— Успокойся, ведьма, — выплёвывает один из солдат, ответила девушке звонкую пощёчину.

Во рту тут же собирается кровь, которую Диона сплёвывает себе под ноги. В голове лишь одна мысль:

“— Превратись. Сбеги. Прошу тебя!..”

И, словно услышав её мысли, Цинна начинает уменьшаться в размерах и покрываться яркой чешуёй. Одежда падает на землю, а заметивший изменения солдат успевает поймать маленькую ящерку на лету.

— Фамильяр значит? — противно тянет парень. — Зря ты это сделала.

Он сжимает кулак, ящерка в котором начинает неистово извиваться. Диона кричит, со слезами на глазах смотря на мучения сестры. Высвободив руку, девушка тянется к сестре, но хватает лишь воздух. Кулак снова прилетает в лицо, а затем в живот. Девушка, харкнув кровью, повисает безжизненной куклой.

— Так-то лучше, — раздаётся над ухом.

Как в тумане проходит путь до дороги. Сквозь шум собственной крови в ушах, Диона различает приглушённые ругательства и шипение Эрбина. Рот парня заткнут тряпкой, а руки закованы в магические кандалы. Связанный, Эрбин трепыхается в руках старого солдата. На лице краснеет синяк, нос разбит, а одежда на боку пропиталась кровью. На кончиках пальцев безнадёжно вспыхивают искорки магии, тут же потухая.

Когда Эрбин видит Диону, то начинает вырываться сильнее, мыча в пропитавшуюся слюной тряпку. Старый солдат пару раз бьёт мага по лицу. Потерявший сознание Эрбин повисает словно мешок картошки. Безвольное тело закидывают на лошадь.

Плохо осознавая, что происходит, Диона тянется телом к парню, но её грубо одёргивают. Новый удар приходится в здоровую щёку. Стальная перчатка царапает кожу. Сквозь звон в ушах Диона слышит хриплый смех, неразборчивые голоса. Взгляд цепляется за маленькую ящерку. Рыжеволосый солдат грубо пихает Цинну в кожаный мешок, стягивая ремешок.

Хочется броситься вперёд, но ноги дрожат, а на руках щёлкают магические кандалы. Магия, текущая по всему телу, будто испаряется. Медленно вытекает куда-то в землю, оставляя после себя лишь удушающее чувства пустоты. Всё тело будто каменеет, тяжелеет и тянется вниз. На мгновение сердце замирает, чтобы в следующую секунду сжаться от невыносимой боли. Диона мычит, плачет. Изо рта, смешанная со слюной, густой каплей стекает кровь. Плохо, плохо так, как не было никогда в жизни. И лишь стойкое желание умереть и прекратить мучения вертится на подкорке.

Кто-то подхватывает и закидывает на лошадь. Живот отзывается болью, голова звенит. Диона тяжело моргает и теряет сознание.

Диона стирает кожу на руке, когда её грубо бросают на землю. Цепь кандалов громко звенит. Боль всё ещё сковывает всё тело. Застывшая полоска крови на подбородке неприятно стягивает кожу. Машинальным движением Диона тянется стереть её с лица.

— Вставай!

Солдат грубо дёргает девушку на себя. Слышится треск ткани. Рядом стоящие девушки, в таких же кандалах потрёпанные и уставшие, плачут и просят их отпустить. Ноги трясутся, живот крутит от голода, а боль давит на виски. Постоянно падая и спотыкаясь, девушки следует за мужчиной. Тот толкает тяжёлую деревянную дверь и заводит ведьм внутрь. Они проходят небольшой коридор, оказываясь в полутёмной холодной комнате, заполненной мешками, садовой утварью и висящим на верёвках тряпьём. Мужчина идёт дальше, через широкий, слабоосвещённый коридор, отворяет одну из дверей и по одной толкает девушек внутрь. Комната, в которой они оказываются не многим больше предыдущей. Пустая и промёрзлая давит своими каменными стенами.

Солдат оставляет ведьм в комнате, а сам выходит обратно в коридор. Только за мужчиной закрывается дверь, некоторые из девушек начинают заливаться слезами и, падая на колени, хватаются за волосы. Другие, словно безмолвные призраки, стояли уткнувшись пустым взглядом в пол.

Диона на дрожащий окнах подходит к единственному окну в комнате, но за стеклом видит лишь пустую каменную стену. Тяжело вздохнув девушка опирается лбом об стекло. Ноги держат с трудом, многодневная поездка дала о себе знать.

