— О, сын, наконец ты пришёл, — прокашлял король. — Иди сюда. Я хочу познакомить тебя с одним важным человеком.

Несмотря на бледность лица и ярко выраженные мешки под глазами, Сотан светился энтузиазмом. Он подзывает сына нетерпеливым взмахом руки, а когда тот подходит ближе, грубо прижимает к себе за плечи.

— Знакомься Кэлвард, это Ларес Гартогс — новый главнокомандующий нашей армии.

— Приятно познакомится, Ваше Высочество.

Ларес кланяется. На красивом, будто нарисованном самым талантливым художником лице, не дрогает ни один мускул. Холодные льдисто-голубые глаза смотрят с пренебрежительным безразличием. Кэлвард чувствует его неуважение всем телом и, сдерживая в себе порыв скривится, лишь вежливо кивает в ответ.

— Начиная с сегодняшнего дня этот человек будет руководить нашей армией, а также отвечать за подавление мятежей на территории Ихт-Карая.

— Мятежей? — переспрашивает Кэлвард, недоумённо уставившись на отца.

Сотан недовольно цокает.

— Ты как всегда не в курсе, — король качает головой и отходит к окну.

Он стоит так несколько минут, которые растягиваются для Кэлварда долгим неловким молчанием под равнодушным взглядом Лареса. Затем король заходится в приступе кашля и осипшим голосом произносит:

— Несколько дней назад около Игг-Бинина начались мятежи. Протестующие сожгли несколько торговых лавок, избили сборщика налогов, а также применили магию на задержавших их солдат.

— Мятеж удалось подавить? — Кэлвард весь подбирается, хмурясь. До него доходили слухи, что недовольные властью ведьмы хотят поднять бунт, но принц не думал, что возмущённые бедняки из россказней прислуги смогут всерьёз осуществить свои планы.

— Благодаря навыкам Лареса.

Король смотрит на главнокомандующего с нескрываемой гордостью во взгляде, отчего Кэлвард до боли прикусывает губу. На него отец никогда в жизни так не смотрел. Зависть, несправедливость и злость сворачиваются в груди колючим, шиповатым комом, царапающим сердце и лёгкие и тянущим плечи вниз. Тяжёлым взглядом Кэлвард одаривает красивое бесстрастное лицо Лареса.

— Что от меня требуется? — пытаясь затолкнуть свои гнилые чувства как можно глубже, спрашивает принц.

— Ещё не понял? — Сотан неприятно дёргает губой. — Несмотря на всю мощь нашей страны мятежи слишком большой риск для нас. Нельзя давать этому ведьмовскому отродью надежду. Твоя цель, как принца и будущего короля, показать этому грязнокровному отребью, у кого настоящая сила. Ведьмы и маги должны понять, что их место в ногах, а за любую попытку подняться будет ждать расправа.

Жестокие слова короля, сказанные грубым, хриплым голосом, пускают по спине Кэлварда волну мурашек. Парень тихо сглатывает. Кивает. В глазах отца он видит пугающий блеск и жажду крови.

— Будешь под руководством Лареса. Он выделит тебе солдат.

Возмущённый вздох застревает у Кэлварда в горле. Что бы он, принц, и был в подчинении какого-то солдата?! Он уже было открывает рот, чтобы возмутиться, но быстро закрывает, щелкая зубами, понимая, что это выйдет ему же боком. Снова кивает.

— Раз всё понял, можешь быть свободен.

Сотан пренебрежительно взмахивает рукой на уважительный поклон сына и продолжает заинтересованный разговор с Ларесом, пока Кэлвард скрывается в дверях.

— Диона, ну ты скоро там? — Глион топчется у крыльца, держа в руках плетёную корзинку.

Несмотря на холодный ветер, солнце греет тёмную макушку. Глион зарывает нос в колючий шарф, связанный матерью и смотрит в окна дома семейства Боме. Диона должна выйти с минуты на минуту.

Она и Цинна стали жить у Ланики и её бабушки почти сразу же после кончины матушки, а позднее, после поступления Ланики в университет и её переезда в Глендо, вся работа по дому и забота о мадам Агеле легла на плечи сестёр. Глион помогал чем мог. Сам он остался в Акаро, готовясь перенять бизнес отца.

— Иду! Уже иду! — Диона выбегает из дома, поправляя шаль на плечах. Показавшаяся в дверях Агела с мягкой улыбкой машет ребятам и прикрывает дверь.

