О лорде Навадайи я слышала впервые. Не припомню сего персонажа ни в окружении коронованных особ ни в числе подельников нашего дражайшего родственничка Гатта Варханда, но судя по описанию – лорд был одним из высших. А высшие оборотни – ребята злопамятные… «Но когда и где мы перешли им дорогу? Может и вправду, дядюшка постарался? Тогда почему таким изощрённым способом? Что за странное представление для народных масс, ещё и на «золотом песке»?»

Воспоминание об арене неожиданно дёрнула поток мыслей в совершенно иную сторону. «Оборотень… И там тоже оборотень. Тот, кого заставили сражаться без оружия на потеху толпы. Кто он? Мискат? Вряд ли. Странная тактика – драка без драки… Так делал дед, когда учил Селиона думать во время схватки. Тонкий навык: давить до предела, но не вредить». Перед глазами встала болезненно-тревожная картина: широкоплечий блондин держит хвой у горла моего сына. Нутро тут же поднялось на дыбы! «Тшш… Не стоит». Холодный рассудок быстро осадил недовольного зверя. «Хотел бы убить, обошелся бы без уговоров. Здесь что-то другое… Не было в его взгляде ни злобы, ни тошнотворной мискатской надменности, ни, уж тем более, жажды крови… А что было?.. Просьба?»

«Я. Не. Наврежу», - выдал блуждающий разум, очерчивая твёрдые мужские губы… И коварное сознание тут же долепило абрис точёных скул, влажные золотые локоны и невероятной красоты глаза. Голубые. Бездонные… «Разве могут быть у мужчины такие глаза? Это же чистой воды – преступление!» Пума снисходительно фыркнула, словно смеясь над мыслями внезапно поглупевшей хозяйки, которая вдруг решила порассуждать о мужской красоте, и, переступив массивный корень, потянула меня в сторону небольшой поляны. Скоро вернётся Сел… «Может, его пленили? - не унимался внутренний голос, упрямо возвращаясь к оборотню с арены, - Это бы многое объяснило: нежелание навредить, последующее отсутствие в сопровождающем эскорте, и… Странный пронзительный взгляд, жаждущий докричаться до нутра. Он хотел сказать что-то важное! Хотел, но не смог. Нас у него забрали…»

Выбравшись на поляну, я решила обернуться, и звёздочкой распласталась на мягкой душистой траве. Сил не осталось совсем. Благо, ночь уплыла за горизонт, и солнечные лучи на открытом пространстве приято грели, от чего-то, совсем заледеневшие руки. «Нас у него забрали? - скривился внутренний голос, - Что за глупость. Мы никогда не принадлежали ему, а он нам. Возможно, он, в принципе, не планировал нас защищать, или оберегать, просто, так сложилось. Так было кому-то нужно, выгодно… Жизнь за жизнь, свобода за свободу».

Мысль потянула меня наружу к надрывно пульсирующему плечу. Я осторожно присела, решив оглядеть свою рану при свете дня, и тут же стиснула зубы. Картина была красноречивой. Края подсохшего пореза опутала тонкая сеточка лопнувших капилляров, похожих на чёрно-синие нити спутанного клубка. И это могло означать только одно. Не порошок и не арена добивали меня в эту минуту – это делал яд мантикоры, которым была смазана та самая злосчастная звёздочка миската.

Теперь пазл сложился, и это было худшей новостью наступившего дня.

***

Моя искренняя благодарность за каждое доброе слово, каждую звёздочку и сердечко! Когда книга ложится в чью-то библиотеку, на душе становится теплее!

Вы действительно вдохновляете писать!

Визуал для настроения решила спустить ниже, чтобы не дробить главу)

Открытый экипаж, любезно предоставленный дядей, мерно покачивался на добротной просёлочной дороге, рождая тягучее чувство безвременья. И именно это больше всего изматывало беспокойное нутро. Я спешил к ней! Стойкое ощущение тревоги родилось ещё на выезде со Священных Земель и упрямо нарастало с каждой милей.

Бездушная логика списывала странное смятение на нервное истощение и очередное шокирующее происшествие, озарившее арену. Но внутренний зверь упрямо скрёб рёбра, не желая соглашаться с доводами рассудка. Пришлось до хруста сжать кулаки, порадовавшись тому, что удалось сорваться раньше, чем моё славное семейство сподобилось покинуть трибуну. Иначе сейчас пришлось бы выслушивать уйму комментариев по поводу случившегося, и не факт, что потрёпанная выдержка, была бы этому рада. Бодаться с дядей было не впервой, но сестёр обижать не хотелось, поэтому пришлось выбрать «бегство».

