— Спасибо.

— Не за что, — по-доброму улыбается служанка.

Диона кидает на неё быстрый взгляд, замечая на чужих запястьях такие же оковы, сдерживающие магию. Только цепь на них в несколько раз длиннее, а сами кандалы уже и обиты мягкой тканью.

— Меня Бэйла зовут, — протягивает руку служанка.

— Д-, кхм, Диона.

От её лучезарной улыбки и прямого взгляда Дионе становится не по себе. Она смотрит с подозрением, откусывая ещё один маленький кусок от хлеба.

— Скажи, — хриплый голос режет горло, — что с нами будет?

Бэйла делает недоумённое лицо.

— Разве мадам Нильсен вам не объяснила?

— Она сказала… что мы будем работать, кхм, здесь.

— Всё верно, — кивает Бэйла. — Скоро состоится свадьба принца Кэлварда и леди Теофаны. Рук ужасно не хватает, поэтому всех девушек, что забрали патрульные отправляют сюда на помощь в подготовке.

Раньше Диона разозлилась бы и точно высказала своё мнение на этот счёт, но сейчас она лишь смотрит сквозь Бэйлу, бездумно жуя хлеб. Мыслей в голове нет, как и желания что-либо отвечать. Там, где раньше бушевал шторм, воцарился штиль.

— Можно… спросить?

— Конечно!

— Что делают с… с пойманными магами? — всё внутри натягивается словно тонкая нить в ожидании ответа.

Бэйла задумчиво приставляет палец к подбородку и, подумав пару секунд, отвечает:

— Они поступают новобранцами в армию, а затем их распределяют по всей стране. Тех, кто показал себя особенно хорошо переводят в отряд королевской армии.

Хлеб в руке Дионы мнётся, когда девушка непроизвольно сжимает пальцы. В уголках глаз проступают слёзы от услышанной новости. Шанс того, что они с Эрбином встретятся вновь был настолько мал, что Диона даже не дала себе права развить надежду.

Дрожащим голосом она задаёт ещё один вопрос.

— А, а что делают с фамильярами?

— О, ну это каждый знает. Их отправляют на аукцион для знатных вельмож. Если смог понравится тебя забирают и используют как игрушку, а если никто не купил, то акционеры отправляют в публичный дом. Ой, ты чего плачешь? Я что-то не то сказала?

Заливаясь слезами, Диона давится воздухом, прижимая колени к груди. Испорченный кусок хлеба крошится в её ладони. Испуганная Бэйла, не понимая что произошло, не знает с какой стороны подступить.

Лёгкие жжёт, горло дерёт кашель, а сердце стало тяжёлым будто камень. Дионе хочется исчезнуть, растворится как карамельная конфета в горячей воде. Девушка плачет без возможности остановится и пугая сидящих рядом задушенным воем. Кто-то берёт под руки, тянет на себя и куда-то ведёт, а затем Диона оказывается на тонком матрасе, больше похожем на обычное одеяло. Не прекращая плакать, измождённая девушка засыпает, свернувшись в клубочек.

Широкими шагами Ларес пересекает коридор, оказываясь в танцевальной зале, заполненном суетящимися служанками. Кто-то протирает пыль, кто-то меняет свечи в канделябрах, а кто-то вешает массивные шторы. Взгляд цепляется за тонкую фигуру. Руки дрожат под тяжестью ткани и тянущих вниз кандалов. Девушка старается удержаться на трясущейся лестнице и зацепить штору на гардине. Вторая служанка внизу контролирует процесс и подбадривающе восклицает, поднимая вверх кулачки.

— Давай! Осталось ещё чуть-чуть! — восклицает она.

— Помогла бы лучше. Тут ещё целая половина осталась, — ворчит первая, дёргая ткань.

— Я итак помогаю, только отсюда. Ой! Добрый день, сэр, — здоровается вторая, завидев Лареса.

— Что? А? А-а-а!

Обернувшись, чтобы увидеть, с кем поздоровалась коллега, первая служанка не удерживает равновесие и падает вниз, но Ларес инстинктивно успевает ухватить её руку за мгновение до встречи с полом. Девушка оборачивается посмотреть на своего спасителя. В ясных голубых глазах Ларес не замечает ни влечения, ни восхищения как это было у других. Наоборот, что-то в их глубине заставляет мужчину заинтересованно хмыкнуть и, одёрнув ладонь, до сих пор удерживающую тонкую руку, с отвращением вытереть её о штаны, недовольно морщась. Затем главнокомандующий молча уходит, чувствуя как его спину прожигает чужой взгляд.

