— Чем могу служить вам, Ваше Преосвященств? — слова прозвучали, как будто их произнес кто-то другой. Ролан сжал губы, боясь, что скажет лишнего.

— Я подумал, господин граф, — Мазарини наслаждался произведенным эффектом и рассматривал жертву, любуясь ею, — что вы могли бы оказать нам услугу. Мне нужен человек, который мог бы отправиться за море, и наконец-то усмирить этого головореза де Мера. Эту миссию я хотел бы поручить вам.

Ролан резко поднял голову. Он удивленно смотрел на кардинала, а потом вдруг заулыбался. От мысли, что кардинал пощадил его, и что Испания и все ее прелести не станут для него снова реальностью, он готов был пасть к его ногам и возносить хвалу с утра до ночи. Но он просто заулыбался и склонился в поклоне.

— Я готов служить вам, Ваше Преосвященство.

Мазарини тоже усмехнулся. Мальчишка отлично его понял. Хорошо, когда имеются люди, которым не надо все объяснять дважды.

— Я назначаю вас адмиралом флота Его Величества в Новом Свете. Надеюсь, что через полгода я получу голову разбойника де Мера или..., — он испытующе посмотрел на Ролана, брови которого непроизвольно полезли на лоб, — или узнаю от вас, что проклятый пират пошел ко дну. Таким образом вы заслужите славу, а я наконец-то смогу продолжить переговоры с испанской короной.

Ролан снова поклонился, пытаясь осознать то, на что только что согласился. Стать адмиралом флота в двадцать лет — это нечто совершенно невероятное. Он непременно оправдает доверие кардинала, и тогда тот не постоит за наградой...

— А за наградой я не постою, — сказал Мазарини. Он не собирался выпускать мальчишку в таком радостном расположении духа, — когда вы вернетесь, я устрою вашу свадьбу со своей племянницей. Оливия давно положила на вас глаз, и, думается, она очень хорошо подходит вам и по рангу, и по темпераменту. О помолвке я готов объявить еще до вашего отъезда.

Ловушка захлопнулась. Ролан сжал губы. Он не имел права сказать ни слова против. Этот человек имел над ним неограниченную власть. Он мог и отправить его в Испанию, и сгноить в Бастилии, предьявив обвинение в пиратстве. Сделка, предложенная Мазарини, устраивала Ролана во всем, кроме женитьбы. В голове у него проскользнуло несколько вариантов поимки де Мера, и настроение резко улучшилось. Когда он вернется, утопив де Мера где-нибудь в бухте Тортю, предъявить ему будет уже нечего. Никаких доказательств, кроме догадок, у кардинала нет. Тогда он сможет с более сильной позиции обсудить свою помолвку с Оливией Манчини.

— Это слишком большая честь для меня, Ваше Преосвященство, — Ролан склонил голову, но кардинал успел заметить, как загорелись его глаза, — я не знаю, как вас благодарить за нее. Но умоляю отложить помолвку. Ведь если со мной что-либо случится за морем, мадемуазель Оливия вынуждена будет носить годовой траур, а это может плохо повлиять на ее возможность удачно выйти замуж.

Мазарини склонил голову на бок, размышляя, стоит ли ослабить хватку. Мальчишка ему нравился, и он был бы совсем не против женить его на своей строптивой племяннице. Возможно, когда мальчишка вернется с Карибских островов, потребуется сделать небольшую рокировку, и вместо старшей сестры подсунуть ему младшую.

— Хорошо, дорогой мой граф, — кивнул он, — я признаю правильность ваших аргументов. Идите с Богом, и готовьтесь к отъезду. Сегодня я подпишу ваше назначение, а через два месяца вы должны быть на месте.

Его снова пощадили. Ролан сжал в пальцах эфес шпаги. Аудиенция была окончена, и он, с трудом волоча ноги, чудом добрался до своей комнаты. Ему повезло, было раннее утро, и все обитатели Лувра отсыпались после бессонных ночей. Он шел пустыми коридорами, понимая, что находится в полной власти этого человека, который сначала издевался над ним, запретив думать о Диане дАжени, потом угрозами заставил отправиться в Новый Свет охотиться на самого себя, а в качестве приза навязал в жены Оливию Манчини, что означало бы не просто свадьбу, а полное поражение. Оливия — это слава, почет, деньги и отличное положение при дворе. Он упал в кресло у окна и сжал голову руками. Диана будет всегда рядом с ним. Он сможет видеть ее ежедневно, но никогда не посмеет даже коснуться ее. Потому что на малое он не согласен, и никогда не согласится стать ее любовником.

Ролан потянулся к бутылке с вином, плеснул себе анжуйского. Он никогда не женится на Оливии. Его женой может стать только Диана дАжени.

Просидев так долгое время, Ролан поднялся и побрел к кровати, надеясь забыться сном несмотря на полуденное солнце, бившее в окно. И только тут осознал, что он покидает Париж, а Диана — остаётся. Одна, газель среди хищников.

Известие о том, что двадцатилетний граф де Сен-Клер возглавит королевский флот в Новом Свете, быстро разлетелось по Лувру. Узнав об этом, Луи спросил сначала у кардинала, а потом у самого Ролана, что собственно происходит, и получил два разных ответа, которые он долгое время пытался свести воедино, пока не понял, что оба просто-напросто врут. При попытках расспросить подробнее, Ролан отмахнулся от него, перейдя на другую тему.

— Чтобы заслужить руку прекрасной Оливии и не на такие подвиги можно пойти, — рассмеялся он.

Их свадьба была делом решенным, хотя официальной помолвки объявлено не было. Между ними стоял только морской разбойник. Ролан обязательно убьет его, привезет кардиналу его голову, и тогда сможет повести мадемуазель Манчинчини к алтарю.

Оливия торжествовала, щелкнув по носу Анну де Вернель. Впрочем, роман Ролана с Анной не прекратился, и часто его можно было застать в ее покоях. И только несчастная Нелли не Ламбаль сильно страдала от его измены. Совсем недавно она отдалась ему в саду по страстной любви, и теперь, видя свою счастливую соперницу, не всегда могла сдержать слезы. Слишком тихая и боязливая, она никогда не встала бы на пути у такой яркой красавицы, какой была Оливия Манчини, но сейчас готова была на многое, лишь бы Ролан де Сен-Клер хоть иногда смотрел бы на нее. Ролан же хорошо играл свою роль. Он поклялся себе, что ни за что не женится на Оливии, которую не только не любил, но презирал. Девушка, несколько лет назад отдавшаяся Луи, не была годна ему в невесты. И как бы хорошо ему ни заплатили за женитьбу на ней, он не мог на это пойти.

Дни до его отъезда бежали, как бешеные, и он сходил с ума от мысли, что Диана дАжени останется при дворе одна, без его присмотра. Друг его, которому раньше он доверял, как самому себе, сам был влюблен в нее, и на него невозможно было положиться. Ролан чувствовал, что Диана нуждается в опеке более опытного человека, что она, совсем неискушенная в интригах и любви, падет жертвой одной из тех, кто завидует ей. Возможно, Ролан недооценивал Диану, но опасения его были не напрасны. Более того, видя, сколько мужчин крутится вокруг нее, он понимал, что нет такого средства, которое убережет его красавицу от их домогательств. Пока он был рядом, он мог защитить ее, но как только он покинет Старый Свет, она останется беззащитна. Ему было бы спокойнее, выйди она замуж за герцога Вермандуа. Но свадьба была перенесена на следующую зиму, и надежды на герцога тоже не было.

С де Савуаром у Ролана вышел странный разговор.

— Зачем ты унижаешься перед ней? — спросил Ролан, когда они наконец-то остались наедине и могли поговорить, — ты стал посмешищем, да и мадемуазель дАжени явно не благоволит к тебе.