Лоуренс больше не медлил. Он уложил её на кровать и накрыл своим телом, снова захватывая её в плен своих губ, своих рук, своего желания. Они оба ждали этого момента, слишком много боли было между ними, слишком много эмоций, которые теперь находили выход в каждом поцелуе, каждом движении.
Он любил её медленно, но жадно, нежно, но с отчаянной страстью. Он будто заново узнавал её, чувствуя, как она выгибается навстречу, как шепчет его имя, как цепляется за него, словно боясь, что он исчезнет.
— Ты моя, — выдохнул он, когда их тела, наконец, нашли долгожданное единство.
— Я люблю тебя.
Мара не ответила словами. Она лишь крепче прижалась к нему, зарывшись лицом в его плечо.
Это была ночь, в которой не осталось сомнений. Только они.
Когда дыхание выровнялось, а Лоуренс, не отпуская её, лениво водил пальцами по её обнажённой спине, он вдруг заговорил:
— Переезжай ко мне.
Мара открыла глаза, но не подняла головы, просто слушала, как ровно бьётся его сердце под её ладонью.
— Лоуренс…
— Я серьёзно. Мне не хочется больше просыпаться без тебя.
Она немного приподнялась, взглянув ему в лицо.
— Это… слишком быстро.
Он усмехнулся и, не говоря ни слова, внезапно атаковал её пальцами, начиная щекотать.
— Лоуренс! Нет! — Мара взвизгнула, извиваясь, но он не остановился.
— Или соглашаешься, или мне придётся долго тебя мучить, — его голос был полон озорства, но в глазах читалась нежность.
Она смеялась, пыталась вырваться, но он не дал ей шанса.
— Хорошо! Хорошо, я согласна! — выдохнула она, всё ещё смеясь.
Лоуренс довольно улыбнулся, притянул её к себе и снова крепко обнял.
— Ты моя, Мара. Всегда.
После переезда к Лоуренсу жизнь Мары превратилась в череду неожиданных, но приятных изменений. Теперь её утро начиналось не с одинокого звона будильника, а с мягкого, хрипловатого голоса Лоуренса и его тёплого дыхания на её щеке.
Он любил встречать её пробуждение — растрёпанную, с лёгким прищуром от солнечных лучей, что пробивались сквозь шторы. Его рука лениво скользила по её спине, создавая ощущение безопасности и уюта.
— Доброе утро, моя колючка, — шептал он, целуя её в затылок.
Она лишь что-то невнятно бурчала, зарываясь носом в его грудь. Её волосы разметались по подушке, а руки обвивали его талию. Лоуренс тихо смеялся, его пальцы нежно перебирали её пряди, будто это был самый естественный ритуал в их новом, общем мире.
— Так не пойдёт. Мы должны вставать, а ты пытаешься меня соблазнить, — его голос звучал с лёгкой игривостью, но за этими словами скрывалось куда больше — тепло, забота, обещание быть рядом.
— Это ты меня соблазняешь… своей нежностью, — пробормотала она сквозь полусон, натягивая на себя одеяло.
Он усмехнулся, но не сопротивлялся. Только притянул её ближе, окружая теплом своих объятий. Её тело идеально помещалось в изгиб его рук, словно они были созданы друг для друга.
Каждый их день напоминал спокойное течение реки. Завтраки на просторной кухне, где Мара готовила яичницу, а Лоуренс крал у неё кусочки сыра. Совместные поездки, прогулки.
Но несмотря на лёгкость их будней, иногда Мара ловила себя на мысли, что боится.
В её душе жил маленький, тихий страх. Слишком хорошо, слишком красиво — как будто это счастье может испариться в одно мгновение, стоит только ей ослабить хватку.
Она видела, как Лоуренс смотрит на неё. Его взгляд был полон абсолютной уверенности, словно она для него — единственная женщина в этом мире. Но стоило ей остаться одной, как в голове начинали крутиться тревожные мысли.
А что, если он передумает? А что, если однажды он проснётся и поймёт, что совершил ошибку?
