- Не всё нам ведомо, - прогрохотал медведь и, хмурясь, взглянул на Окатану. Та же смотрела на него так, словно спрашивала дозволения, и косолапый, неожиданно кивнув, медленно побрёл к окну.

- Есть один свиток, - тут же начала Идэя, - и хранится он здесь в «Медвежьей Долине», как священная реликвия рода.

- Но, - снова вмешался Дартин, - откуда тебе известно? Кланы не делятся тайнами священных реликвий с чужаками, - на что леди, неожиданно вспыхнув, смущенно отвела глаза, а старший Таграур, изучая пейзаж за окном, вновь невесело усмехнулся:

- Надеюсь, нет нужды увещевать присутствующих о тайне слова сказанного в этих стенах?.. – гулко погрозил косолапый и, выждав тягучее мгновение, со вздохом прикрыл глаза, - Нашей должна была быть правительница. В день прибытия вот так же, как ныне «пришлые», сбежала из-под догляду своего «просителя» и, волей Великой Фарао, добралась до древних лесов. И сроку здесь пожить, ей было даровано более чем вам.

- Отец?.. – в вопросе Ратмира, казалось, промелькнула тревога.

- Да-да, - утвердительно кивнул Борислав, - о ней тебе и рассказывал, - и тут же обратился к нам, вернее даже более к барсам, - некогда, я чаял взять в жёны вашу Идэю, а потому и допущена она была до древнего свитка, где доброй рукою было начертано, что не всех Иных бесследно забирает наша Богиня из дальних чертогов. Есть редкие души, чьи судьбы, волей Света приходится дробить, будто множить, рождая для нового царства новое тело в пространстве и времени. Ибо и там и здесь важен их путь, дабы не сломать замысел мироздания ни в одном из миров.

- То есть, - хрипло шепнула, не узнавая собственный голос, - где-то там в Притали, есть другие мы? Чья жизнь с точки разделения покатилась иным путем?..

- Это вряд ли, - протянул медведь, - двойные судьбы редки, да и Великая метит их особенным знаком. Старейшины зовут его «Поцелуй Фарао». Символ этот чётко вычерчен на древнем свитке. Им же отмечено и тело Идэи.

В подтверждение слов Таграура женщина слегка задрала рукав, обернув ладонь к свету, и представила нашему взору тонкое запястье, на внутренней стороне которого, красовалась бледная, будто зажившее клеймо, руна. Сие нерукотворное чудо напоминало поделенный пополам круг, одной частью которого было солнце, а другой луна, и соседствовать им пришлось с похожим на змейку завитком…

- Так что, - продолжил хозяин леса, - вероятнее всего, в прежнем мире не осталось даже тени вашего присутствия. Мне жаль, но, боюсь, вас не существует, ни для родителей, ни для прежнего супруга. Если конечно, – неожиданно прищурился медведь, - подобного нет на ваших телах?.. - На что мы с сыном отрицательно качнули головой.

Насколько мне было известно, ни я, ни Селион вышеупомянутых меток не имели. Судя по всему, проявив великую милость, наши судьбы Богиня решила всё-таки не дробить. Что, на мой взгляд, было подлинным актом гуманизма, иначе тем «нам», что могли остаться по ту сторону раскола, пришлось бы совсем не сладко.

- Это лишь версия, - будто сомневаясь, качнула головой правительница, и зябко опустив плечи, тихо добавила, - была, до сегодняшнего дня… Имя моего рода действительно Селирим. И замуж я собиралась за синеглазого красавца Бейона, – и женщина вдруг открыто взглянула в глаза именно мне, - Так звали юношу, тронувшего наивное девичье сердце и успевшего сделать мне предложение незадолго до попадания на «арену», – после неловкой фразы взор тёмных глаз опустился к руне, - Значит, вот как всё обернулось…

- А что о пути назад? – неожиданно подал голос Селион, и медведь картинно поднял кустистую бровь, будто решая, нужно ли отвечать мальчишке. Однако пояснения всё-таки удостоил.

- В книгах написано, что нам в дальние чертоги путь «заказан», а свиток шепчет, что лазейка всё-таки есть. Коли вспыхнет на небе Слеза Богини, значит, ждёт тот мир чьего-то возвращения. Да вот только явление это редкое, да и души местных, рождённых под солнцем Арранты, не дробятся. Ежели мы шагнём в чужой мир, то целиком, а что будет с вами, коли пожелаете вернуться, даже древним рунам неведомо.

