Селион слегка опустил подбородок и коротко кивнул, не глядя на старика.

- А ты зачем про сроки спрашивал, Навадайи? – дёрнул на себя моё внимание Верато, - надеялся, что Иная успеет выносить тебе наследничка?

- Что? – изумился я, не сразу осознавая смысл сказанного.

Гаури привычно оскалился:

- Брось Каил, все мы сейчас думаем об этом. Ну, разве что, многоуважаемый Ратмир может позволить себе не печалиться. Уверен, что даже твой брат имел крамольную мыслишку, дёрнуть у тебя из под носа «невесту». Не даром же он здесь?..

Слова Гаури подорвали меня с места раньше, чем Дартина, который лишь секундой позже оказался на ногах.

- Следи за словами! – прорычал поднявшемуся навстречу блондину.

- Иначе, что?! – сверкнул глазами пума.

- Иначе, придётся выгрызть тебе кадык! - процедил, чувствуя, как река дара сама собой рванула в сторону Верато. Тот предсказуемо отпустил свой, дабы не попасть под пласт чужого давления, и ещё шире растянул гадкую ухмылку. Но Дартин, похоже, веселья не оценил! А потому, умноженная на два густая лавина всё-таки рванула к блондину, раскидывая в стороны обжигающие брызги. Раскат подстегнул ярость! И та, застив глаза, на мгновение затмила разум, пока под сводами гостиной тяжёлым раскатом не шарахнул рычащий бас Борислава:

- Хватит! Вы забыли, где находитесь, уважаемые лорды?!

И только в этот момент я с ужасом подумал о мальчишке. Такая волна силы, сразу с трёх сторон, могла серьёзно навредить лишь двоим, находящимся в комнате, лекарю и эфильду, остальных защищал их собственный дар. И эта мысль, похоже, разом посетила всех, так как, резко сбросив накал, наша пятёрка разом повернулась в сторону окна.

Каково же было моё изумление, когда пред всем честным собранием предстала ошеломляющая картина.

В коконе из огромных прозрачных крыльев, глядя прямо на нас, стоял слегка ошалевший, но совершенно невредимый старик, за спиной которого возвышался Иной. Мальчишка не выглядел разбитым, или подавленным, скорее сосредоточенным. Будто стратег, наблюдающий за боем из укрытия.

- Вот так диво, - изумился лекарь, касаясь переливающегося живого щита, и эфильд, скинув напряжение, мгновенно собрал крылья.

- Интересно, - хмыкнул Борислав, степенно огладив густую бороду, и пристально посмотрел на Алтэя. Тот же, застыв на мгновение, вдруг неожиданно просиял, и, сбросив оцепенение, быстро шагнул к столу.

- Ты видел, старинушка? – обратился лекарь к поднявшемуся Таграуру. – Это же всё меняет!

После авранара сил заметно прибавилось, и уже на следующее утро проснулся зверский аппетит. Пума, не поднимающая головы все эти дни, вдруг подала признаки жизни и ярко обозначила свои потребности. А потому Алтэй дал добро на то, чтобы постепенно расширять мой рацион. Думаю, именно благодаря зверю, не желающему долго разлёживаться в постели, к концу третьего дня я уже твёрдо стояла на ногах. Чёрная паутина, успевшая заползти на шею, быстро выцветала, превращаясь в тонкие белые нити, которые, однако, вовсе не планировали исчезать безвозвратно. Яд уснул на неопределенный срок. А я, радуясь небольшому приливу сил, решилась выйти на улицу. Нутро требовало жизни! Желало дотянуться до земли, рождающей буйство летней зелени, и долгожданной свободы. К тому же, мне о многом предстояло подумать.

После того, как Селион побывал на совете, в моей отчаявшейся душе родилась хрупкая надежда на чудо, которого в нашем родном мире просто не могло бы произойти. Но здесь… История, с разрешения Борислава, поведанная лекарем моему сыну, походила на настоящую сказку.

Оказывается на заре времен этого мира у каждой из пяти рас, приведённых в благословенную Арранту, был свой Источник. Некое место, обладающее уникальной способностью восстанавливать силы и исцелять любые недуги. Каждый оборотень имел возможность один раз в жизни совершить паломничество в Святые земли и попросить о чуде. Делали это крайне редко, дабы не тревожить Великую Стихию по пустякам, но страждущим, прошедшим «путь веры», она не отказывала. Однако позже, случилось нечто страшное, о чём из сотен родовых книг были стерты все воспоминания. После этого Богиня не только иссушила четыре из пяти Источников, но и лишила высших права выбора. С тех незапамятных времён и берёт начало пресловутое «проклятие», которое обрекает сильных мира сего «просить» и надеяться на милость.

