— Как ни странно, да.

— Ты ведь был моим коллегой в прошлой жизни? — блеснул эрудицией безопасник.

Я проклял про себя его проницательность, а потом и вслух проворчал:

— Никто не любит слишком умных.

— Да ладно тебе! Твои нынешние тайны куда весомее. А я про многие в курсе. И это не повод меня убивать на всякий случай, — Михельсон, хохотнув, помахал перед моим носом палец.

Я все так же не верил в его опьянение, но подыгрывал чисто из вежливости.

— Итак, к делу, — посерьезнел Артем Давыдович, — Девушку зовут Светлана. Племянница Филлипова Сергея Николаевича. Помнишь, кто это?

— А как же! Предводитель Нарышкинского дворянства.

— Он, родимый. Племянница Предводителя, а заодно и крестница судьи Перепела, с которым ты тоже знаком. Девушку не видел никто уже неделю. Родители на курорте, лето все-таки, доченьке оставили карту и разрешили пуститься во все тяжкие. Естественно, за ней присматривал капитан родовой гвардии. Позавчера нашли его тело. Пуля в лоб, пущена из его же собственного Тарантула.

Самый большой пистолет из серии «инсекты», вспомнил я, местный аналог магнума сорок четыре. Внушительный ствол, наверняка и хозяин был солидным мужчиной.

— Тогда-то и спохватились, что Светлана пропала. Доложили крестному. Предводитель пока не в курсе. Люди судьи сходу ничего не нашли. Тогда-то подключили госбезопасность, то есть меня.

Гэбэшник выложил передо мной лист бумаги и ручку.

— Визируй! Это не подписка, чем мне такого как ты, пугать, я нанимаю тебя как внештатного агента САБ. Ты должен иметь право задавать вопросы.

Я прочитал бумажку, вполне знакомый документ, подписал без сомнений. Следом Михельсон вручил мне корочку.

— Удостоверение фальшивое, но, если сильно не всматриваться, прокатит.

— Ты прямо уверен, что это по моей части?

— Чуйка моя орет, что очередной монстр объявился. Свято, или в данном случае «проклято», место пусто не бывает. Ты убрал вампира, пришел кто-то еще.

— Или из-под камня вылез.

— Или так, — пожал плечами Михельсон. — Ладно, время позднее. Ты бумаги изучай. Все подробности там. И еще одно: Предводителю еще не сообщили. Надеются на лучшее.

— Это очень, очень, очень глупо! — прокомментировал я.

— А то я не знаю! — вздохнул гэбэшник. — Но так судья решил. А я пока активно вмешиваться не желаю. Активнее, чем тебя позвать, конечно. Помоги, охотник, в долгу не останусь. Да и связи в высшем свете тебе не помешают.

Конечно же папку я забрал. Близилась ночь, я хотел вернуться на дачу, и там в тихом семейном кругу изучить дело. Проезжая по городу, я по привычке сканировал пространство в поисках беспорядков, которые позволят мне восстановить справедливость и заодно пополнить запасы ликвора. Нарышкин вовсе не замечал трагедию девушки Светланы, ел, пил и веселился, наслаждаясь теплым летним вечером.

Беззвучный крик о помощи донесся до меня уже на выезде. Проехав на сигнал, я попал в неожиданно мрачный район. Такие трущобы более подходили запущенному Гречину, а не эталонному Нарышкину.

Я припарковался в темном переулке, забрал из багажника катану, прошел дальше вглубь скверного места. Какое-то время я блуждал по лабиринту, тревожил меня только скверный запах, но вскоре примерно в том же направлении, откуда доносился сигнал бедствия, послышались аккорды металлического рока. Так-то я рок-музыку люблю, но не в таком бездарном исполнении. Ну или акустика трущоб губила мелодию.

Преодолев еще пару сотен метров, я вышел к квадратной коробке, почти правильному кубу в три этажа из грязно-серого кирпича, разрисованного неумелыми граффити. Рок-клуб по-нарышкински.

Клуб назывался «Саби нойзу», весьма психоделическое имя, переводилось с японского как «Шум ржавчины». У хозяина или его пиарщиков было специфическое чувство юмора. Хотя, я сильно сомневаюсь, что кто-то из завсегдатаев клуба мог оценить иронию.

