В отличие от киданей и чжурчжэней, которые сразу вслед за захватом китайской территории принимали китайские династийные имена и начинали напрямую управлять китайскими землями, монголы придерживались степной стратегии косвенного контроля над оседлым населением. К моменту заключения мирного соглашения с Цзинь они уже установили такой контроль над уйгурами, киданями и тангутами. Велись переговоры с хорезмшахом на западе. Мирное соглашение, предусматривавшее выплату дани, монголы заключили в 1218 г. с Кореей. Те районы, которые приняли новые порядки (Маньчжурия, Корея, уйгурские оазисы), избежали разрушительных монгольских нашествий и продолжали управляться своими прежними правителями. Те же районы, которые отказались от мира на монгольских условиях или нарушили предшествующие соглашения (империя Цзинь, Западный Туркестан и государство тангутов), превратились в арену бесчисленных войн, которые уничтожили большую часть их населения и экономического потенциала. При жизни Чингис-хана войны на уничтожение велись против государей, нарушивших прежние обязательства. Эти кампании были столь разрушительны, что привели к полному уничтожению правящих династий и, как следствие, к прямому включению несговорчивых государств в Монгольскую империю.

Несмотря на значительные масштабы, все три военные кампании монголов против Цзинь не привели к каким-либо существенным территориальным приобретениям. Не предприняли монголы и попыток сменить чжурчжэней в качестве правителей Китая. Они просто вернулись с награбленной добычей обратно в степь. Однако цзиньский император чувствовал себя очень уязвимым для монгольских атак и решил переехать из Чжунду в более защищенное место. Некоторые чиновники уверяли его, что цзиньский двор должен перебраться в Ляодун, поближе к родной Маньчжурии, где легче будет обеспечить оборону и можно рассчитывать на поддержку маньчжурских племен. Показателем того, насколько далеко зашел процесс китаизации Цзинь (как и других маньчжурских династий в аналогичных условиях), стал отказ императора сделать это. Вместо этого он двинулся к югу от Хуанхэ, в Кайфын, бывшую сунскую столицу, расположенную в самом центре цзиньской державы.

Монголы сразу же заподозрили в этом переезде неладное, поскольку пребывание чжурчжэньского двора в Чжунду делало династию Цзинь их заложником, а на юге она в значительной степени освобождалась от давления. Чингис-хан увидел в этом попытку сопротивления и сказал: «Император Цзинь заключил со мной мирное соглашение, однако сейчас он перенес свою столицу на юг; очевидно, он не доверяет моему слову и использовал мир, чтобы обмануть меня!»[252]. В свете дальнейших монгольских завоеваний заявление Чингис-хана может выглядеть как предлог для начала давно запланированной войны. Однако история степных империй сюнну и тюрков показывает, что кочевники северных степей избегали завоевательных войн, а «Тайная история» утверждает, что именно отказ цзиньского императора пропустить монгольских послов к сунскому двору спровоцировал возобновление монгольских атак[253]. В этот период политика примирения еще могла оградить Цзинь от дальнейших вторжений монголов.

Монголы окружили Чжунду осенью 1214 г., однако город был так хорошо укреплен, что взять его штурмом не удалось. Захватчики были вынуждены ограничиться блокадой в надежде взять город измором. Их армия состояла не только из монгольских войск, но также из китайцев и киданей, поскольку Чингис-хан активно набирал в свои войска людей из разбитых цзиньских армий. Так он увеличивал численность личного состава и приобретал военачальников, имевших опыт в искусстве осады и пехотной тактике. Только в начале лета 1215 г. командующие обороной оставили Чжунду и город покорился монголам. Чингис-хан при этом не присутствовал, он еще ранее ушел на север. Несмотря на капитуляцию, разграбление города сопровождалось огромным количеством убийств и целые кварталы были сожжены дотла. Посланник хорезмшаха сообщал, что земля была скользкой от человеческого жира и была покрыта разлагающимися телами[254].

