Я старалась не слушать болтовню миската. Дед всегда учил, что трёп врага лишь маневр, который можно использовать во благо. Но до конца отключиться не получалось. Слишком мерзко звучало то, что с предвкушением изливал наёмник. Тем временем расстояние сократилось до угрожающе малого, дальше медлить было нельзя! Что ж, я всё равно собиралась умереть в драке, понимая, что при сложившихся обстоятельствах это наилучший исход, и рванула во тьму для переброса, видя как сорвавшийся с места мискат оборачивается прямо в прыжке. Чёрная тень летела на моего зверя целое мгновение и когда я сжалась в пружину, готовая принять удар, пантера вдруг резко гаркнула и изогнувшись под неестественным углом всей тушей шмякнулась на меня, престав шевелиться. Из зловонной пасти на лицо закапала кровь, а над головой послышался знакомый голос и противное чавканье, вынимаемого из тела, хвоя.

- Ублюдок нашел тебя сам!

- Сел! – мгновенно обернувшись, я выбралась из-под обмякшего тела, принявшего человеческий облик, и тут же подскочила на ноги, - С ума сошёл! Что ты здесь делаешь?

Селион еле заметно вздохнул, вытирая лезвие хвоя об одежду миската, и наигранно равнодушно ответил:

- Ты забыла клинок, я решил, он тебе пригодится.

- Клинок! – нутро кипело от беспокойства и только что пережитого стресса, - Какой клинок, Сел?!

- Этот, - и сын приспокойно протянул мне мой облегченный хвой.

- Я просила идти в порт!

- Мам, не злись. Лаз оказался завален, - не моргнув и глазом, отозвался сын, - пришлось возвращаться.

- Завален?

- Да.

- Мы же на днях его проверяли?

Селион абсолютно по-детски пожал плечами:

- Ну, значит что-то пошло не так.

Врал. Всем нутром я чуяла, что врал, но больше вопросов задавать не стала. «Вот он передо мной: жив, здоров, невредим, и даже умудрился уложить миската». Судя по ране, похоже, хвой сын метнул прямо с крыши. «Меток, нечего сказать. Дед бы точно гордился!»

- Ладно, раз завален, пойдём по крышам.

Выяснять отношения было некогда, и я присела над распластавшимся на камнях телом. Селиону пригодятся штаны, а мне жилетка, хоть её и порезал хвой. А ещё нужно забрать «петлю».

- Сел, дёрни одно покрывало, одолжим у местных.

- Сейчас, - довольный, что обошлось без родительского гнева, сын с особым рвением метнулся выполнять просьбу, но содрать нужную тряпку так и не успел.

Тишина разродилась противным надсадным воем, и в тусклую полосу света, обозначившую проход из тупика, влетели сразу четыре матерых волка.

Вид бездыханного тела заставил их резко остановиться. Но уже через мгновение, выстроившись полукругом и оскалив пасти, они стали медленно двигаться на нас.

В день солнцестояния священная арена буквально сияла искристой россыпью золотого песка, отражающего лучи палящего солнца. Зной! Богиня будто бы забавлялась над теми, кто решил сделать шоу из священного действа, и нещадно жарила на божественной сковородке народные массы, переполнявшие трибуны. А вот под куполом дышать было легче. Здесь жар полуденных лучей рассеивал магический барьер и на песочном поле сохранялась какая-никакая прохлада.

Сегодня «просителей» было четверо. Элор младший наследник клана волков, который впервые подал прошение в Совет и от того больше всех волновался. На этот раз волки не стали тянуть и отправили парнишку за невестой при первой возможности (тридцать ему исполнилось только в прошлом году), вероятно опасаясь, что его постигнет участь двух старших наследников, которые остались без нареченных. Братья Феррао: Ариор и Эмэй, первая ветвь лисьей стаи. Парни были погодками и приходили за невестами во второй раз. Ну и я, наследник правящего клана, оказавшийся старше всех просителей и особо не надеющийся на благосклонность Богини. По крайней мере, так казалось окружающим.

