— Прекратите, — Акико закатила глаза, но её улыбка стала ещё шире. — Идите уже, займитесь своим искусством или серфингом, или чем вы там занимаетесь, когда не дразните бедную хозяйку кафе.

Такео принёс их заказ — два дымящихся латте с идеальным рисунком в виде листьев на пенке и два пирожных, которые выглядели слишком красиво, чтобы их есть.

— Наслаждайтесь, — сказал он, расставляя тарелки. — И не будьте слишком строги к нашей Акико. Не каждый день встречаешь человека, который смотрит на тебя так, как Кейта смотрит на неё.

— Такео! — воскликнула Акико, но без настоящего возмущения. — Займись лучше посудой!

— Слушаюсь, босс, — он шутливо отсалютовал и удалился за стойку, насвистывая весёлую мелодию.

Когда Акико вернулась к другим посетителям, Мидори наклонилась к Хироши.

— Это прекрасно, не правда ли? — тихо сказала она, наблюдая за Акико, которая продолжала поглядывать на цветы с нежной улыбкой. — Настоящая любовь. Это сразу видно.

— По тому, как они смотрят друг на друга? — спросил Хироши, отпивая свой латте.

— По тому, как они светятся, — ответила Мидори. — Словно внутри них зажглась лампочка, и теперь этот свет просачивается через каждую пору их кожи. Ты не замечал?

Хироши задумался. Действительно, в последнее время Кейта выглядел как человек, выигравший в лотерею — постоянная улыбка, какая-то новая энергия в движениях, особый блеск в глазах. И Акико действительно словно светилась изнутри тем особым светом, который невозможно подделать.

— А знаешь, что самое удивительное? — продолжила Мидори, задумчиво помешивая свой латте. — Они оба были совершенно разными людьми до встречи. Кейта всегда был беззаботным, жил моментом, никогда не привязывался слишком сильно. А Акико — целеустремленная, серьезная, всё планировала наперед. Казалось бы, что у них может быть общего?

— И что же? — спросил Хироши, заинтригованный.

— Океан, — просто ответила Мидори. — Он привел их друг к другу. Как и многих из нас.

Она подняла взгляд от чашки, и на мгновение их глаза встретились. В её янтарных зрачках Хироши увидел отражение света, проникающего через окно, и что-то ещё — что-то глубокое и непроизнесенное.

— Океан сводит вместе самых разных людей, — тихо сказала она. — Людей, которые, возможно, никогда бы не встретились в другом месте, в другой жизни. Это одна из его магий.

Хироши понимающе кивнул, чувствуя странное волнение от её слов. Разве не океан привел его самого сюда? Не он ли изменил траекторию его жизни, показав другой путь?

— Ты всегда так... философствуешь? — спросил он с улыбкой, не желая нарушать момент, но в то же время стремясь узнать больше об этой загадочной женщине.

— Мой отец говорил, что я родилась старой душой, — она засмеялась, и этот звук был похож на мелодию ветра в бамбуковой роще. — Я всегда была слишком серьезной, слишком задумчивой для своего возраста. В школе меня считали странной — девочка, которая предпочитала сидеть под деревом с книгой, а не играть с другими детьми.

— Я могу это представить, — улыбнулся Хироши. — Маленькая Мидори с толстой книгой философии.

— На самом деле, это был "Маленький принц", — призналась она. — Я перечитывала его, наверное, сотню раз. "Самого главного глазами не увидишь, зорко одно лишь сердце"... Эта фраза всегда резонировала со мной.

Хироши почувствовал, как что-то теплое разливается в его груди. Эта её способность говорить о глубоких вещах так просто, так естественно, завораживала его. С Мидори можно было обсуждать и повседневные мелочи, и глобальные философские вопросы с одинаковой легкостью.

Они провели в кафе почти два часа, разговаривая обо всем на свете: о книгах, которые повлияли на них, о фильмах, которые заставили их плакать, о местах, которые они мечтали посетить. Время словно остановилось в этом уютном пространстве, наполненном ароматом кофе и тихой музыкой, которую Акико тщательно подбирала для своего заведения.

