Пульсация раны.

Теперь Нола одна. Она едва ли может удержать руки на руле, едва ли различает дорогу впереди, через муть раннего утреннего дождя, бит перегрузки.

Слишком много информации.

Слишком много картин.

Медленный красный поток стекает с её живота и рук — капля за каплей.

Её плоть исчерчена кровавой диаграммой, оставленной спроецированным ножом.

Всё ещё не придя в себя, шатаясь. Всё ещё думая как-то вмешаться, как-то помочь, очистить от крови, закрыть и зашить рану.

Живот Мелиссы.

Теперь Нола это знала.

Руки Мелиссы.

Нола ловила последние новости с аэроволн, из огненной искрящейся паутины эфира. Миллионы сигналов сновали туда-сюда сквозь серый свет, сквозь облака и пыль, и разбросанный ветром мусор. Она видела их глазом своего разума, его обширный массив коммуникации. Кустарное орудие Мелиссы, исследованное в деталях, обсуждалось экспертами, это тонкое суровое лезвие из заострённого камня и проводов, обмотанное грязными тусклыми волосами. Этим она продолжала вредить себе.

Семь порезов на животе.

На деле, порезы были незначительными — произведения в большей степени искусства, чем вреда.

Демонические отметины, ритуальные шрамы.

Глаз. Форма и символ.

Злое око. Всевидящее око.

Гор.

Купол Удовольствий вырабатывал свою магию, его кожа снов, оживленная теми же образами, оком яда, оком любви, всплеском красного, фонтаном, алой луной, роем мух с малиновыми крыльями, похоронными песнями, кроваво-лепестковыми цветами. Цветенье и увядание, цветенье и увядание, и снова цветенье.

Фигуры зрителей поднялись, привлечённые остриём лезвия, в тот момент, когда его острота встретилась с плотью. Инцидент показывали снова и снова по сети, по мере того, как люди подключались к кровопролитию.

Жертва, угождающая себе, обрабатывающая себя. Составляющая карту своей кожи.

Камеры наезжали.

Тело отвечало.

Наконец, нож поднялся в руках Мелиссы, обеими руками, чтобы медленно опуститься через податливую кожу самого Купола, делая тоненький надрез, вскрытие.

Из раны просочился пигмент.

Одна. За рулём.

Воздух стал тёпл, влажен, тяжёл.

Наедине с картинками, с потоком сообщений, поступающих из эфира, наедине с фазово-сигнальным порханием, то совпадающим, то расходящимся с её собственным дыханием, с собственным сердцебиением. Зксссстсзкстт! Её собственный образ, захваченный камерой, передаётся, проецируется на её собственное тело. Сцена в баре, когда она показала себя, выставила свой коже-экран напоказ людям. Всё это теперь было на обозрении, на экранах всей страны. Послания, отправленные ей по волнополям, пойманные: видео, хвалебные слова, желания, восхищения, сомнения. Всё — ей. Всплески и проклятия, и миленькие нарисованные сердечки, и чаяния, и все языки, виляющие ликованием, и опасностью, и тайной.

О ней. О Ноле. Ноле Блу.

Её слава вернулась в колею. Больше, чем когда-либо.

И она всё ещё пыталась заблокировать поток картинок, отрезать себя от сигнала.

Продолжая ехать.

Сзксзсссзтзтззт.

Нола наедине с электрическим спектром, блуждающим в статике.

Бип. Бип. Бип бип бип.

Поёт телебаг.

Лицо Кристины.

Нола переключает баг на громкую связь.

— Нола! Ты где?

— Путешествую.

— Ты во всех новостях. Все тебя смотрят.

— Знаю.

— Вернись на базу. Мы с этим можем поработать, позволь этому случиться.

— Не могу.

— Нола! Подожди…

Хватит. Конец передачи. Багдаун.

Хвала тишине.

Нет. Не возвращаться, не теперь.

Она взглянула в зеркало заднего вида — ничего. Лицо было чистым, без образов.

Всё ещё чистый экран.

Машина ехала.

Город пылал жизнью. Окутанные ливнем дороги. Билборды. Цвета, тающие в воздушном потоке машин, мигающие рекламами пищевых добавок, пудры для лица, шоколадных батончиков, режимов поддержания фигуры от знаменитостей: все эти товары предлагали многочисленные мужчины и женщины — резиденты Рая Нулевого Размера.

Наплыв кожекадров, образов.

Женский глаз, открывающийся… цветкоподобно…

Ей надо было знать, всё ли с Мелиссой в порядке, на самом деле.

Нола сканировала кожеволны собственной плоти, ища ключи, ответы. Находя только сплетни, туманные слухи, дикие предположения. Болтовня. Компания молчала. Мелиссе дали бинты, мазь.

Купол закрылся.

Участница оставалась внутри, сейчас она спала.

Только по своему решению она может уйти. Это прописано в контракте программы, подписано и согласованно.

Мелиссе снились сны, и Купол грезил с ней, наполненный чёрным небом, падением комет, хлопнувшей дверью.

Нола чувствовала эту странную связь, эту острую боль.

Ей снилась девушка с экрана, молодая женщина, попавшая в ловушку экранного мира.

Соединение.

Ей снилась девушка.

Снились порезы на коже.

Каждый чувствовался, как свой собственный.

Каждая капля крови.

Её собственная.

Всё, что могла сделать Нола сейчас — держать руки на руле, нажимать ногой педаль газа, позволяя дороге увлекать машину в одном кажущемся верном направлении, ведомая силами, над которыми она по-настоящему не властна.

11:30

Время уходит.

К ней пришёл Джо: его лицо, его тело.

Воспоминания.

Нола чувствовала смятение.

Она всё ещё чувствовала на своей коже глазок гламкамеры, ворующий у неё секреты, чуть ли не открывающий раны шире. Наблюдающий за ней, поедающий её. Ей пришлось сбросить свою оболочку, и молодой мужчина возобладал.