— Мразота, — сказал Гравий, брезгливо вытирая руки о рубаху.

Я посмотрел на шляпника.

Н-да. Заживлением тут не поможешь. Да и помогать, честно говоря, не особо хочется. Хотя заложник был бы что надо. Уж братца Вольфганга, который знает больше, чем братец Иоганн, я бы наверняка выловил… Хотя, с другой стороны — не факт. Эта мразь — той породы, что ради своей шкуры наплюют хоть на брата, хоть на отца с матерью. Не просто же так Вольфганг скармливал младшему брату лишь самые крохи информации.

— Ы, — послышался звук.

Это зашевелился на своём топчане Дорофеев. Разлепил глаза, приподнял голову. И увидел тело своего бывшего хозяина, пришпиленное к стене посредствам забивания в горло ледяного кола.

Хорошо всё-таки, что кляп у него изо рта я не вытащил. Хватит с меня на сегодня громких звуков.

Что было удобно в общении с Гравием — любые хозяйственные вопросы он решал так же легко, как метал ледяные иглы.

Тело шляпника, снятое со стены, выволок на задний двор, бросил у стены и прокомментировал:

— Потом займусь.

Мешок с костями охотников Гравий бережно перенёс в комнату, где занимался бухгалтерией. Сказал, что когда появится Прохор, кости они захоронят как положено. В таком месте, где их уж точно никто не отыщет. После чего предложил перекусить чем бог послал. Я не отказался. Если всё пойдёт так, как планирую, в усадьбе окажусь ещё не скоро.

После перекуса я снова затолкал связанного Дорофеева в карету. Посетовал Гравию, что управление гужевым транспортом — не моё.

Гравий понимающе кивнул и свистнул. Прибежал тот парнишка, что занимался лошадьми. Сел на козлы. Я назвал адрес постоялого двора, где квартировал Алексей.

Не доезжая до нужного дома, попросил парнишку свернуть в ближайшую подворотню. Карета-то приметная, с золотой короной на дверцах. Не стоит ей тут отсвечивать. Объяснил мальчишке, что нужно сделать.

— Понял, — кивнул пацан. — А пойдёт он со мной?

— Не пойдёт — скажи, что я сам за ним приду. И вот тогда он точно пожалеет, что научился ходить. Как и в целом — что родился.

— Понял.

Мальчишка убежал. Через четверть часа привёл в подворотню Алексея со свёртком в руках.

Я вылез из кареты и распахнул дверь.

— Садись.

— К-как прошло? — глядя на мой — точнее, свой — камзол, со следами крови, пыли и лопнувший подмышками, крякнул Алексей.

— Садись, — повторил я. Дождался, пока Алексей, обалдело косясь на связанного Дорофеева, усядется. Приказал: — Руки.

— Что⁈ Зачем⁈ Не надо! — Алексей попытался вылезти из кареты.

— Да как же вы достали, — вздохнул я. — До чего ж беспокойные все, — и отправил в нокаут и этого.

После чего связал. Тем концом верёвки, корой прежде был связан шляпник. Всё-таки исключительно полезную вещь приобрёл, сколько раз за сегодня пригодилась. Не буду больше на амулетах экономить. И Захару скажу, чтобы не экономил.

Я развернул свёрток с моей одеждой, принесённый Алексеем. Переоделся. Красный камзол бросил здесь же, прямо на землю. Кому надо — пусть гадают, куда подевался хозяин. Такого напридумывают, что ЦРУ не снилось. Если, конечно, камзол не приберут к рукам местные жители. Вещь-то хорошая — подумаешь, запачкался да порвался. Отстирать и зашить недолго.

— А теперь куда? — пацан на козлах повернулся ко мне.

— В Давыдово. Знаешь?

— Разберёмся! — пацан, похоже, проникся ко мне уважением не меньшим, чем к Гравию.

Цокнул языком, дёрнул поводья. Карета тронулась.

В усадьбу мы прибыли, когда уже совсем стемнело. Я был уверен, что несмотря на поздний час меня ждут и ворота откроют, увидев ещё издали. Но открывать никто не спешил. Стояла мёртвая, напряжённая тишина.

Да чтоб тебя! Что тут у них опять⁈ Я выскочил из кареты, бросился к воротам. Однако постучать не успел.

— Владимир! — ахнул из-за ворот Захар. — Сейчас, сейчас! Открываю.

