— И это... твое жилище? — каждый слог давался ей с усилием, будто слова цеплялись за зубы.

Малина, не моргнув глазом, плюхнулась на диван, подняв облако пыли, в котором мелькнули несколько потерянных душ.

— Ну да. А что? Я не Владычица Скорби, чтобы купаться в роскоши. Родилась обычной демоницей, живу как могу. Хочешь чай? — она махнула рукой в сторону заварочного чайника, из которого торчал чей-то хвост.

Асмодей, поправляя манжеты, снисходительно ухмыльнулся:

— Вообще-то, даже этот "дом" куплен на мои деньги. Я закрыл твои долги, помнишь? Впрочем, — он бросил взгляд на Люциллу, — некоторые предпочитают не помнить о своих благодетелях.

Люцилла медленно повернула голову, ее зрачки сузились в тонкие щелочки.

— Ты? Закрыл её долги? Добровольно? — ее голос стал опасным шепотом, от которого в углу зашипела и испарилась случайная грешница. — Асмодей... ты что-то задумал.

Борис, умывавшийся на подоконнике, прервал свои процедуры и зевнул:

— Ну конечно задумал. Он хочет свергнуть Аримана. Обещает нам и грешникам Первого Круга, "курортные условия" в обмен на поддержку. — Кот показал язык. — Думал, никто не слышит, как ты шепчешься с ними по ночам?

В комнате повисла такая тишина, что даже вечный плач грешников в соседней камере на мгновение стих.

Люцилла медленно приблизилась к Асмодею, ее тень поглотила его целиком.

— У тебя есть родословная. Через пару тысячелетий ты мог бы занять пост главы круга без всяких заговоров. — Ее глаза вспыхнули кровавым светом. — Значит... ты что-то потерял. Или... тебя лишили чего-то важного.

Асмодей резко кашлянул, его обычно безупречный образ вдруг дал трещину — на лбу выступила испарина.

— Может, обсудим это в другой раз? Сейчас у нас есть куча бездушных тел и пропавший Василий. Кстати, — он резко перевел взгляд на Малину, — почему мы вообще тащили их все сюда?

Малина пожала плечами:

— Ну а что, обряд на смой границе проводить?

Люцилла еще секунду изучала Асмодея взглядом, способным прожечь дыру в реальности, затем медленно кивнула.

— Хорошо. Но этот разговор еще не окончен. — Ее взгляд скользнул по Борису. — И ты... неожиданно полезный кот.

Борис удовлетворенно мурлыкнул и принялся вылизывать лапу с видом победителя.

Тем временем Серафима, до этого молча наблюдавшая за происходящим, неожиданно подняла голову. Ее крылья расправились, сбрасывая пепел.

— Я знаю, как найти Василия, — ее голос прозвучал с непривычной твердостью. — Мы вдохнем в них жизнь. Всех сразу. И тогда... он сам найдется.

В комнате снова повисла тишина, на этот раз недоуменная.

— ...Блин, — наконец пробормотала Малина. — А ведь это может сработать.

Асмодей вздохнул, достал из кармана фляжку и сделал длинный глоток.

— Ну что ж... Похоже, сегодня мы играем в Бога. — Он бросил взгляд на груду тел. — Кто-нибудь помнит, с чего обычно начинается магия возврата души? Кроме очевидного, — добавил он, увидев, как Малина подмигивает ближайшему безголовому торсу.

Люцилла взмахнула рукой, и в воздухе появился древний фолиант, испещрённый запретными рунами. Его страницы сами листались, испуская зловещее багровое свечение.

— Начинаем с того, что перестаём быть идиотами.

Асмодей спокойно подошел к шкафу, смахнул с него Бориса и выдернул целую пачку договоров — те мгновенно вспыхнули в его руках, превратившись в клубящийся чёрный дым. Он начал выводить в воздухе пентаграмму, каждый штрих оставлял за собой кровавый след.

Малина, не теряя времени, схватила ближайший стул и со всей силы врезала им в витрину. Стекло разлетелось, а из-под него вывалились несколько заспиртованных демонов поменьше — их банки разбились, и существа, шипя и корчась, поползли к центру комнаты.

— Всё, что шевелится — в круг! — рявкнула Люцилла, не отрываясь от книги.

Борис, ощетинившись, прыгнул на одного из вырвавшихся духов и вцепился ему в глотку. Тот захрипел, превратился в липкую тень, и кот тут же потащил его в формирующуюся пентаграмму.