За дверью слышатся голоса, затем она резко отворяется, заставляя находящийся в комнате девушек вздрогнуть. Гремя цепями, они жмутся друг к другу, боязливо косясь на вошедшую женщину.

Та, худая и высокая, с собранными в тугой пучок чёрными волосами, осматривает ведьм, цокая и качая головой. За ней идёт тот самый солдат, что привёз Диону и остальных в это место.

— Хуже, с каждым и разом всё хуже, — причитается женщина, проходя от одной девушки к другой.

— Не возникай, а, — хмурится мужчина. — Что есть, то есть. Будь благодарна, что вообще вам их приводим, а не себе оставляем.

— Ещё бы вы не привозили, — поднимает бровь женщина. — Королевский указ всё-таки.

Она подходит к Дионе. В глазах отражается наивысшая степень брезгливости. Сморщив нос, женщина приподнимает чужой грязный клок спутавшихся волос.

— И за это я должна быть благодарна? Кого ты мне привёз? Откуда достал такую дрянь?

— Откуда нужно оттуда и достал. Повозиться с ней пришлось, уж больно она норовистой оказалась. Так что будь с этой девкой повнимательнее.

— И без тебя разберусь, — говорит женщина и, подойдя к солдату, отдаёт ему звенящий монетами мешочек. — В следующий раз, чтобы привёл нормальных девочек.

— Тебя забыл спросить, — огрызается солдат, выхватывает мешочек с деньгами и хлопает дверью.

Женщина же, снова недовольно покачав головой, разворачивается к смотрящим на неё с ожидающим страхом девушкам и говорит:

— Меня зовут Эктера Нильсен. Для вас мадам Нильсен. Я главная горничная замка Селе́смор.

От этих слов что-то глубоко в груди у Дионы ухает вниз, царапая живот и дробя кости. Кандалы на запястьях мгновенно тяжелеют. Мысль о том, куда их привезли нависала тенью за спиной, но Диона из последних сил лелеяла надежду, слабую, словно потухающее пламя костра, что она окажется не права.

— С сегодняшнего дня вы будете работать в замке в качестве прислуги. Не нойте и не пытайтесь сбежать. Усердно выполняйте свои обязанности и будет вам и крыша над головой и сытые животы. Будете делать всё без ошибок — останетесь целыми и возможно вам повезёт занять моё место. А теперь подтирайте свои сопли и следуйте в банную комнату. Одежду вам выдадут, к работе приступаете с первыми лучами солнца. Опоздаете — лишитесь пальцев, так что пеняйте на себя.

Кто-то в испуге икнул. Мадам Нильсен захлопывает дверь, оставляя комнату в гнетущей тишине. Все бояться издать и малейший шорох. Через время в комнату заходят несколько служанок. Они здороваются и проводят девушек дальше по коридору в широкое и тёплое помещение, пропахшее мылом и травами, посреди которого стоит большой чан с водой. С помощью служанок ведьмы снимают с себя платья и одна за другой опускаются в неприятно-холодную воду. Зубы тут же начинает стучать.

Диона оглаживает себя руками, ковыряя ногтём недавно зажившие раны на плечах. Блёклый взгляд смотрит на медленно темнеющую воду. Хотелось оказаться в тёплых мужских объятьях, но Диона не видела Эрбина около недели с того момента как их поймали. Их бросили в разные повозки и увезли в противоположных направлениях. Девушка просто надеялась, что с магом всё в порядке. Думать о сестре Диона не могла физически. Сердце тут же начинало болеть, а к глазам подступать слёзы.

Внезапно на голову ложатся чьи-то руки и начинают медленно массировать. В нос ударяет сильный запах трав. Диона поднимает голову, встречаясь взглядом с тёплыми карими глазами. Служанка улыбается и кивает, как бы говоря, что всё нормально. Диона пару раз моргает и уводит взгляд.

***

После того, как были закончены все банные процедуры, а также показано место для сна, служанки отводят ведьм на служебную кухню. Голодные девушки набрасываются на предложенную еду словно дикие звери.

Диона смотрит на кусок хлеба в своих руках неверяще и как-то жалобно. Живот отзывается громким недовольным урчанием, когда девушка откусывает кусок. Рядом сидит та самая служанка, что помогла вымыть Дионе волосы. Тихо, охрипшим голосом, ведьма произносит: