Я послушался, и мы оказались в библиотеке, очень похожей на ту, что досталась от барона мне в наследство. Такие же прекрасные кресла, что мне так понравились, были расставлены вокруг камина. В одном из них, развернутом к двери, сидел Гарри Торфл, которого я узнал по фотографии в досье. За спинкой кресла стоял Вержицкий. Он прижал лезвие тонкого кинжала к горлу парня. на белую рубашку оракула стекала тоненькая струйка крови.

— Ты почти меня обманул, Петров, — продолжил барон, явно любивший звук своего голоса. — Но мне объяснили умные люди, что ты и есть чертов Васнецов. Глупо же я выглядел! Ты посмеялся от души, Андрюшенька? Уважь старика, верни свой облик.

Барон обратил взгляд на Элен.

— Душечка, ты знала, что твой хахаль меняет лица как перчатки? Тебе понравится его настоящий облик. Смазливый мальчик. Скажи честно, Васнецов, за кем ты пришел? За мной или за ним?

Барон чуть сильнее придавил лезвием шею оракула.

Слайды, слайды, слайды. И чертов туман на главном слайде.

— Как ты справляешься, дружище? — спросил я Гарри, имея в виду вовсе не лезвие на его горле.

— Я тебя научу, — парень попытался улыбнуться, но кинжал не позволил, — если выберемся.

К следующему слайду я был готов. Пуля выбила барону глаз. Стрелял не я.

— Заткнись, надоел! — послышался из-за спины еще один знакомый голос.

— Здравствуй, Херес! — сказал я не оборачиваясь.

— Я просидел два часа в гребаной Белуге! Я не люблю ждать! Испанская кровь во мне кипит. Это было чертовски не вежливо, Петров. Или же тебя стоит звать Васнецовым? Ты как предпочитаешь?

— Мне до чертиков надоел Череповец, — вздохнул я, медленно, чтобы не спровоцировать перебежчика, повернулся. — При Вержицком он превратился в поганую дыру. Я предпочитаю забрать мистера Торфла и вернуться домой.

— У таких как мы нет дома, Андрюшенька, — Херес ухмыльнулся. — Мне нравится, как это звучит «Андрюшенька», — посмаковал он мое имя, — будто передо мной стоит не страшный маньяк-убийца, а милый мальчик-студент. Так вот, на чем я остановился? Ах да, я не люблю ждать и тем более не терплю, когда мне отказывают. Это похоже на предательство, не находишь, Андрюшенька? Ты уж извини, но пришлось тебя наказать.

Вот он, айсберг в тумане. Беда, которую поздно предотвращать.

— Представляю твое лицо, когда ты вернешься домой, — продолжал заливаться соловьем перебежчик. — Все просто: оракул уходит со мной, а ты возвращаешься на родные руины. Или еще проще: ты остаешься здесь, а оракул все равно уходит со мной!

Теперь мне предстояло пожонглировать слайдами.

Я выхватил шамшир.

— Красивая сабелька, — заметил Херес, принимая обманчиво расслабленную позу. — Паучья сталь?

Я кивнул.

— У меня тоже. — он достал свой клинок, не такой изогнутый. — Новый тренд сезона! Впрочем, важен не меч, а рука.

Он сделал выпад, быстрый, очень быстрый. Я на грани возможностей его парировал. Херес казался лучшим фехтовальщиком, чем даже многоопытный Влад Пижонов. На той скорости, что он развивал с кажущейся легкостью, я не мог не только поставить метку, даже просто прицелиться в эту мелькающую молнию. Моих возможностей хватало только, чтобы не подставляться самому. Очень скоро я понял его тактику, он не планировал причинить мне серьезный вред, ему достаточно нанести крохотный порез, чтобы паучий яд меня парализовал, после чего он с легкостью меня добьет. Я же не слишком боялся мелких порезов, от них меня страховал комбинезон.

Моего шамшира Херес сильно опасался, многие связки, которые он использовал, были нацелены, чтобы выбить саблю из моих рук. Я увидел в этом шанс. Когда ренегат в очередной раз попробовал обезоружить меня, я позволил ему эту сделать и замер на долю секунды якобы в ужасе.