Арена представляла собой огромный круг, обрамленный многоярусным амфитеатром трибун, с которого был только один выход через священные ворота – арку с древними рунами, переходившую в длинный туннель, завершающийся за пределами основной постройки выходом на свет, у которого дежурили экипажи с личной охраной кланов, магами и стражами Совета. В центре этого гигантского манежа, усеянного золотистым песком, красовался плоский портальный камень, в сердце которого имелось небольшое углубление, куда и клали родовой амулет с кровью «просителя». Если срабатывал портал, то кровь испарялась, а амулет буквально врастал в камень, впитав портальную вспышку, и начинал мерно сиять, пока его не касался тот проситель, которому удалось увести «иную» с золотого песка. Так закрывался проход и завершался ритуал. В истории были прецеденты, когда по воли Богини, портал удавалось закрыть кому-то другому и тогда за право обладания девушкой приходилось бороться. Но последние несколько столетий подобного не случалось. Кланы не рисковали переходить друг другу дорогу, а потому просители, уводившие невест под своды священной арки, были относительно спокойны.

Центральный сектор трибун в своей наивысшей точке имел крытые балконы, где располагались главы кланов. Именно оттуда и планировали взирать на мой триумф, а вероятнее всего, на поражение, дядя, тётушка с тремя дочерьми и мой драгоценный неунывающий брат.

По старшинству я должен был шагнуть на арену последним. В этом году со мной мог выйти и Дартин, это был бы его первый раз, но дядя распорядился иначе. Совет не особо желал затмевать событие, связанное с моей неоднозначной персоной, а лорд Кандарак полагал, что Дартину вполне можно повременить с прошением, надеясь, что его истинная успеет обзавестись в другом мире детьми, так что споров у верхушки на этот счёт не возникло. Поэтому в темном тоннеле, открывающем прекрасный вид на арену, но при этом оставляющем «просителей» в тени, нас было четверо.

До первого выхода оставались считанные минуты, и молодой волк явно нервничал. Меряя шагами всю ширину тоннеля, он шумно дышал и периодически потирал ладонью центр широкой обнаженной груди. Все мы были босыми и раздетыми до пояса, дабы народ видел, что ничего, кроме «эльфийской ловушки», похожей на маленький круглый мешочек, и родового медальона, возвращенного Советом, у нас нет. Оружие мы проносить не могли, хотя тем, что попало на арену извне, пользоваться не возбранялось.

Голос старейшины Совета, усиленный магией, после буйного всплеска фанфар, заставил Элора вздрогнуть, а братьев Феррао беззлобно над ним посмеяться. Настало время показаться публике, и волк неожиданно преобразился. С невозмутимым лицом и широким разворотом плеч младший сын альфы «серой стаи» шагнул на горячий золотой песок.

Да, недаром, академия муштровала наследников. Выдержка, порой, была необходима как воздух. Парень, шедший под купол, пронизанный тысячами взглядов разношерстной толпы, с осознанием того, что он последняя надежда центральной ветви клана, и далеко не все желают ему благополучного исхода, всё-таки умудрялся беспечно улыбаться. Жадной до зрелищ публикой это принималось как должное, с рёвом и восторженным одобрением, и только мы, стоящие в тени священного тоннеля, знали чего это стоит.

То, как дрогнула рука, кладущая в паз портального камня заветный медальон, обрисовала каждому из нас, сколь велико было напряжение молодого «просителя». Конечно, неудача не грозила ему потерей последнего шанса, но тающая надежда рода, приправленная разочарованием толпы - весьма жестокое испытание.

И вот он момент «икс»! Круглый камень на искристом песке с родовым медальоном в центре, молодой парень, стоящий перед ним, как перед единственно существующим божеством и … Тишина … Ни всплеска света, ни свиста раскрывающегося портала… Страшная, гнетущая тишина, которую не решился бы нарушить ни один зритель.

Вот парень отчаянно смотрит на камень, вот бросает взгляд в сторону центральных балконов, где в сердцах его близких медленно тает надежда и, прикрыв глаза, обреченно тянется за медальоном.

- Стой, - скриплю я зубами, как мне кажется про себя, - ещё не время…