Если раньше он Диану любил, потом злился на нее, то сейчас, после безумной многодневной гонки, он был просто одержим ею. Увидеть ее, сжать ее руку так, чтобы она вскрикнула от боли, схватить на руки, чтобы она уже не могла никуда убежать... Осталось только избавиться от герцога, слуг, родни и всех, кто находился за дубовыми дверьми.

Ролан постучал.

Герцог Гранада принял его в великолепной гостиной, где стены были увешаны картинами, среди которых Ролан признал даже Рафаэля. Герцог оказался высоким элегантным человеком, с длинными каштановыми волосами и орлиным носом. Он отвесил гостю низкий поклон.

— Чем обязан, сеньор? – голос его прозвучал мягкими переливами.

Ролану он понравился. Красивый, сдержанный, но под маской спокойствия явно бушевали страсти, которые отражались в ярких черных глазах. Герцог явно нервничал. И все его умение держать себя не могло этого скрыть.

— Я ищу одну даму, — Ролан заметил, как щеки молодого герцога порозовели, — сеньору де Ла Бланка. Диану. Ее видели разъезжающей с вами в карете по всей Испании. Я, как представитель ее интересов именем французского короля, должен препроводить ее во Францию. Думаю, что вам известно, что она помолвлена, и ее репутации не может пойти на пользу несколько дней в карете с вами.

Герцог молчал. Глаза его пылали, щеки покраснели, а пальцы сжались в кулак.

— Ваше имя Ролан? – вдруг спросил он.

— Да…, — Ролан поднял брови.

— Странно, — усмехнулся герцог Гранада, — я представлял вас в виде какого-то людоеда.

— Меня?

— Да-да, сеньор, вас! – он вдруг засмеялся, — Диана неоднократно напоминала мне, что придет Ролан и убьет меня. Но вы не похожи на людоеда.

Ролан пожал плечами:

— Но я пришел, Ваше Высочество. А внешность обманчива.

Герцог усмехнулся:

— Надеюсь, вы понимаете меня, — вдруг проговорил он, резко меняя тему, — и ведь она была невестой этого чертова принца, когда выходила замуж за капитана. И…

— Где она? – спросил Ролан, боясь вызвать наружу бурю, которая бушевала в душе этого человека. У него не было ни времени, ни желания утирать ему сопли.

Герцог посмотрел на него, и вдруг разразился проклятьями. Ролан снова поднял брови, ожидая объяснений.

— У меня ее нет, — наконец сказал герцог Гранада, сжимая эфес шпаги, — черт бы побрал вашу Диану! Эта женщина заставляет совершать невообразимые поступки!

— Она отказала вам? – поинтересовался Ролан.

— Да, черт побери! – вдруг закричал герцог, — эта женщина послана на погибель мужчинам! Я сошел с ума, натворил глупостей! И нет ее тут, можете не искать!

Ролан смотрел на то, как герцог мерит шагами комнату, как подходит к столику, наливает себе бокал вина. Было совершенно очевидно, что делает он это не первый раз за этот вечер.

— Так где же она? – Ролан сделал два шага к герцогу и остановился, заложив руки за спину.

— Проклятие… — герцог на секунду закрыл глаза, потом залпом осушил бокал и бросил его в камин, — я сам… сам! Сам отвез ее в монастырь св. Домининка! Я своими руками… Я отдал ее настоятелю. И теперь они не хотят ее возвращать.

Ролан почувствовал, что кровь отливает от лица. Но он не мог позволить себе потерять самообладание, как этот мальчишка, недостойный носить герцогскую корону, смотревший на него с выражением испуганного ребенка. С другой стороны было нечто смешное в этой трагедии.

— Я правильно вас понял? – спросил он, — она в монастыре св.Доминика? Вы отдали ее в руки святой инквизиции?

Герцог медленно кивнул.

— И в чем же ее обвинили? – поинтересовался Ролан.

— Я обвинил ее в том, что девушка – самозванка. И что она приворожила меня, чтобы выйти за меня замуж и стать герцогиней Гренада, — он отвернулся, — я знаю, что поступил низко, и я знаю, что это глупо. Но я был слишком взбешен. Я думал, что попугаю ее и заберу назад обвинения… Но они не отпускают ее теперь, — лицо его исказилось, как от боли, — Моего влияния недостаточно… ведь считается, что она приворожила меня и поэтому я стремлюсь вернуть ее назад. Отец Хосе смеялся мне в лицо, когда я пришел в монастырь. Думаю, что теперь ей никто уже не поможет.

Ролан не знал, что ему делать, плакать или смеяться. Он выбрал последнее, и рассмеялся, глядя на мечущегося перед ним герцога, который то сжимал руками голову, то бросался к кувшину с вином.

— Я не понимаю, что мне теперь делать! — говорил герцог, меря шагами комнату, — Я должен понять, что делать дальше. Я умолял, угрожал и предлагал сделать самое щедрое пожертвование за последние пятьсот лет! Я написал французскому послу, чтобы он подтвердил личность Дианы. Но французишка ответил мне, что он не знает, жив ли герцог де Бурбон дАжени, и есть ли у него дочь. И что он не готов в этом деле идти против совести. И что я теперь должен делать? Что?

— Вы? – лицо Ролана прорезала резкая саркастическая улыбка, — боюсь, что вы уже сделали все, что могли. И надеюсь, что больше вы не будете вмешиваться. Езжайте в Мадрид и развлекайтесь. Диана – моя подопечная. И дальше ею займусь уже я.

Повисло молчание. Герцог стоял, опустив голову на грудь и скрестив руки.

— Нет, — резко сказал он, — это и мое дело тоже. Я сам отдал ее в руки этих… псов. Мне и разбираться с тем, что я наделал по глупости.

— Вы достаточно сделали, — твердо сказал Ролан, — не мешайте мне больше.

Герцог смотрел на него из под лобья.

— Я не могу отказаться от нее, — сказал он, — если вы не понимаете. Я найду способ забрать ее из монастыря, даже если это будет стоить мне всего состояния. Но я заберу ее для себя. Вам же лучше отправиться во Францию и отвезти Его Преосвященству мое покорное предложение руки и сердца его подопечной. Как только Диана окажется на свободе, она станет герцогиней Гренада. Это ничем не хуже, чем стать герцогиней де Вермандуа. А возможно, и лучше.

— И как же вы собираетесь уговорить ее? Вы столько времени провели с ней, и она предпочла монастырь св. Доминика вашему титулу.

Глаза герцога вспыхнули:

— На этот раз у нее будет выбор между мной и отцом Хосе.

Ролан снова засмеялся:

— И вы уверены, что она выберет вас?

— А вы?

— Сомневаюсь.

Герцог снова зашагал по комнате:

— Это не женщина, это дьяволица! Я не могу отказаться от нее! Она выйдет за меня замуж, даже если…

Ролан внезапно принял решение:

— Если вы будете живы, сеньор.