Дальше все зависело от моей реакции. Херес конечно же не растерялся, нанес удар, под который я покорно подставился, постаравшись, чтобы клинок проткнул только мягкие ткани. Это удалось не полностью, пару ребер он мне разломал, но и сам отдался инерции собственного удара. В моей руке вместо шамшира в то же мгновение появился Библиотекарь, и когда Херес приблизился, вонзая в меня саблю, я выстрелил ему в глаз и продолжал палить, пока не кончилась обойма.

Яд подействовал. Гарри с Еленой не дали мне упасть, посадили в кресло. «Ты не умрешь, — сообщил мне ликвор, — хватит ныть, тебе и хуже доставалось. Вспомни драку с пятью пауками. Ты после этого еще и отправился разбираться с лаборантами».

Все так, ликвор, но во мне не было яда. Отчаянно зачесалась левая рука. Тебе-то что нужно, протез?

Я почувствовал, как в ладони возник пузырек. «Выпей меня!» Ну ладно, мне терять нечего. Паралич охватил мое тело, но не левую руку, которую как-то спасал протез. С усилием поднем склянку ко рту, секунду жидкость впитывалась в слизистую, после чего я смог ее проглотить. На вкус как сироп от кашля с резким анисовым запахом. Но мне реально стало заметно лучше.

Противоядие? «Оно, — подтверждает ликвор. Ты носишь его с собой с тех самых пор, как чуть было не потерял Соню».

— Ты как? — Элен погладила меня по голове.

— Так просто от меня не избавиться, — пошутил я, чувствуя, что паралич отступает.

У американки зазвонил телефон. Она сделала мне рукой знак подождать.

Разговор у нее вышел короткий и односторонний. Выслушав чью-то взволнованную речь, Элен кинулась к огромному телевизору, висящему над камином. После лихорадочного переключения каналов, она нашла выпуск новостей. Я пересел на подлокотник, чтобы лучше видеть экран, Элен подошла ко мне.

— … страшный взрыв практически уничтожил Дивеевский монастырь, — вещала дикторша.

Ее смазливая физиономия сменилась картинкой с места происшествия. Вместо комплекса зияла огромная воронка.

Свершилось, Титаник напоролся на айсберг.

— Возмездие, — прорычал я сквозь зубы, а потом крикнул так, что звякнули окна. — Возмездие!

Перед глазами стояла воронка на месте монастыря. Усилием воли я привел мысли в порядок. Горевать некогда, надо решать проблемы в порядке очевидной срочности. А задачи у нас две. Первая — вытащить оракула. Вторая — выбраться из ловушки в Череповце, сейчас мне надо вернуться в Нарышкин.

Попутно надо разобраться с конкурентами. Да-да, с той самой американкой, которая мечется возле телевизора. То посмотрит с ужасом на воронку, то жадно на Гарри, то с жалостью на меня. И что с ней делать? Не убивать же, не для того я ее спасал.

Слайды, слайды, слайды… Калейдоскоп возможного будущего. Мне определенно нужно поговорить с Торфлом в спокойной обстановке. Как-то он справляется с нитями будущего и не сходит с ума.

Элен подошла ко мне.

— Ты как?

— Сразу не умер, значит выживу.

Силы действительно возвращались ко мне.

— Дай, я взгляну на рану, — Элен присела на подлокотник кресла.

Ну и что я тебе покажу? На мне комбинезон, которого ты не видишь, а вовсе не порванный костюм, как тебе кажется. Интересно, кстати, что иллюзия настолько адаптивна. С другой стороны, я видел сотни подобных ранений. Я могу представить, как они выглядят. Если бы сознательно «вымысливал» эту иллюзию, я бы именно так и показал.

— С раной все в порядке. Будет, если полить ее водкой или чем-то таким же вкусным.

— В соседней комнате есть бар, — встрепенулся Гарри.

— Будь хорошим мальчиком, — обворожительно улыбнулась Элен. — принеси нам бутылочку самого крепкого пойла, которое найдешь. А также салфетки и три бокала. Мы заслужили право принять лекарство внутрь.

Гарри подошел к двери, но замер.

— Я… простите, я боюсь туда выходить.

— В доме больше нет никого, я чувствую, — я постарался улыбнуться обнадеживающе. — А если кто-то появится, я успею первым.

Парень наконец взял себя в руки и вышел на поиски лекарства.

— «Андрей» тебе идет куда больше какого-то «Иннокентия», — сказала она, погладив меня по голове. — я бы хотела увидеть его лицо. Ты же умеешь менять лица? Все ваши умеют.