Нутро остро нуждалось в передышке. Слишком многое следовало обдумать.

Я устало потёр переносицу. «Как такое вообще возможно?..» Память подкинула в топку сознания очередные тлеющие угли. И перед глазами встала маленькая «холодная звезда», зависшая высоко над куполом Саркады! Мой медальон согласился закрыть раскол, остудив портальный камень и позволив мне завершить ритуал, но после решил взмыть в небо, вырвавшись прямо из ладони. Увы, ни вековой барьер, ни земное притяжение не стали тому помехой. Теперь над Священными Землями на высоте равной внушительному горному пику сияла крохотная точка, которую тут же окрестили «Слезой Фарао». Этот термин уже встречался в древних родовых книгах, и сей факт скручивал бунтующий разум жгучим волнением.

Некогда в наши земли уже пребывала иномирка, чей раскол полыхнул в небе родовым медальоном пум. Тогда глава клана Верато, наконец-таки дождавшийся невесты, не мог и представить, чем обернётся для стаи эта «блуждающая звезда».

«Слеза Фарао» стала жестокой насмешкой судьбы, чуть не развалившей доселе правивший клан. Пумы на целое столетие откатились в забвение, и во главе Союза встали мы - ирбисы! Сильная, но на тот момент немногочисленная стая. Время дало нам возможность окрепнуть и полностью подтвердить своё право на лидерство. С тех пор минуло не меньше половины тысячелетия, и вот теперь история, похоже, решила сделать рокировку.

Рукотворная звезда над «золотой ареной» Саркады, сердцевиной которой и стал мой медальон, означала всего одну вещь - «свободный выбор». Не знаю, шутки ли ради, или велением непостижимого проведения, но наша щедрая Богиня, спустя несколько столетий вновь решила оставить прибывшей душе шанс на возвращение в свой мир. Иной стоило лишь добраться до медальона и надеть его на шею, чтобы покинуть меня навсегда! А тот факт, что моя нареченная, могла ещё и летать, усложнял ситуацию многократно.

Но пока это казалось не самым страшным. Гипотетически она могла захотеть остаться, ведь не зря же так много сказано о безошибочном выборе Богини. «Хотя… Судя по истории пум, не факт, что у Великой Фарао напротив моего «недоброго» имени значится слово «счастье»». Самым страшным было то, что такой раскол не мог возникнуть просто так, и именно на это особенно остро реагировал мой зверь. Что-то осталось там, что держало её цепкими когтями, пробиваясь сквозь пространство и время из далёкого неизведанного мира. «Но что? Не уж то, любящий супруг?..» Память резко дёрнула за усы коротким раздражающим импульсом: «Она явно пахла каким-то котом! Леопардом, или пантерой… Может они истинные? У оборотней связь с истинными с момента признания столь сильна, что становится почти родственной…» Я горько хмыкнул, чувствуя, как кривая полуулыбка сама собой перекашивает губы. «А чего ты хотел, Каил? Судя по красавцу - парню, коему она приходится матерью, муж не страшный уродливый варвар...» Горло стянуло щемящее чувство сожаления. «Сколько этому мальчику? Восемнадцать, двадцать?.. Пойди я на обряд в первый свой год, он мог бы быть моим. Если, конечно, Богиня пожелала бы расщедриться на такой подарок. А сейчас она чужая! Я украл её у кого-то, кто тянет её назад. Кого она, наверняка, любит!» Когти непроизвольно вспороли обивку бархатного сиденья. Я видел её считанные минуты, но мысль, что она несколькими часами ранее делила постель с кем-то другим, красным пятном мелькнула перед глазами. «Не отдам!» - тут же оскалилось звериное нутро. И я не весело ухмыльнулся этой простой слишком естественной реакции. «Где же твоё хвалёное благородство, Каил Навадайи? Куда делись горячие порывы и пылкие мысли о том, что нельзя отбирать семьи у других? Вот он - шанс! Шанс вернуть их домой. Что же ты?» На мой вопрос внутренний зверь, казалось, ощетинился не просто шерстью, а настоящими иглами. И я впервые почувствовал, как последние «глупые принципы» потонули в желании быть с ним заодно: «Не отдам! Кто бы ты ни был, как бы не тянул её на ту сторону! Не отдам! Моя! И врать себе бессмысленно. Мне хватило одного вдоха рядом с этой маленькой хрупкой «Снежинкой», чтобы понять, что все прежнее завершается в этой точке. И не важно, какие планы обрисовала себе Богиня, я готов биться в кровь за этот крохотный, но теперь уже нужный, как воздух, шанс...»