Падение Чжунду знаменовало собой первый реальный опыт включения китайской территории в империю монголов. Огромное число китайцев, киданей и чжурчжэней попало в руки завоевателей. Многие из них быстро возвысились как военачальники и администраторы. Под их влиянием монголы предприняли первые неуверенные шаги для того, чтобы взять на себя ответственность за управление Китаем. Несмотря на это, Чингис-хан не придавал большого значения дальнейшим завоеваниям в Китае. Он вместе с основной частью монгольской армии вернулся в степь, чтобы провести военную кампанию против остатков найманов и меркитов. В Китае был оставлен личный слуга Чингис-хана, Мухали, который командовал двадцатитысячным монгольским войском и сводными частями китайцев, чжурчжэней и киданей. Чингис-хан больше не принимал участия в войне с Цзинь, которая закончилась только при правлении его сына Угедэя вместе с падением Кайфына в 1234 г. Но даже после этой победы монголы вывели из Китая так много своих войск, что династия Сун попыталась занять большую часть бывшей цзиньской территории. Монгольские войска отбросили сунцев назад.

Другие военные кампании Чингис-хана против районов с оседлым населением осуществлялись по той же схеме. Когда вслед за падением Чжунду посланники хорезмшаха прибыли к Чингис-хану, то последний заверил их, что считает хорезмшаха властителем Запада (Трансоксании и Ирана), а себя полагает властителем Востока. Чингис-хан просил только, чтобы его купцам было разрешено беспрепятственно перемещаться между двумя империями. Монгольское посольство прибыло в Хорезм весной 1218 г., чтобы подписать мирный договор. Хотя хорезмшах и был возмущен тем, что Чингис-хан назвал его «сыном», он согласился подписать договор. Однако через несколько месяцев торговый караван монголов был уничтожен наместником Отрара. Монгольский посол, направленный выразить протест против таких действий, был убит. Согласно монгольской традиции, убийство дипломатов и нарушение договора считались ужасными преступлениями и требовали возмездия. Чингис-хан собрал для похода на запад почти всю свою армию. В 1219 г. Отрар был уничтожен. В 1220 г. были захвачены самые большие города Трансоксании (Бухара, Самарканд, Термез и Ургенч), при этом было убито огромное количество людей. На следующий год монголы ограбили Хорасан, разрушили Мерв, Балх, Герат и Нишапур. К 1222 г. они достигли берегов Инда. Отдельная группа монгольских войск обошла вокруг Каспийского моря и разбила кочевников-кипчаков на юге Руси[255].

Это был первый случай, когда крупная кочевая держава прямо с границ Китая приступила к захватам оседлых государств на западе. Стратегия внешней границы с ее террором и опустошением посеяла хаос в хрупкой экологической системе региона. Если Китай мог восстановить большие потери в населении за относительно короткий период, то разрушения в Средней Азии давали о себе знать еще многие годы. Города, чье население достигало сотен тысяч человек, были полностью уничтожены. Ирригационные системы были разрушены, что крайне затруднило восстановление экономики. Один из очевидцев, побывавший в этом районе целых 100 лет спустя после монгольского нашествия, все еще говорил

о руинах, оставшихся после разрушений, учиненных монголами, и всеобщего истребления людей, произошедшего в те дни… Более того, несомненно, что, даже если в течение тысячи лет никакие бедствия не коснутся этой страны, невозможно будет восстановить все разрушенное и вернуть землю обратно в то состояние, в котором она была ранее[256].

Как и в Китае, Чингис-хан увел свои войска из большинства районов Средней Азии, которые он опустошил. Под контролем монголов остался только Хорезм, управляемый немонгольским правительством. Трудно понять, почему монголы нанесли этому региону такой огромный вред, а затем покинули его. Кочевники, которые до этого проникали в Юго-Западную Азию из степи, всегда пытались, и обычно успешно, основывать новые династии и сами становились правителями. Монголы же, с их опытом противостояния на китайской границе, отказывались брать на себя функции управления.