«Медведи нелюдимы… Вернее закрыты от других, но, похоже, что добры к своим. Может, они и не отдадут Села, если он станет частью их рода?.. Может…»

Последняя мысль оборвалась скрипом двери. Без стука ко мне входили только двое: сын и лекарь. И именно последний оказался на пороге с довольной улыбкой, потерявшейся в давно поседевших усах:

- Пляши, беляночка, нашёл я твою траву, ну-ка, глянь-ка! – и Алтэй подскочил к кровати, протягивая мне серую тряпицу, внутри которой ощущался земляной клубень, - Я всё думал, что за диковинку ты мне расписала? А тут сообразил – это ж Горицвет!

«Горицвет!» - слово зазвенело в ушах робким колокольчиком надежды, и я потянула отворот грубого сукна в сторону. На домотканом лоскуте, пряча белые головки цветов за узкими грубыми листьями, красовался Авранар.

К вечеру седьмого дня в наш гостевой дом прибежал мальчишка, лет десяти от роду, посланный Бориславом для важного сообщения. Огненно-рыжий «гонец», чей нос украшала целая россыпь причудливых веснушек, имел важный вид, хоть и немного робел, проходя в гостиную, куда его пригласил Дартин. Завидев меня, стоящего у, настежь распахнутого, окта, малый невольно сглотнул и неловко представился:

- Я это… Микулка. Меня староста послал.

Дартин тихо хмыкнул, выкатив на лицо снисходительную улыбку, чем заставил мальчугана не только вздрогнуть, но и оглянуться, так как, пропустив гостя вперёд, остался стоять у порога. Таким образом, наш незадачливый посыльный неожиданно «попал в окружение». Сей факт заставил парнишку растеряться, и даже слегка струхнуть. Что не говори, но дар Богини – штука ощутимая, как не скрывай, слабое нутро пригибается интуитивно. А медвежонок в свои малые годы, само собой, окрепнуть ещё не успел, а потому неожиданно онемел, вертя головой, в мучительной попытке выбрать, к кому же из нас обратиться дальше.

- Ну, доброго тебе вечера, малец, - разрушил затянувшееся молчание брат.

- Доброго… - спохватился «рыжик», понимая, что начал совсем не так, как полагается и снова завертел головой.

- Что староста-то передал? – не стал мучить мальчишку.

- Так это… На совет зовёт. Нынче ночью полнолуние.

- Когда? – терпеливо поинтересовался Дартин.

- Дык, сейчас. Вона дед уже калитку миновал, - и малец кивнул подбородком в сторону окна, где, пересекая двор в направлении центрального дома, задумчиво шагал Алтэй.

- Дед? – не удержался от вопроса, - Ты внук лекаря?

- Агась! – бодро закивал мальчишка, и тут же сдал старика с потрохами - Дед сказал, что травку хорошую сыскал для «пришлой». А староста, как узнал, велел не медлить. Вот меня и прислали.

Травку говоришь… - тихо протянул Дар, бросив на меня озадаченный взгляд, - Так ты не только за нами?

- Та не, - махнул рукой малый, - я именно что за вами, а в соседний дом Тияна послали.

- Ну что ж, Микулка, - решил поторопить юного «гонца», понимая, что не хотел бы оказаться на месте последним, - веди.

Рыжик выслужился с детским энтузиазмом и уже через пару минут мы оказались в той же просторной гостиной, где состоялась наша недавняя «радушная беседа» с Гаури.

На этот раз суровый хозяин дома решил оставить место у камина без внимания, пригласив гостей за большой полированный стол из той самой адагорской древесины, коей славились предгорья «Медвежьей Долины».

Состав присутствующих с нашей последней встречи практически не изменился. Место во главе стола предсказуемо занял Борислав, по правую руку от него, расположились Ратмир, лекарь и наш «драгоценный» Верато, а по левую, как раз напротив разношерстной троицы, оказались я и Дартин. Последнее место рядом с братом пустовало, и нервы, вопреки здравому смыслу, дёрнуло томительное чувство ожидания. «Какова вероятность, что оно для неё?..»