Глион треплет тёмные волосы и вслед за девушкой идёт в сторону базарной площади. Со всех сторон привычно раздаются зазывные выкрики, приглашения и призывы. Запах вяленого мяса смешивается с ароматом топлёного молока. Глион и Диона подходят к лавке с фруктами. Девушка начинает придирчиво выбирать яблоки. Морщинистый улыбчивый дедушка-торговец смотрит на них усмехаясь и говорит:

— Какая у тебя, парень, девчушка красивая.

Диона поднимает удивлённый взгляд на старика, откладывая яблоко в сторону, а у Глиона краснеют кончики ушей.

— Ох, нет, нет, вы всё не так поняли, — улыбаясь, качает головой ведьма. — Мы просто друзья.

Глион, не переставая светить красными ушами, молча кивает в подтверждение.

— Вот оно как, — разочарованно вздыхает дедушка. — Как жаль. А так красиво смотритесь вместе.

Глион кашляет и переводит тему.

— Почём яблоки?

Торговец называет цену. Ведьмаг отдаёт ему монеты складывая покупки в корзину. Диона ворчит, что может расплатиться сама.

— Д-диона? — вдруг раздаётся смутно знакомый голос.

Ведьма разворачивается и видит перед собой мальчишку. Ёжик серых волос заставляет Диону внутренне простонать. Филлис смотрит с привычным ему обожанием. Диона сдерживается чтобы не состроить недовольную гримасу. Ей надоел этот приставучий мальчишка. Глион за спиной хрюкает, сдерживая смех.

— Не ожидал тебя тут встретить, — весь светясь от счастья, Филлис подходит ближе.

— Да-а, я тоже… — тянет Диона, оглядываясь назад на Глиона и взглядом прося помочь.

Но маг, будто специально, отошёл к ближайшей лавке, заведя разговор с продавцом. Ведьма проклинает друга на ночь, полную кошмаров.

— Что, эм, что ты тут делаешь? — задаёт самый глупый из всех возможных вопросов Филлис. Шея и кончики его ушей светят красным.

Диона на всякий случай оглядывается, проверяя точно ли она находится на базарной площади, пару раз моргает и отвечает:

— За покупками пришла.

— Ясно, — кивает Филлис, как-то сконфуженно. — Ясно. А я тоже, за покупками.

Неловкость достигает своего предела. Дионе хочется завыть волком и убежать куда подальше.

— Ну тогда удачных покупок, а мне пора, — быстро говорит ведьма и подхватив Глиона под руку, обходит Филлиса и растворяется в толпе.

— Мне кажется он расстроился, — безэмоционально констатирует Глион, прекрасно понимая, что сейчас творится в сердце у мальчишки.

— Поделом ему, — раздражённо бросает Диона, замедляя шаг. — Может больше не будет меня бесить. И чего он ко мне липнет?

— Ты правда не понимаешь? — спрашивает Глион.

— Чего не понимаю? — вопрос в глазах подруги заставляет ведьмага глубоко вздохнуть.

Диона всегда была плоха во всём, что касалось чувств и эмоций. Она не понимала не только то, что чувствует сама, но и то, что испытывали другие. Именно поэтому ей часто с трудом давалось общение с людьми.

Диона и Глион продолжают неспешно бродить по базару, закупаясь продуктами из списка мадам Боме.

— А ещё надо купить новых глиняных горшочков. Цинна умудрилась в прошлый раз разбить несколько, когда убиралась.

— Могу подарить вам некоторые из новой партии, — предлагает Глион.

— Правда? Было бы замечательно! — улыбается Диона.

Ведьмаг зеркалит её улыбку, но в него она выходит какой-то грустной, пропитанной сожалением. Понимание того, что его чувства, надёжно спрятанные глубоко в сердце, никогда не будут услышаны и приняты неприятно давило под грудной клеткой. Он спрашивает, заходя издалека:

— Как там Ланика?

— Хорошо, — кивает Диона, бросая быстрый взгляд на друга. — Должна приехать на выходных. Бабушка её очень ждёт, в последнее время только о ней и говорит.

— Разве Ланика не возвращалась домой на прошлой неделе?

— Да, она приезжает, как только выдаётся возможность. Не успеваешь соскучиться, как она снова дома. Ай, какая колючая! Нет, это не подойдёт, пойдём ещё поищем. Но ты же понимаешь, что мадам Боме даже таких частых встреч не хватает.