— Дурёха, надо было поблагодарить его! — слышит он удаляющийся голос. — Хотя может и к лучшему, что промолчала. Говорят он ярый женоненавистник! Но каков красавец! Одни только глаза чего стоят. Все девчонки, что побывали у него в покоях, такое рассказывают! Ух, аж уши краснеют. А ещё…

***

День свадьбы неумолимо приближался. До празднества оставалось около трёх дней, когда Кэлвард решает навестить отца.

Последний год болезнь короля всё обострялась, а с месяц назад он стал прикован к кровати. Все государственные дела легли на плечи Кэлварда и хоть он и справлялся с ними хорошо, признание отца в этом деле так и не смог получить.

Роскошные покои короля были пропитаны запахом дорогих эфирных масел. Кэлвард аккуратно открывает дверь, стараясь не потревожить отца скрипом петель. Сотан лежит на кровати, читая отчёты. Хриплый кашель режет его горло. Заслышав звук приближающихся шагов мужчина поднимает голову. Лицо, всё покрытое морщинами, посерело. Брови нависли над тёмными усталыми глазами, губы потрескались. Сотан награждает сына хмурым взглядом и, не отрываясь от бумаг, спрашивает:

— Зачем пришёл?

— Сын не может проведать своего больного отца?

— Свою язвительность оставь при себе, малец, — ворчит король.

— У меня и в мыслях не было грубить вам, отец, — Кэлвард останавливается около кровати. — Как вы себя чувствуете?

— А сам не видишь? Глаза вроде на месте, — жалит в ответ Сотан и заходится в кашле.

— Врач сказал, что вы отказываетесь от приёма лекарств, — хмурится Кэлвард.

Король усмехается и качает головой, откладывая документы в сторону.

— У этого дурака слишком длинный язык. Посмотри на меня, Кэлвард. Я стар, я отжил своё. Нет смысла тянуть поводья, если лошадь падает без сил. Эти лекарства ничего не решат. Моё правление люди запомнят, как время великого объединения, экономического развития и полной безопасности. Я ни о чём не жалею. И не заставляй меня отказываться от моих слов.

Сотан одаривает сына холодным колючим взглядом. Кэлвард уважительно кивает, пряча печаль в глазах.

— Я услышал вас, отец. Обещаю вам, что сделаю всё возможное для процветания Вителии.

Сотан пренебрежительно фыркает и взмахивает рукой. Кэлвард послушно кивает и выходит из покоев. Закрыв двери спальни он нос к носу сталкивается с Ларесом. Обменявшись сухими кивками, Кэлвард отходит в сторону, пропуская главнокомандующего в покои короля. Перед тем как за Ларесом закрывается дверь, до принца доносится радостный голос короля.

***

В день свадьбы замок стоит на ушах с самого рассвета. Кухня шумит не переставая, напряжённые слуги бегают из комнаты в комнату то и дело проверяя и поправляя все до идеального состояния, а сосредоточенные солдаты провожают каждого внимательными взглядами.

Пояс на длинном белом платье, украшенный золотой вышивкой и жемчугом, красиво подчёркивает тонкую талию Теофаны. Широкие рукава платья, перевязанные над локтями, расшиты золотыми нитями. Служанки корпеют над волосами, поднимая их наверх золотой сеточкой.

— Вы прекрасны, госпожа, — говорит одна из личных служанок, поправляя складки на платье. Её цепь звенит даже от таких аккуратных действий.

— А обычно я ужасаю тебя, Марет? — улыбается Теофана, разглядывая свой образ в зеркале.

— Ну что вы, Ваша Светлость! Вы всегда превосходны, просто сегодня выглядите особенно восхитительны!

— Хах, благодарю, — смеётся Теофана. — Как кстати, поживает твоя племянница? Ей стало лучше?

— Благодаря вам, она уже может самостоятельно встать с постели и прогуляться. Она, так же просила передать вам свою огромную благодарность.

Марет кланяется, на что Теофана лишь качает головой и берёт руки ведьмы в свои.

— Не нужно кланяться. Я рада, что смогла помочь. Надеюсь, тех денег, что я дала хватит до полного выздоровления, но если нет, обязательно скажи мне.