Однако «снежинка» к нам не спустилась. Её кресло за столом импровизированного совета занял сын. Селион явился в гостиную последним и проследовал к указанному Бориславом месту с достойным восхищения хладнокровием. Сейчас этот мальчишка напоминал высшего. Эдакий юный принц, которого с детства учили держать лицо на подобных мероприятиях. Ещё войдя в комнату с идеально ровной спиной, он обвёл взглядом присутствующих, коротко поприветствовав каждого, начиная со старшего Таграура. Удивительно, но на этот раз во взгляде эфильда не читалось, ни робости, ни страха, собственно не читалось ничего, кроме пропитанного достоинством ледяного спокойствия. Нужно отметить, что вторым парень кивнул мне и только потом Ратмиру, что на языке этого не особо дружелюбного малого, вероятно, означало, что тот, сопоставив факты, решил обозначить меня немногим, но всё-таки выше молодого медведя. И, что уж скрывать, этот секундный пиетет пролился на душу настоящим бальзамом. «Вот уж не думал, что мне настолько важно мнение паренька». Последним Иной поприветствовал лекаря и лишь в этот момент его взгляд едва уловимо потеплел. Всё это нехитрое действо длилось считанные мгновения… Но ощущение, что парень не просто претендует на равного, но возможно, им даже является, кажется, посетило всех присутствующих в комнате. Эфильд тем временем быстро проследовал к столу. И тут же по всей комнате, заставив поморщиться даже Ратмира, раскатился густой бас Борислава.

- Ну, коли все в сборе, приступим. Алтэй, что там по нашей гостье?

Старик поднялся с места и, опершись пятернёй о стол, со вздохом оглядел присутствующих:

- Ну, так понимаю, лишних нет. Так что, буду говорить, как есть. Полностью исцелить «пришлую» я не смогу. Прости, парень, – последняя фраза предназначалась Селиону. И на нём тут же предсказуемо скрестились все взгляды. Эфильд проглотил слова лекаря молча, лишь на мгновение прикрыв глаза, так словно услышал внутри звон обрывающейся струны. «Хотя, возможно, это, натянутое как тетива, нечто «лопнуло» именно во мне». Не могу сказать, что был оглушен, но внутренний зверь, мгновенно выпустивший когти, казалось, решил погрузить их в самое сердце.

Однако, - продолжил старик, - травку, о которой толковала твоя мать, я нашел. Стало быть, отсрочка будет.

На этих словах мальчишка всё-таки позволил себе вдохнуть и тут же перевёл взгляд на Борислава.

- И что там с этой травой? – осведомился тот.

- Тут дело такое, «Горицвет» былинка с характером, один раз помогает, второй раз убивает.

- Это как? – подал голос Ратмир.

- А вот так. Сила его в том, что он баюкать умеет. Зараза, что травит Иную мне неведома, нет в нашем мире такой, а если и есть, доселе не встречал. Но цветок тем и хорош, что имени не спрашивает. Он любую хворь усыпляет. А вот надолго, или нет, тут уж одной Фарао ведомо. Правда, так лишь впервой. Глотни второй раз, и цветок истребит сам себя, а вместе с тем и носителя.

- И каков срок? – коротко выдохнул, осаждая внутреннего зверя, - Сколько она продержится?

- Тут я пророчить не буду, - отозвался старик, - уж больно удивительное чудо к нам занесло. Это ж не оборотень. Отвар-то я ей уже сподобил. Приняла, теперь вот спит. А что дальше… - и Алтэй легонько развёл руками.

- От полутора недель до шести месяцем, – резанул слух ровный голос эфильда, который резко выдохнув, поднялся из-за стола и направился к приоткрытому окну, словно ему не хватало воздуха, - но с учетом того, что была большая задержка. Хорошо, если продержится три…

««Три» чего - недели, месяца?» - дёрнулось похолодевшее нутро.

Но парень фразу не продолжил. Устремлённые в ночь глаза будто остекленели, выдернув крылатого в свой одинокий мир, куда ни одному из нас не было дороги.

Алтэй поднялся с места, глянув на Борислава, который мрачной тучей сидел во главе стола, скрестив на груди свои огромные ручищи, и будто бы получив разрешение, направился к пареньку. Крепкая стариковская ладонь легла на напряженное плечо эфильда:

- Я ж не просто знахарь, малый, мы и без травки вона сколько мамку твою продержали. А дальше и того легче будет. Поживёт ещё.