Но это реальность. Действительность.

Ей приходилось напоминать себе об этом факте.

Здесь. В этот момент, видом, звуком, вкусом, запахом, прикосновением, мир в пьесе.

Луна наверху, блекло-жёлтая, затянутая облаками.

Между стволами деревьев движется что-то невидимое, какая-то тварь. Живая.

Живая…

Продолжай думать. Продолжай верить.

Дыши.

Собирай сведенья.

Не сходи с пути.

Долгое путешествие она предприняла, чтобы добраться сюда, так близко. Через всю страну, через деревни, минуя города.

Дорога извивается.

Нола продолжала спускаться по грубой лесной дорожке. Она пробиралась между ветками, сгибая их, пока они не достигали пределов своей гибкости.

Серая ползучая мокрица.

Мягкий влажный ковёр папоротника и цветов под ногами.

Земля ещё мокрая от недавнего ливня.

Нола продолжала идти, дальше в лес.

Впереди замелькали слабые огоньки.

Далёкий шум толпы, шум машин.

Волнение.

Звук лопастей вертолёта над головой, строб света сквозь лиственный покров.

Туман плыл по деревьям, серебря паутины. Лес размывался. Лунный свет колебался. Порхали ночные бабочки. Нола оцарапала руку об острый сук, глубоко, намеренно, порезав кожу. Возникла тонкая струйка красной жидкости. Она дотронулась до неё пальцами, поднесла капли к носу и рту.

Да. Кровь.

Правильно.

Я живая.

Продолжай идти.

Нола вытерла руку начисто.

Она настроила своё телосвечение на темноту и медленно продолжила продвижение вперёд. Деревьев стало меньше, воздуха — больше, больше света, лес заканчивался, резко обрываясь. Перед ней раскинулось большое поле. Неподалёку вокруг фургончика мобильной студии столпилась группа техников, их голоса были полны оцепенения и гнева. По траве змеились кабели. Суетились охранники, влекомые нетерпеливыми охранными собаками. Рядом, сбившись в кучку, стояли востролицые журналисты, делившиеся сигаретами, чаем из термоса — одна чашка ходила по кругу. Голоса — низкие и лихорадочные, на иголках от истории, происходящей в шаге и достойной передней полосы.

В воздухе на языке Нолы возник электрический привкус.

Гудрон. Дым.

Просто иди дальше. И всё.

Здесь собрались люди. Давние зрители реалити-жизни, заборные зацеперы с грязными лицами, волосами, руками, нечёсаные, трущие глаза, бессонные, заправленные сахаром, кофе и таблетками. Фанатики, все до единого. Нола чувствовала странное спокойствие, её тёплое и тихое тело не покалывало, и образы, которыми она в данный момент обладала, двигались медленно, прячась. Её руки были голыми, без перчаток, и вдобавок чистыми, свободными от движущихся картинок или канальных звуков. И всё же, даже с этого расстояния можно было почувствовать энергию Купола, электрический заряд, который искрился вокруг неё.

Её тянуло вперёд.

Нола шла сквозь толпу. Незримая, незамеченная, ещё один паломник к этому святому храму. Кольцевой забор мелькал между напиравшими телами, а за ним был виден искривлённый верх купола. Огни арки вспыхивали с одной стороны, техники что-то выкрикивали друг другу, над всем этим видом висел вертолёт прессы. Микрофон вопил случайными посланиями. Нежно, на низком уровне, Нола излучала светящееся тепло. Вокруг кончиков её пальцев трещали искры. Люди позволили ей пройти, точно не понимая почему. Она проделала путь к ограждению, и вокруг неё сомкнулась новая партия зрителей. Толпа перемещалась по линиям и спиралям медленного хаотического движения. Во всех глазах блестела безнадёга.

Вон там.

Там стоял Купол Удовольствий.

Белизна кожи, пустота кожи, без украденных мыслей, без образов, с поломанными системами, закрученный на ВЫКЛ. Но ещё купающийся в мерцании осветительной установки, всё ещё под прицелом камер и микрофонов. Рядом с конструкцией работала группа техников. Один из них открыл единственный проём, размещённый внизу стены.

Занавешенная тучами луна, висела в вышине, грустная.

Нола прислонилась лицом к проволоке.

