Последний медведь, порушив статистику, оказался самым мощным. Его окружили. Он ревел, крутился на месте, расшвыривая лапами снег, и все Знаки ему были — как с гуся вода, он их просто не замечал.

Тогда в круг вошёл я и, увернувшись от тяжёлой лапы, вогнал клинок в разверстую пасть.

Медведь засветился, как на рентгене. На мгновение все увидели через шерсть его скелет. И тут же пламя, вырвавшееся изнутри, пожрало тварь. Я остался стоять в странной позе, держа перед собой меч, пронзивший пустоту. А в луже, образовавшейся от растаявшего снега, лежали десять крупных костей.

— И это всё? — крикнула Земляна в лес. — Ради этого мы в такую даль тащились⁈

Она разорвала объединение. Я с облегчением почувствовал, что полностью принадлежу себе.

— Ну, что я могу сказать… Это было, конечно, интересно, в жизни надо попробовать всякое. Но в дальнейшем предпочитаю сверху.

Охотники устало заржали. Земляна тоже фыркнула. Она была довольна, как будто в лотерею выиграла, и ломать копья за феминизм не собиралась.

Пока все с увлечением собирали кости, Земляна закрыла глаза. По её лицу пробежала дрожь, губы приоткрылись.

— Наконец-то, — прошептала она.

— Ну что, Боярыня? Можно обмывать? — Я хлопнул Земляну по плечу.

Она открыла глаза.

— Обмывать будем, когда с Кощеем разберёмся. Братья, не расслабляемся! Где-то тут ещё и леший.

Там чудеса, там леший бродит, ага. Про лешего все помнили, но никто не расстроился. Нас, как-никак, было полсотни, и мы доподлинно знали, что убить лешего можно даже вдесятером. Трудно, но можно. Фактически весь десяток, которым мы ходили на лешего, был сейчас здесь, притом, прокачанный. Так что шансов на поражение просто не существовало. Выходи, проклятое чудище! Где ты там уже?

Чудище выходить не спешило, и я произвёл ревизию полученных родий. Надо признаться, с некоторой грустью. Н-дя… Всё-таки полусотня — это полусотня. Добыча делится на всех. По итогу — всего-то плюс двадцать одна родия.

Ну, зато, давайте откровенно, никто даже не устал. За десять минут уложились. Жарко, но эффективно. И проблему решили, людей спасли. Если бы вся эта нечисть ломанула в село… Н-да, о селе мы бы услышали только тогда, когда от него уже ничего бы не осталось. Так что мы по-любому — герои, и нехрен тут.

Я нашёл в кармане амулет-пауэрбанк, восстановил себе ману. Не полностью, но где-то на три четверти — точно. Второй раунд близится.

Ко мне подошёл Гравий. И внимательно посмотрел куда-то мне за плечо.

— Он стоит сзади, да? — спросил я.

— Кто?

— Леший.

— Нет. Я на меч смотрю.

— А. Ну, это на здоровье. Я-то уж думал, придётся не успев кости собрать, лешему морду бить.

— Откуда у тебя диковина такая, Владимир? — С волны Гравий не сбивался.

— Меч? Купил у торговца, давно ещё. А ножны подарили сегодня.

— Кто подарил?

— А тебе что за интерес? — Я немного сорвался на грубость, надеясь, что это отрезвит Гравия. Который что-то уж слишком вцепился в тему.

— Любопытно, — потупился Гравий. — Впервые вижу, чтобы так тварей убивали. Хорошая вещь.

Я внимательно посмотрел на Гравия. Похоже, он был откровенен. Простое любопытство.

— Имени дарителя назвать не могу. Но подарили в Санкт-Петербурге, и это не совсем подарок. Есть обоснованное мнение, что ножны принадлежат мне по праву рождения.

Гравий поднял взгляд и хмыкнул.

— В детстве приходилось легенды слышать. Всяческие. Про князя Владимира Мономаха. Сызмальства запомнил, как он с сияющим мечом тварей истреблял! Даже картинку видал однажды, в старинной книжке. Налево махнёт — улочка, направо — переулочек… Вот сегодня увидел твой меч — и как будто вновь ребёнком себя почувствовал. Будто сказка какая.

— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, — улыбнулся я. — Готов ко второму раунду?

— Готов, коли тут стою. Полусотней пойдём?

— Да, только теперь я на себя замкну. Не возражаешь, Земляна?

Сияющая от счастья Земляна только рукой махнула.

Когда собрали и поделили кости, я изобразил Знак и возглавил полусотню. Быстро просканировал состояние и оценил его как приемлемое. Суммарно маны потеряли не так, чтобы очень много. Я перераспределил её более-менее равномерно и двинул в лес.

Земляна зажгла Светляков, я добавил своих. Будто соревнуясь, они помчались разгонять тьму. Мы шли за ними по утоптанному тварями снегу.

— Ну что же ты затаился? — пробормотал я, обращаясь к лешему. — Кис-кис-кис…

Прохор первым заметил подходящий пень. Мстислава положила на него кисет с табаком, чуток просыпав. Я зажёг Манок, как и вчера, с Леськой. Вчера сдвоенная приманка сработала — отчего бы ей не сработать сегодня.

Светляки рассредоточились, стараясь покрыть максимальную площадь. Посередине Манок давал достаточно света. Мы крутили головами, пытаясь засечь приближение лешего.

Но в лесу было тихо и неподвижно. Лес казался мёртвым, с этими голыми облетевшими деревьями. Неужели мы лопухнулись? И Леська в том числе? Говорила ведь про лешего…

Впрочем, конечно, кисет с табаком и Манок стопроцентной гарантии не дают. Может, леший за сто вёрст отсюда и просто не чует, что его призывают. Это только с человеческой логикой, если посылаешь на деревню такую армию, то тусишь где-то неподалёку и приглядываешь. А с точки зрения твари всё может обстоять строго наоборот. Тварей собрал чисто по фану, приказ отдал и забыл, а сам попёрся грибы собирать. Пофиг, что зима на дворе…

И тут я услышал вздох. Как человеческий, но громче и выше. От него как будто ветер поднялся.

Я поднял голову. В переплетении ветвей вдруг — словно пелена с глаз упала — увидел лицо. Два толстых дерева оказались ногами. Я моргнул и увидел деревянного гиганта, который навис над пнём.

— Не успокоились, значит, — произнёс скрипучий деревянный голос. — Смерти найти захотели. Ну, вот она смерть, ребятушки. Нашли…

Охотники бросились врассыпную за мгновение до того, как в снег ударило толстенное и тяжеленное бревно. Это леший выдернул с корнями ближайшее дерево. Корней у дерева оказалось богато. Неровный круг, с которого сыпались комья земли — метра три в диаметре.

Да и сам леший… Твою ж мать, вот это громадина! Великаны по сравнению с ним — игрушечные солдатики. Видимо, в случае этой твари работает правило «чем сильнее, тем здоровее». А в том, что здешний леший силён, сомневаться не приходилось. Среди зимы столько тварей поднять — это тебе не мышь чихнула.

Радует то, что охотники, подчиняясь моему мысленному приказу, разбежались не в панике, а так, как было задумано. Мгновенно рассредоточились вокруг лешего и продолжали хаотично двигаться, затрудняя ему наведение на цель.

Следующие удары деревом о землю были не менее мощными, но такими же мало результативными, как первый.

Лешего это разозлило. Он вертелся вокруг своей оси, мучительно пытаясь сообразить, кого и как тут вообще бить, а я тем временем отдал приказ паукам. Высоких деревьев в лесу хватало. Я выбрал два, расположенных наиболее удачно, и пауки принялись взбираться по стволам вверх. Я с удовлетворением заметил, что делают они это не хуже настоящих пауков. Ловко, шустро, падать не собираются.

Крикнул лешему:

— Эй! Ну ты чего приуныл? Вот он я, здесь!

Чтобы у лешего исчезли последние сомнения, кто именно к нему обращается, выхватил меч. Тот засветился, готовясь к бою.

— Раздавлю, как муху, — выцелив меня среди других охотников, прогремел леший.

— Давай. Жду. Один вопрос: чего ты к Лесовчике прицепился? Сказала тебе женщина, русским языком: не нравишься ты ей. Оттого, что будешь дальше порог оббивать, не передумает. Такая тактика, если хочешь знать, вообще не работает.

«А как надо?» — прозвучал у меня в голове неожиданный вопрос. Одновременно пришедший в голову сразу нескольким охотникам. Если быть точным, большинству. Если быть совсем точным, то всем, кроме Земляны и Мстиславы.