Когда они наконец вышли на улицу, солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо и океан в оттенки розового и золотого.

— Время для вечернего серфинга уже прошло, — заметил Хироши, глядя на часы.

— Но не для вечерней прогулки по пляжу, — предложила Мидори. — Если ты не против компании, конечно.

— Твоя компания — последнее, против чего я мог бы возражать, — искренне ответил Хироши.

Они пошли вдоль берега, где волны мягко накатывали на песок, оставляя кружевной узор пены. Закат разгорался всё ярче, превращая всё вокруг в сказочную картину: силуэты пальм на фоне пламенеющего неба, серебристые всполохи на гребнях волн, длинные тени на песке.

— Если бы я могла нарисовать только один пейзаж до конца жизни, — сказала Мидори, останавливаясь, чтобы полюбоваться видом, — это был бы закат над океаном. В нём есть всё — цвет, глубина, движение, эмоция... и постоянное изменение. Ни один закат не повторяет другой.

Хироши смотрел не на закат, а на её профиль, освещенный золотистым светом уходящего солнца. В этот момент она казалась не просто красивой — она была частью пейзажа, такой же яркой и естественной, как море и небо вокруг.

Они продолжили идти, всё дальше от городка, туда, где берег становился более диким, не тронутым цивилизацией. Здесь не было других людей, только они, океан и звуки природы — шум волн, крики чаек, шелест ветра в высокой прибрежной траве.

Когда последние лучи солнца скрылись за горизонтом, и небо начало темнеть, они расположились на большом плоском камне, нагретом за день и теперь медленно отдающем своё тепло.

— Скоро появятся звезды, — сказала Мидори, откидываясь назад и опираясь на руки. — Я люблю то, что здесь, вдали от городских огней, они особенно яркие.

Действительно, уже через несколько минут над ними раскинулось бескрайнее звездное полотно. Млечный Путь был виден отчетливо — белесая дымка, рассыпанная по черному бархату неба.

— В детстве я часто смотрела на звезды, — продолжила Мидори после долгого молчания. — Мы жили в маленьком городке, похожем на этот, и мой дедушка учил меня названиям созвездий. Вон там Орион, — она указала на характерное скопление звезд. — А там Большая Медведица. И Полярная звезда, которая всегда указывает на север.

— Твой дедушка был астрономом? — спросил Хироши, завороженный видом звезд и мелодичностью её голоса.

— Нет, обычным рыбаком, — она улыбнулась воспоминанию. — Но он знал звезды, как друзей. Они помогали ему находить путь в море, предсказывать погоду. Он говорил, что звезды рассказывают истории для тех, кто умеет слушать.

Хироши посмотрел на небо, пытаясь представить, какие истории могут скрываться в этих мерцающих точках. О чем они могли бы рассказать ему?

Может быть, о том, как городской парень, потерявший работу и смысл жизни, нашел новый путь у океана. Или о девушке с янтарными глазами, которая оставила "правильную" карьеру ради возможности рисовать закаты. Или о двух людях, чьи пути пересеклись в маленьком прибрежном городке, под этим самым звездным небом.

Сидя там, на теплом камне, с шумом океана в ушах и звездами над головой, Хироши почувствовал странное умиротворение. Как будто все элементы его жизни наконец выстроились в правильном порядке. Как будто он был именно там, где должен был быть.

— О чем ты думаешь? — тихо спросила Мидори, поворачиваясь к нему.

— О том, как странно и прекрасно устроена жизнь, — ответил он. — Ещё полгода назад я не мог представить себя здесь, под этим небом, с... — он запнулся, внезапно смутившись.

— С кем? — её глаза в темноте казались ещё более золотыми, почти светящимися.

— С тобой, — просто сказал он.

Мидори не ответила, но её рука нашла его руку на камне, и их пальцы переплелись — так же естественно, как волны встречаются с берегом, как звезды сливаются с ночным небом.

Они сидели так долго, молча глядя на звезды, слушая океан и чувствуя тепло друг друга. Слова были не нужны. Иногда самые важные вещи говорятся без слов — в тишине, в прикосновении, во взгляде.