Интерьер Купола был чётко виден сквозь прозрачную кожу.

Пустой. Вакантное пространство.

Никаких признаков Мелиссы.

Мужчина в белой спецодежде вползал внутрь через окружной проём.

— Что, по их мнению, она сделала? — говорил голос из толпы. — Убила себя?

Отвечали со смехом, со страхом. Другой голос:

— Всё это игра. Компания водит нас за нос.

Другие:

— Начнём с того, что её там никогда и не было. Жилец был всего лишь своего рода голографической проекцией.

— Компьютерная иллюзия.

— Не могу в это поверить. Я отказываюсь в это верить.

— Мелисса бы никогда не оставила нас по своей воле.

— Она выбралась на свободу. Девушка нашла потайную дверь. — Этот самоотверженно шипел, на грани безумия. — Волшебная дверь в другой мир!

Нола покачала головой, закрыла глаза. Дыхание и ропот ближних людей клубились над ней. Кто-то пнул её локтем в ребро. Другие напирали со всех сторон. Люди становились нервными, злыми. Голоса нарастали. Электрические искры в воздухе. Толпа напирала вперёд, падала назад, качалась из стороны в сторону. Это были хардкорные зрители, визионно-экранные наркоманы, сталкеры славы со своими гламкамерами поднятыми и выстреливающими вспышками в надежде на изображение, на загрузку и показ миру доказательств присутствия, доказательств действительности пребывания здесь, пребывания где-то.

Подпорки заграждения погнулись, проволочная сетка выпучилась под напором плоти. В любую минуту она могла надорваться и треснуть. Зазвучал клаксон. Поскользнулась женщина, почти упала. Слишком плотно. Жарко, потно. Давка. Подвиньтесь, подвиньтесь! С другой стороны барьера появился охранник, призывая народ расступиться, чтобы образовалось больше места для людей. Его пёс залаял. Нола чувствовала, как её уводят в сторону, направляют, увлекают за собой.

Теперь свободна. Свободна от давки.

Она стояла на всклокоченном краю толпы и чувствовала дрожь на собственной плоти. Кожа вдруг стянулась сзади её шеи. Ледяные пальцы.

Что-то… кто-то…

Кто-то на меня смотрит…

Она обернулась и увидела Джорджа Голда, стоящего одиноко возле края леса.

Нола пошла к нему, а он сканировал её всю дорогу. Видя женщину в тёмном пальто, всю закутанную, в тёмных очках, с ниспадающими на лицо волосами.

— Чёрт бы меня побрал!

Это всё, с чего он смог начать. Дрожь слов. Его рука обнимала серебряную плоскую флягу. Он уже был пьян.

Нола поддерживала твёрдость в голосе:

— Что происходит? Где Мелисса?

Он глубоко вздохнул.

— Я не знаю. Никто не знает.

Осветительные огни двигались над поверхностью Купола, ища, выискивая. Джордж проследил за взглядом Нолы.

— Её нет, Нола. Просто исчезла, — сказал он.

И теперь она увидела, как его глаза, моргнув, увлажнились.

— Вот ответ.

Джордж бездумно покачал головой. Он смотрел вдаль, отстранённо.

— Джордж?

Он с трудом мог на неё смотреть.

Нола пыталась его успокоить.

— Ты им сказал, кто ты?

Он нахмурился. Ругань. И серия нытья:

— Они меня не впустили. Я старался. Я умолял их. Я предлагал охране деньги, наркотики, женщин, парней, место в музыкальном бизнесе. Чёрт. Ничего на них не действует. Как так может быть? — Он становился всё истеричнее. — Как так может быть?

Нола пялилась на него, не зная, как ответить.

Её тело ударила внезапная волна изображений.

Электрический спазм.

Дрожь черепа.

Джордж подошёл ближе, отзываясь на её страдания.

— Как ты думаешь, она жива? Так ведь?

Нола почувствовала, как её плоть под одеждой кишит образами. Она слышала голоса, звуковые эффекты: хлопанье двери, ликующие возгласы, непреклонные политические споры, уличные беспорядки, чей-то бег, топающий по тротуару. Если бы она могла удержать лицо чистым.

— Так ведь?

Джордж был ещё одним голосом в кожемиксе.