Сын коротко кивнул, вполне удовлетворенный объяснением косолапого, и, казалось, крепко задумался. А вот я, всё ещё смотревшая на Идэю, подметила нечто странное. И то, как та переглянулась со стоявшим рядом Дартином при упоминании Слезы, мне не понравилось.

«Даже мелкие недомолвки рушат доверие, а уж серьёзные тайны и вовсе съедают души…»

Друзья, у этой части остался лишь эпилог. Да, он будет, ибо история наша многогранна)) А после мы отправимся во вторую, заключительную часть нашего путешествия.

Искренне благодарю за терпение! Не всегда удаётся выкладывать продолжения в нужном режиме, и я всем сердцем обнимаю каждого, кто не послал всё к... "Ёжкиному Коту" и по-прежнему идёт со мной рука об руку! Я пишу для вас! С благодарностью за лайки, отметки, комментарии, подписки и библиотеки, ваша Э.Т.

Ночь выдалась прохладной. Мягкие лапы тихо ступали по узкой тропе, огибавшей медвежью деревню. Молодой лорд спешил, но намеренно выбрал более длинный путь, чтобы проветрить отяжелевшую от избытка событий голову.

Лишь сутки… А Дартин уже умудрился наворотить дел.

С момента, как барс почувствовал запах юной медведицы, разум решил отказать. За один оборот светила, он не только успел забраться в спальню к наречённой брата, но и чуть не вылетел из клана, как буйный неотягощенный умом провокатор. Чудо, что тётя не озвучила своего приказа во всеуслышание, иначе последней ритуальной фразы ему было бы просто не избежать.

- Каил, - тихо проговорила Окатана, собираясь в обратный путь, - надеюсь, ты позаботишься об этом упрямом мальчишке. И мне не придётся жалеть о том, что сегодня я солгу лучшему мужчине на свете.

- Не сомневайтесь, моя Идэя, - с благодарностью отозвался старший Навадайи, - я слишком дорожу его холёной шкурой.

- Что ж, - фыркнула правительница, даже не взглянув в сторону так внезапно взбунтовавшегося племянника, - пора. Кандарак будет в бешенстве…

Тяжёлый вздох сильной прекрасной женщины лёг на сердце Дартина внушительным грузом. После всего, что случилось в гостиной, начиная с его неповиновения и заканчивая новостью о дроблении судеб, Идэя выглядела неважно. За несколько часов в медвежьей деревне утончённо-аристократическое лицо тёти будто осунулось, очертив усталый взор тенью затаенной тревоги. Однако жалости леди не терпела, и Дартину пришлось затолкать слова о сожалении глубоко в нутро, дабы ещё больше не оскорбить правительницу.

«Тётя сделала свой выбор. Альфа солнечных ирбисов не узнает о том, что она озвучила приказ. А он – Дартин Навадайи должен сделать всё, чтобы женщина, однажды заменившая ему мать, никогда об этом не пожалела».

- Никто кроме вас не сможет унять крутого нрава нашего любимого правителя, - тем временем отозвался брат, переступая порог вслед за Окатаной.

- Льстец, - мягко попеняла та и, невесело хмыкнув, всё-таки бросила прощальный взор в сторону молчаливого силуэта оставшегося в глубине комнаты, который мгновение спустя скрылся за тёмным пятном гулко хлопнувшей двери.

Барс вздохнул, фыркнув на пролетающую паутинку, и замедлив шаг, отчаянно мотнул головой. Вчера ночью он завалился в спальню к Иной. Пахла девушка изумительно и, при иных обстоятельствах он мог бы решить, что запах близок к совершенству, ибо прежде ему не приходилось вдыхать столь томительного искушения, но… Фарао распорядилась иначе. Накануне днём он учуял медведицу, и вот этот тонкий флёр нутро распознало как абсолют. Никто и ни что более не были способны затмить этого дивного аромата. Богиня щёлкнула по носу некогда беспечно вещавшего об избранности солнечного ирбиса, как маленького котёнка. Его нареченной оказалась не «пришлая», а та, что жила в нескольких милях от столицы за незримой стеной священного леса. Дартин не понимал, как такое возможно, но уверенность в достоверности первого впечатления крепла с каждым часом.