Музыка, разумеется, доносилась из клуба, а откуда же еще? Но сигнал, кричащий о беде, вел меня в сторону. Обойдя клуб, я вышел в сквер, столь же грязный и запущенный, как и все в этом ржавом районе. К толстому тополю в центре прижался спиной растрёпанный парень лет восемнадцати, судорожно сжимавший катану, и я издали видел, какого скверного качества этот меч.

На парня наскакивали два шустрика в косухах с многочисленными заклепками. Они тоже размахивали катанами, возможно, не такими скверными, как у их жертвы, но тоже дрянными. Пока особого вреда никто никому не нанес, хотя у страдальца уже пострадал рукав на левом плече. Одет бедняга был в кожаную крутку, но цивильную, менее колоритную, чем у его противников. От нападавших несло хищником также, как от покойного Никиты Филимонова. Я даже подумал, что, наверное, так и жилось бедному Андрею Васнецову, запертому в универе с молодыми, пробующими на нем свои зубки, волчатами.

И хотя я уже свел счеты с обидчиками Васнецова, я почувствовал непреодолимое желание обучить этих волчат чему-то полезному. Например, хорошим манерам.

В любом случае, двое на одного — совсем нечестно, так что я со спокойной совестью вмешался. Менять облик я не стал, разборка явно дворянская, а стало быть, и судить происходящее следует аристократу Васнецову. Сперва, демонстративно не обращая внимания на агрессивных щенков, я спросил у жертвы:

— Как тебя зовут?

— Паша, — начал парень дрожащим голосом, но взял себя в руки и поправился гораздо тверже, — Павел Вязников.

— Эй, — один из волчат махнул мечом в мою сторону, — это тебя не касается, чеши, куда шел.

Я поднял ладонь, демонстрируя общепринятый жест «подожди, дойдет и до тебя очередь».

— Ты как, Вязников? — я дружески положил руку ему на плечо.

— Все хорошо, — Вязников упрямо задрал подбородок.

Теперь я обернулся к волчатам.

— Что здесь происходит, господа?

— Сказали тебе, придурок, вали! — огрызнулся первый волчонок.

Второй сделал шаг вперед и улыбнулся почти дружелюбно.

— Дуэль у нас, милостивый государь. И простите моего друга за его манеры, но он прав, это действительно наше дело.

— Дуэль? — я удивленно поднял брови. — Так вы, господа, дворяне? Хорошо бы, если так, а иначе это нападение простолюдинов на аристократа, что безусловно является тяжким преступлением.

— Да ты обурел, дебил? — взорвался первый волчонок, второй же закатил глаза.

— Витя, погоди! — Он отодвинул приятеля себе за спину. — Безусловно, мы дворяне, милостивый государь. И ссора с Вязниковым — дело нашей с ним чести. Я прошу вас не вмешиваться.

— Раз уж мы все тут — аристократы, — попросил я любезно, — не изволите ли представиться, как и велят приличия благородным людям.

— А ты-то кто? — вякнул первый волчонок из-за спины второго.

— Я первый спросил. Впрочем, мне скрывать нечего, меня зовут Андрей Васнецов. Теперь же я могу услышать ваши имена?

— Меня зовут Николай Коржин, а он — Виктор Вронский.

— В чем причина ваших разногласий?

— Мне его рожа не нравится! — Витя снова попытался выйти на первый план.

— Вряд ли это достойная причина для дуэли. Да и место выбрано неудачно, в Нарышкине же существует специальная дуэльная площадка. Я это знаю точно, поскольку сам ею пользовался.

— Ничего, мы по-простому, — ухмыльнулся Витя. Сейчас мы быстренько научим этого баклана хороши манерам и вернемся на концерт. Не бойся, Васильков, или как тебя там, мы его не убьем, просто повоспитываем.

— Кто из вас двоих вызвал господина Вязникова на дуэль, а кто согласился быть секундантом?

— Вронский вызвал, а я секундант, — Коржин помрачнел, тихое, но веселое приключение перерастало в серьезный конфликт при свидетелях.

— А разве секунданты сами участвуют в поединке?

— В нашем — участвуют! — буркнул Вронский.

— Но я почему-то не вижу секунданта Вязникова.

— Не положено ему, — Вронский терял на глазах былой энтузиазм.

— Вы слишком вольно трактуете дуэльный кодекс, господа! По мне, так вы задумали убийство.