Единственный уцелевший Источник остался на землях косолапых, но и те, похоже имели неосторожность внести свою лепту в неведомое событие, некогда разгневавшее Небо, так как отныне путь к первородной силе медведям был недоступен.

Что поделать, у любой сказки есть своя тёмная сторона…

Святые земли, считавшиеся ныне «осколком души Фарао», находились высоко в Сонных Горах и были отгорожены от всего мира тремя кругами защиты. Первый из них составляли неведомые твари, которых Алтей именовал сапхарами. Ни суть, ни природу зловещих созданий, старик расписывать не стал, отметив лишь, что те подобны зверям недюжинной силы, обитающим в стаях и обладающим зачатками разума. Водились такие только в ареоле святыни. Она являлась их раем и тюрьмой, не выпуская за пределы «осколка» даже на охоту. Силой они были опасной, но всё же проходимой. При верной стратегии и знании нужных троп не это мешало медведям приблизиться к Источнику. Вторым кругом защиты служил прозрачный барьер подобный тому, что стоит на границе «Медвежьей долины», его называли «Заговорённой рекой», хотя к воде тот не имел никакого отношения. Это была река подлинного дара доминирования, которым Великая Фарао награждала высших. Только мощь и сила этой «реки» многократно превосходила силу избранных оборотней. Она-то и не давала приблизиться к барьеру. Чем ближе медведи подходили к границе, тем сильнее давил неукротимый поток, который в конечном итоге подминал даже высших. Как бы далеко не заходил самый сильный конунг, исход был один – гибель! И участь эта постигала не только медведей, являлись в Сонные Горы смельчаки из других кланов и даже «пришлые», но удача не улыбнулась никому. А потому, затею эту решили оставить и вот уже многие столетия даже не помышляли о возобновлении попыток. Ровно до того самого момента пока мой мальчик не прикрыл одного доброго старика от разбушевавшихся лордов своими чудесными крыльями…

Тут-то и решил вдохновленный сим событием Алтей, что под защитой этих крыльев можно миновать барьер и попасть в «Сонную рощу» - последний круг, о котором упоминалось лишь в ветхих родовых свитках, древности которых могли бы позавидовать даже адагорские исполины, пережившие десятки поколений ныне обитающих в Арранте оборотней. Что ожидало посягнувших на девственный лес, куда вот уже много столетий не ступала нога паломника, было не ведомо. Единственной подсказкой значилось пространное четверостишие, которое, как старую детскую присказку, знал каждый житель долины:

«За шагом шаг ступить во мрак.

Границе грёз задать вопрос.

Забыть свой путь, огонь вернуть.

Увидишь свет, найдёшь ответ».

Разгадать смысл, безусловно, пытались и старцы и мудрецы, выдвигая множество теорий, соревнующихся меж собой в исключительности и невероятности, но, ни одну из них не представлялось возможным проверить на практике. По крайней мере, до нашего прибытия. Теперь же на повестке дня встал вопрос, кто рискнёт попробовать? И, конечно же, первым отозвался мой мальчик.

По мнению сына, нам нужно было лишь направление и провожатый, который разъяснил бы, что делать на месте, ведь мы вполне могли бы добраться лётом, прихватив с собой того, кого дадут в помощь. Однако Борислав быстро осадил сей благородный порыв, объяснив, что если бы всё было так просто, то те немногочисленные маги, которые всё-таки имелись в «Медвежьей долине» и обладали способностью к кратковременному полёту, уже давно были бы у Источника. Но Богиня скрыла все вольные тропы к заповедной земле, в том числе и небесные. «Осколок души Фарао» не возможно было найти с воздуха, так, словно сама матушка-природа прятала его за неведомую грань пространства, предлагая всего одну единственную лазейку, некий «путь веры», который стелился исключительно по земле. И именно на нём подстерегали все вышеупомянутые опасности. Правда и отказывать Селиону Таграур не стал, слишком уж велик был соблазн впервые за столько столетий рискнуть подобраться к Источнику, а потому, велел снарядить группу, которая через несколько дней намеревалась выдвинуться в сторону гор.