Я подождал, пока ворота откроются. Махнул рукой мальчишке на козлах, чтобы заезжал. Буркнул Захару:

— А ты кого-то другого ждал, что ли?

— Дак, откуда же мне знать, кто там приехал? Карета чужая.

Блин. Точно.

— Молодец! За бдительность — хвалю. А карета эта, выходит, больше не чужая.

— А чья?

— Ну, видимо, моя. Трофейная. Только вот рассекать в ней по Поречью вряд ли стоит, уж больно приметная. У внимательных людей вопросы возникнуть могут.

Захар оглядел карету, остановившуюся посреди двора. Задержал взгляд на золотом гербе.

— Что приметная — не беда. Приметы убрать недолго.

— Надёжных людей знаешь, кто сделает? Номера-то у вас не регистрируют, небось. Перебивать не надо.

— Знаю.

— Ну, значит, завтра и займёшься вопросом. Заодно поинтересуйся у этих людей насчёт покупателей. Нам пока автопарк расширять ни к чему.

Захар кивнул.

— На такую — быстро покупатель найдётся. Хорошая карета. — Он по-хозяйски распахнул дверцу. — Ой…

Пленников по дороге ушатало окончательно. Дорофеев и Алексей дрыхли, как мёртвые. Один с кляпом во рту, другой без.

— В комплекте с каретой шли, — буркнул я. — Бесплатный бонус от продавца. Отказаться неудобно было.

Пленников мы растолкали и отвели, полусонных и едва ли вдупляющих, где оказались, в достроенную конюшню. Там уже закончили внутреннюю отделку, пространство разгородили на стойла. В шести из них на полу лежало сено и мирно спали лошади. Смотрели свои лошадиные сны. В правом дальнем углу у себя на насесте приветственно курлыкнул сокол. Встрепенулся, демонстрируя готовность хоть сейчас лететь, куда прикажут.

— Отдыхай пока, — улыбнулся я ему. — Ты свою задачу выполнил.

Ещё четыре лошадиных стойла заселены пока не были.

— Туда, — скомандовал Захару я.

Мы затащили пленников внутрь одного из стойл и бросили на землю. Я высвободил с одного конца часть верёвки-амулета и привязал её к поперечной балке. Амулет обновил. Всё, до утра точно могу не беспокоиться. Ни порвать веревку, ни развязать узлы пленники не смогут.

Дорофеев что-то умоляюще промычал сквозь кляп.

— Спи, малыш, — посоветовал я. — Утро вечера мудренее. Завтрашний день тебе понравится, обещаю! Такого в твоей жизни ещё не было.

После чего наказал Захару будить меня только если начнётся пожар или в гости нагрянет государыня императрица. И утопал к себе в башню.

Утром за завтраком на меня с любопытством смотрели все домочадцы. Пленников моих, разумеется, уже обнаружили, и лица их разглядели. Опознали и Алексея — неудавшегося захватчика усадьбы, и Дорофеева, сына моего ближайшего соседа и хорошего приятеля. Но вопросов мне никто не задавал. Хотя изнутри наверняка распирало.

— Как вы, вероятно, заметили, у нас на конюшне появились две новых особи, — покончив с завтраком, сказал я. — Не волнуйтесь, это ненадолго. На довольствие их ставить не надо. Уведу обоих сегодня же.

— Голодными уведёте? — подала голос тётка Наталья.

— Ага. Не вижу смысла впустую переводить продукты. Ещё вопросы есть?

— А неприятностей-то не будет у вас? — осторожно спросил Тихоныч. — Чай, не абы кто. Люди дворянского звания…

— Дворянское звание, Тихоныч, как по мне, заслужить надо. Хоть это мнение и противоречит существующей государственной концепции. Но на отдельно взятой территории, в моей усадьбе, я сам буду решать, что делать с теми, кто дворянского звания, да и просто человеческого, не достоин. А по поводу неприятностей не беспокойся. Разберусь. Надеюсь, никого здесь не надо предупреждать о том, что болтовня на всех углах о том, кого видели сегодня утром на конюшне — не лучшая идея. Я прав?

Я обвёл глазами Тихоныча, тётку Наталью, Захара, Данилу и Марусю.

— Всё поняли, ваше сиятельство, — кивнул Тихоныч. — Мы-то — молчок. — Повернулся к Даниле. — А вот Груня твоя…

— Строго-настрого прикажу, чтоб не болтала, — пообещал Данила. — Она баба-то не дура. Когда можно языком трепать, когда нельзя — соображает.