Асмодей тем временем уже заканчивал последнюю линию. Его пальцы обгорали от магии, но он лишь скалил зубы, сжимая в кулаке остатки дымящихся договоров.

— Готово. Теперь топливо.

Малина, не раздумывая, схватила случайно забредшего к ним офисного чертенка-курьера (тот только успел вскрикнуть: «Я на стажировке!») и швырнула его в центр.

Люцилла подняла руку — и пентаграмма вспыхнула.

Тела в её центре начали гореть — не пламенем, а чем-то куда более древним и жутким. Плоть испарялась, души стягивались с округи, сворачивались в плотные чёрные шарики, а сама пентаграмма завыла, как живая.

Кровавый свет пентаграммы залил офис адвокатов, превращая ветхие стены в подобие гигантского аквариума с багровой водой. Тела в круге начали дергаться в такт древнему ритуалу, их пальцы скребли по полу, оставляя кровавые следы.

— Такое количество энергии привлечёт не только рыцарей ада, но и полк ангелов-хранителей, если повезёт, — процедил Асмодей, поправляя манжеты, на которых уже проступали защитные руны.

Люцилла, стоявшая в эпицентре, лишь обнажила клыки:

— Пусть только попробуют появиться.

Малина, выводя последнюю руну, замкнула круг. Волна энергии сорвала со стен старые плакаты с полуголыми демоницами, обнажив... еще более похабные граффити.

— Поехали! — крикнула она, спотыкаясь о судорожную ногу одного из "экспонатов".

Тем временем в темнице Марбаэля...

Василий сидел в позе лотоса, напоминая скорее пьяного йога, чем мага. Обрывки знаний Асмодея путались у него в голове с текстами похабных песенок.

— Эм... желания... эмоции... — он зажмурился. — Хочу к чертовой Люцилле! Ну или хотя бы в бар!

Он рывком раскинул руки в стороны — и пространство взорвалось:

С треском лопнувшей тюремной решетки

С вспышкой, осветившей его глупейшую ухмылку

С результатом, достойным комедии положений

Василий рухнул носом в каменный пол, но это была уже не клетка Марбаэля.

— Ох...

Перед ним возвышалась трехметровая фигура в доспехах из проклятой стали. Шлем в форме черепа скрипел, поворачиваясь к нему.

— Ты кто... — прошептал Василий.

— ДЕМОН! — прогремело эхом по всему залу.

— Вообще-то, я человек... ну, был...

— ДОСТАТОЧНО ДЕМОНИЧЕСКИЙ, ЧТОБЫ УМЕРЕТЬ!

Пылающий меч взметнулся вверх, освещая на стенах фрески прошлых казней — и Василия среди них.

В офисе адвокатов...

Одно из тел резко село, его шея хрустнула под неестественным углом.

— Ну наконец-то! — Малина потянулась к нему.

— Только вот... — Серафима отшатнулась, — Это не Василий.

Пустые глазницы уставились на них. Рот растянулся в неестественной улыбке.

— Где... мое... лицо? — прохрипело существо.

Асмодей медленно поднял ладонь, готовясь к заклинанию:

— О чёрт. Надо возвращать ошибочных обратно.

За окном уже слышался грохот крыльев — то ли ангелов, то ли демонов. А может, и тех, и других сразу.

Где-то между мирами...

Василий кувыркался под ударами рыцаря, отчаянно бормоча:

— Ну как там у Асмодея... "воля к власти" или "воля к жизни"? Блин, надо было конспектировать!

Меч просвистел в сантиметре от его уха, оставляя на камне трещину в форме проклятия.

Мысль мелькнула яркой вспышкой:

— А что, если...

Он резко прыгнул НАВСТРЕЧУ рыцарю, обняв его за шлем:

— Давай по-хорошему, а?

И каким-то невероятным образом... это сработало. Рыцарь замер, его пламя мигнуло в замешательстве.

В этот момент...

Во всех девяти кругах ада...

Каждый демон вдруг почувствовал непреодолимое желание ударить себя лапой, копытом или щупальцем по лицу.

Рыцарь замер в странном объятии Василия, его адское пламя дрогнуло, словно колеблясь между яростью и недоумением. В этот миг нерешительности Василий почувствовал знакомый зуд в кончиках пальцев — тот самый, что возникал, когда реальность вокруг него становилась... податливой.