снова.

Остановись. Остановись сейчас же.

Щелчок камеры.

— Только для меня, — прошептал он. — Только для меня одного. Обещаю.

Нола застонала.

Её живот горел.

Медленный порез и удар лезвия — медленно, осторожно…

Нола чувствовала это. Каким-то образом сон стал настоящим.

Как это может быть?

Она явно ощущала боль от лезвия, и когда откинув простыню она посмотрела вниз, на свою обнажённую плоть, она там увидела:

Кровь.

Кровь на её коже, на её животе и руках.

Царапины:

Множество царапин, нанесённых по кругу, создавали форму.

Крохотные, маленькие порезы.

Из каждого сочилась кровь,

пронзительно красная.

Сердце Нолы подпрыгнуло, её дыхание

остановилось.

Она смотрела вниз, в медленном ошеломлении, на рану.

Грубый набросок человеческого глаза посмотрел на неё в ответ с плоти. Веки, глазное яблоко, расширенный зрачок, несколько ресниц.

Слеза.

Разум Нолы раскололся надвое:

Одна половина видела кровь, которая была лишь съёмкой о ранах, захваченной с волн трансляции.

Её рука двигалась сквозь волну сигналов

её пальцы сухие

невредимые

не запятнанные кровью

но проецировавшие кровь.

Другая сторона её разума чувствовала пытки

воображая сам акт;

нож, рассекающий плоть

снова

снова.

Нож

Точка прикосновения…

Медленная болезненная решимость

Сккрссскттт…

Нола заплакала, привлекаясь к Джо.

Камера вспыхнула

мягко

жёлтым.

— Джо, — сказала она. — Джозеф, включи экран.

— Что?

Включи его.

Он повиновался. Положив камеру, двинулся к маленькому приёмнику, на встроенном в стену вращающемся металлическом штативе.

Он включился на Куполе Удовольствий.

И они увидели, как уже было показано на животе Нолы, раны Мелиссы.

Живьём и напрямую. Крутим, как мы говорим.

Мелисса резала собственный живот импровизированным лезвием, вырезала символ глаза. Глаза, который смотрел крупным планом прямо с экрана.

Человеческий глаз из крови

и слёз.