— О, это же Бал в Версале! — фыркнул Борис, — Только вместо Людовика XIV — наша дорогая хозяйка. Обрати внимание на детали.

Василий нехотя рассмотрел, что «придворные» на гобелене — это запечатленные в момент экстаза души, чьи лица отражали странную смесь блаженства и муки. А в углу картины маленький демон-художник с мольбертом старательно зарисовывал сцену, периодически облизывая кисть с явным удовольствием.

— Это… автопортрет? — догадался Василий.

— Ну конечно! — Борис мурлыкнул, — Люцилла, наверное, обожает, когда ее изображают. Особенно вот так… детально.

Действительно, ткань мастерски передавала перламутровый блеск ее кожи, а золотые нити создавали иллюзию, что ее глаза вот-вот оживут и удержат взгляд смотрящего. Но самое пугающее — это выражение ее лица: мягкая улыбка, полная нежности, но с тенью такой глубинной, первобытной жестокости, что становилось ясно — эта демоница может разорвать тебя на части, цитируя при этом сонеты Петрарки.

Василий поспешил отвести взгляд, но было поздно — образ уже въелся в сознание. Теперь он точно знал: если Люцилла и устраивает «романтические ужины», то главным блюдом там явно будет не жаркое.

— Откуда у тебя вдруг появились такие глубокие познания в искусстве? — решил отвлечься от гобеленов Василий.

— Искусство — это просто, Василий. Вот смотри: если картина вызывает вопросы — это "глубокомысленно". Если хочется сжечь её и забыть — "провокационно". А если демоница изображена в неестественной позе с тремя бесёнками на голове — это "аллегория".

— Тогда тебе стоит с такой же легкостью найти выход, — заявил Василий, потирая поясницу (последствия недавнего боя с князем давали о себе знать), — или я действительно начну ломать стены.

— Ты это уже говорил.

— И я не шутил.

— Ага, только вот в твоём нынешнем состоянии ты и от подушки отбиться не сможешь, — зевнул кот, умывая лапой усы.

— Спасибо, что напомнил, — буркнул Василий, сжимая кулаки. Он не мог вспомнить, как сражался, но чувствовал, что раньше был способен на многое.

В этот момент пол под ними внезапно разошёлся с театральным скрипом, будто ждал идеальной реплики для своего появления.

— А вот и первая ловушка! — обрадовался Борис, падая в темноту. — Наконец-то что-то интересное!

Они приземлились на что-то мягкое. Очень мягкое.

— Это… подушки? — Василий осмотрелся, выплевывая перо.

Да, огромная яма была устлана десятками пуховых подушек с вышитыми на них угрожающими надписями: «Смерть нежна», «Умри с комфортом» и «Акция: вторая смерть бесплатно».

— А что, похоже на копья? — поинтересовался Борис, утопая в перине и растягиваясь, будто на курорте.

— Похоже, их заменили на ортопедические матрасы, а сверху накидали подушек, — Василий нажал на пружинящую поверхность. — Или… это какая-то извращенная демоническая шутка?

— Как мило, — проворчал кот, переворачиваясь на спину. — Даже умереть не дадут по-настоящему.

— Может, это не ловушка, а гостеприимство?

— Тогда где мини-бар?

— Действительно.

Выбраться оказалось просто — Василий подбросил Бориса вверх, кот ухватился за край ямы, а затем вытянул хозяина с помощью одного из гобеленов, не забыв про комментарий:

— Ладно, теперь я официально твой спаситель. Напоминаю, что мой гонорар — две рыбки в час.

— А если я не знаю, где взять рыбу?

— Тогда отрабатывать будешь почёсываниями за ухом.

Василий вздохнул, но промолчал. В конце концов, если у него и оставалось хоть что-то, кроме потерянной памяти, так это кот с непомерными аппетитами.

Коридор наконец привел их к массивной дубовой двери, украшенной бронзовыми шипами в форме вопящих лиц. Василий уже собирался толкнуть ее плечом, когда дверь сама распахнулась с жутким скрипом, открывая круглую комнату, напоминающую тренировочную арену для особенно кровожадных гладиаторов.

Стены были испещрены глубокими царапинами от когтей и заляпаны чем-то темным, что Василий предпочел не идентифицировать. В центре, на грубо сколоченном пне (видимо, вместо трона), восседал огромный рогатый демон с топором размером с дверь. Его глаза пылали адским огнем, а из ноздрей вырывались клубы серного дыма.

— КТО ПОСМЕЛ НАРУШИТЬ ПОКОЙ СВЯЩЕННОГО… — начал он громоподобным голосом, но вдруг замолк, заметив Бориса.

Кот уставился на демона с невозмутимым видом, будто оценивая его на предмет удобства для лежания. Демон замер, его горящие глаза вдруг наполнились теплым сиянием, а топор с грохотом упал на пол.

— …Котик? — его голос внезапно стал на две октавы выше.

— Мур, — Борис вильнул хвостом, делая вид, что случайно трется о копыто демона.

Через минуту грозный страж уже сидел на полу, умильно чесал Борису за ухом и бормотал:

— А кто у нас самый пушистый? Кто самый мурчательный?

Василий только покачал головой, наблюдая, как некогда грозный демон тычется мордой в кошачий живот.

— Ты просто унижаешь всех демонов одним своим существованием, — заметил он.

— Это не моя вина, что даже среди демонов есть кошатники в душе, — флегматично ответил Борис, переворачиваясь на спину, чтобы демон почесал и там.

В итоге охранник сам проводил их к потайной двери, сунул Борису медальон с гравировкой «Самый лучший демонский друг» и даже махнул вслед платочком, смоченным в чем-то подозрительно похожем на слезы.

Новый коридор привел их к узкому подвесному мосту, перекинутому над зияющей пропастью, откуда доносились душераздирающие стоны. На другом конце виднелась массивная дверь с криво прибитой табличкой «Выход (возможно)».

— О, классика! — Василий шагнул на скрипучие доски.

Тут же из темноты вылетели десятки окровавленных кинжалов, свистя смертоносной мелодией. Борис ловко увернулся от первого лезвия, и они бросились вперед, петляя между летящими клинками, как герои дешевого боевика. Василий поскользнулся на луже чего-то липкого и инстинктивно схватился за один из кинжалов, вонзившихся в перила. Дерево треснуло, мост затрясся и с жутким скрипом рухнул в пропасть.

Но вместо ожидаемого падения они мягко опустились на огромный батут, натянутый внизу. По периметру красовалась неоновая вывеска: «Прыгай веселее! Смерть подождет!»

— Серьезно? — Василий отряхнулся, выныривая из батутного покрытия.

— Может, это тренировочная зона для демонов-новичков? — предположил Борис, подпрыгивая. — Типа, «курс молодого палача».

— Кто знает, Боря... кто знает...

Дверь за батутом привела их в небольшую комнату, целиком выложенную черными зеркалами. В центре стояло одно — огромное, в резной раме, испещренной демоническими рунами. Василий скептически разглядывал надпись:

«Только тот, кто признает свое истинное желание, пройдет дальше».

— Опять эти дешевые демонические психологические тесты, — фыркнул Борис. — Надеюсь, там хотя бы нет навязчивой рекламы.

Но стоило им приблизиться, как зеркало затянулось дымкой, а затем в нем проступили образы. Василий с недоумением рассматривал свое отражение — он стоял на складе, заваленном банками с надписью «Лакомство для повелителей тьмы».

— Что за бред?! — возмутился он. — Я вообще-то адвокат!

В его голове прозвучал спокойный голос:

— Истинное желание не связано с имиджем.

Тем временем Борис с интересом разглядывал свое отражение — он восседал на троне из тысяч демонов, которые чесали ему живот и хором мурлыкали гимны, в то время как один особенно рьяный бесенок подавал ему виноград, как античному императору.

— Ну, это более-менее правдоподобно, — заметил Василий.

Внезапно зеркало треснуло с громким звоном, пропуская их дальше.

— Почему оно сломалось? — удивился Борис.

— Наверное, не выдержало твоего самомнения, — вздохнул Василий, шагая в образовавшийся проход.

— Или просто осознало, что мои желания слишком велики для этой вселенной, — важно заключил кот, следуя за ним.

Последняя дверь распахнулась перед ними, открывая величественный готический зал с витражами, на которых вместо святых были изображены грешники в весьма компрометирующих позах. Высокие своды украшали живые (или не очень) люстры из сплетенных тел, а в центре зала, подвешенная на цепях, болталась сама Люцилла. Ее серебристые волосы беспорядочно свисали, а роскошное платье выглядело так, будто через него проехался отряд особенно буйных беснят.