Тот резко остановился:

— Что вы имеете ввиду, черт побери?

Ролан положил руку на эфес шпаги:

— Либо вы отказываетесь от своих планов на Диану де Ла Бланка, либо… — он пожал плечами, — я буду вынужден скрестить с вами шпагу. А мне совсем не хочется вас убивать. Хотя Диана предупреждала вас…

Герцог смотрел ему прямо в глаза:

— Вот как, граф де Сен-Клер? Неужто и вы тоже хотите ее для себя? Вы ей не ровня!

Ролан снова пожал плечами:

— Возможно. Но обо мне речи нет. Я имею строгие инструкции. Диана должна быть в Париже. И она не должна быть замужем. Особенно за тем, кого она не выбрала сама.

— Вы уверены, что она мечтает выйти за герцога Вермандуа? Ему точно больше сорока лет, он сед и стар.

— Диана дала свое согласие. Добровольно. Перед ней никто не ставил выбора между пытками и браком с ним.

— Вы собираетесь переубедить ее? Чтобы она выбрала вас? – напряженно спросил герцог.

Рука его сжала рукоятку шпаги.

Ролан покачал головой:

— Нет.

Они стояли друг напротив друга. Герцог – слишком взбешенный и натянутый, как струна, не очень трезвый, легкая добыча, и Ролан, расслабленно-спокойный.

— Нам лучше заключить союз, чтобы вместе исправить вашу глупость, Ваше Высочество, — Ролан отступил на шаг и убрал руку с эфеса, — а дальше Диану стоит предоставить ее судьбе.

— Вы хотите ее себе, — твердо сказал герцог, — я не верю вам.

— Жаль.

— Ни один человек не стал бы лезть в это дело, если бы оно не затрагивало его лично! Гораздо проще взять письмо и скакать в Париж, пока я занимаюсь всем остальным! Я найду способ убедить ее. А что до Вермандуа, то я не худшая партия!

— Возможно. Но Диана и ее опекуны решили иначе.

— Вы надеетесь убедить ее выйти за вас, — повторил герцог. Глаза его пылали гневом и ревностью.

— Нет.

Но спорить было бесполезно. Ролан видел перед собой такого же безумца, каким был он сам. Только он лучше умел владеть собой и не доверялся вину, особенно когда дело шло о жизни и смерти.

Герцог выхватил шпагу из ножен, и сталь сверкнула в свете свечей. Ролан едва успел уклониться от предательского удара. В его руках тоже сверкнула шпага, и они закружили по комнате, обмениваясь изредка ударами. Ролан явно превосходил герцога в умении владеть шпагой и боевым опытом. Ему достаточно было нескольких минут, чтобы разбить всю защиту соперника и одним удачным ударом в сердце уложить его на ковер. Вокруг растеклось алое пятно. Герцог лежал, раскинув руки, и глаза его стекленели.

— Передай ей…, — он едва шевелил губами, и Ролан наклонился совсем низко, чтобы расслышать его слова, — передай ей, что она стоит того, чтобы за нее умереть…

Ролан дернул плечом и сунул шпагу в ножны.

— Я не хотел этого…, — сказал он, — но вы сами вынудили меня…

В дверь, которую он предусмотрительно запер, когда вошел, раздался стук, загудели голоса. Ролан распахнул окно, влез на подоконник и спрыгнул прямо на мостовую. Через секунду рядом с ним оказался Морис с лошадьми. Когда слуги ворвались в комнату, Ролан уже завернул за угол ближайшего переулка и скрылся из виду.

Монастырь Святого Доминика с высокой четырехугольной башней располагался в самом центре города. Ролан долгое время ходил вокруг него, изучая все входы и выходы. Потом зашел в церковь, побродил по дворику, и, в конце концов, нанял мальчишку, который весь вечер заглядывал в окна подвалов, чтобы выяснить, за которым из этих окон скрывается Диана. Ролану повезло. Вскоре мальчишка обнаружил Диану за одной из низких решеток, и Ролан долгое время стоял напротив нее, а потом обвязал записку вокруг камня и ногой пнул его в отверстие между прутьями.

"Как называется ваш родной город? Р"

Ответ пришел через несколько минут. Камень аккуратно лег на мостовую недалеко от окошка.

"Виттория. Д"

Он ушел, сжимая камень в руке. Тот самый, которого еще несколько минут назад касалась рука Дианы.

Задуманный им план был дерзок, безрассуден и практически невыполним. Но именно это и нравилось Ролану больше всего. Никто не мог бы заподозрить его в том, что подобное вообще возможно. Он, как всегда, сделал ставку на внезапность.

Размышляя о положении Дианы и возможных ходах, Ролан пришел к выводу, что никакие прямые методы не позволят ему вызволить Диану из лап доминиканцев. Обвинение, которое в сердцах кинул влюбленный герцог Гренада, было слишком серьезным. Выдав ее за самозванку, герцог отрезал все пути назад. Никто никогда не слышал о дочери герцога де Бурбон дАжени, ибо он исчез много лет назад, сразу после фронды, и дочь его родилась на Кубе, где он жил если не тайно, то без особой огласки. Да и даже предположив, что запрос будет отправлен вице-королю, доказать, что самозванка, сидящая в тюрьме монастыря святого Доминика по обвинению в колдовстве, и есть эта самая Диана дАжени практически невозможно. Всем было известно, что герцог де Бурбон отбыл в сторону Бордо, поэтому вряд ли его дочь могла вдруг оказаться в самом сердце Испании.

Бродя утром вокруг монастыря, Ролан решил, что есть только один путь. Возможно, он слишком опасен. Возможно — безрассуден. А кто-то бы сказал, что план его — глупое рыцарство и ланселотство. Но другого плана у него не было, поэтому он вернулся в гостиницу и поделился своим планом с Морисом. Тот принялся его отговаривать, даже умолял, стоя на коленях, отказаться от безумной затеи, но Ролан только посмеялся над ним.

— Иди на рынок и купи одежду себе и донье Диане. Мне не показывай. Путь, которым ты доставишь донью Диану во Францию, я так же знать не должен.

— Господин, я даже не знаю, в какой стороне эта Франция! — воскликнул Морис, но Ролан был непреклонен. Пока Морис был на базаре, он раздобыл карту и долго пытался втолковать Морису, что это такое и как этим пользоваться. Потом плюнул и просто на словах обрисовал все возможные пути.

Морису пришлось смириться с безрассудством своего господина, который смотрел на него с усмешкой и от всех разумных возражений просто отмахивался. Они вернулись обратно к монастырю, и долго ходили вокруг да около.

Изучая все входы и выходы монастыря св.Доминика Ролан и Морис выяснили наличие в монастыре определенной касты братьев-молчальников. Эти братья отличались особым религиозным рвением. Они носили черную повязку на руке в знак принятия обета, и при входе в монастырь никто не мог их остановить. Ролан расценил это как великое везение. Вечером они выследили одного из братьев, оглушили ударом по голове, сняли с него одежды, а самого связали и заперли в шкафу в своей комнате. Морис должен был выпустить его в тот день, когда они с Дианой будут покидать Толедо.