Она старалась не показывать этого. Прятала сомнения за улыбкой, отвлекалась на работу, но Лоуренс чувствовал её состояние. Иногда, когда она думала, что он занят своими делами, он незаметно наблюдал за ней.
— Мара? — тихо спрашивал он, когда она задерживалась в кафе допоздна.
— Всё в порядке?
— Конечно, — отвечала она слишком быстро.
Он не настаивал. Но каждый вечер находил способ показать ей, что она важна. Он мог неожиданно привезти её любимые пирожные, которые она как-то упомянула вскользь. Или оставить записку на подушке с милой надписью:"Ты — лучшее, что случилось со мной".
Он часто приезжал в кафе без предупреждения, просто чтобы увидеть её. Сидел за столиком у окна, наблюдая, как она общается с клиентами, улыбается. Он ловил каждый её взгляд, словно собирал осколки её души, чтобы сложить в единое, цельное и счастливое.
Каждое утро он просыпался раньше, чтобы заварить для неё кофе. Когда Мара приходила на кухню, он уже ждал её с кружкой, на которой была надпись:"Королева утра".
— Для моей королевы, — он делал вид, что склоняется в шутливом поклоне, но в его глазах не было ни тени иронии.
Иногда они устраивали небольшие пикники. Расстилали плед, брали с собой вино и свежие фрукты. Лоуренс рассказывал ей истории из детства, а она — о своём кафе, о мечтах, о том, как когда-то думала, что счастье — это миф.
— А теперь? — спрашивал он, проводя пальцами по её ладони.
— Теперь я думаю, что мифом было всё, что было до тебя, — отвечала она, пряча взгляд.
И он каждый раз, когда она говорила подобные вещи, ощущал, как его сердце разрывается от нежности.
Он знал, что её страхи не уйдут сразу. Что ей нужно время, чтобы поверить — он не передумает. Но он готов был ждать.
Потому что для него она стала смыслом. Единственным и важным.
И он не собирался сдаваться, пока её глаза не засияют той самой безмятежной уверенностью, что он видел у неё вначале.
Когда Лоуренс пригласил Мару на ужин в свой ресторан, она не придала этому большого значения. Они часто ужинали вместе, и такие вечера давно стали для них тёплой традицией. Обычно это были уютные посиделки в её любимом уголке зала, где они могли без помех разговаривать и наслаждаться обществом друг друга.
— Только надень что-нибудь красивое, — сказал он, проходя мимо неё в спальне и оставляя на её шее лёгкий поцелуй.
Мара стояла перед открытым шкафом, перебирая вешалки с одеждой.
— Что, моя домашняя футболка с мишками не подойдёт? — игриво протянула она, вытягивая яркий, но абсолютно несерьёзный наряд.
Лоуренс, уже одетый в строгие брюки и рубашку, остановился в дверном проёме и скрестил руки на груди. Его глаза блеснули сдержанным огнём.
— Я боюсь, что официанты потеряют самообладание от твоей красоты.
Она засмеялась, и её смех, звонкий и искренний, словно растопил воздух между ними. В такие моменты Лоуренс чувствовал, как счастье буквально пропитывает каждый его вдох.
Он подошёл ближе, его руки легко скользнули по её талии.
— Но, если честно, — его голос стал ниже, — я бы предпочёл, чтобы весь этот вечер твоя красота принадлежала только мне.
Мара слегка приподняла бровь, её губы изогнулись в кокетливой улыбке.
— А ты уверен, что сможешь выдержать это испытание?
Он наклонился ближе, его дыхание коснулось её щеки.
— Со мной тебе не удастся шутить безнаказанно, моя колючка.
Мара сдалась, позволив себе утонуть в его поцелуе. Его губы были мягкими, но настойчивыми, и её ноги на мгновение подкосились.
— Ладно, ладно, — выдохнула она, отстраняясь, но всё ещё держа его за руки.
— Дай мне пять минут.
— Возьмёшь все десять, — сдался он, отпуская её с неохотной улыбкой.
Мара выбрала элегантное тёмно-синее платье, которое подчеркивало её фигуру. Глубокий оттенок подчеркивал её светлую кожу, а изящный разрез на ноге добавлял образу каплю игривости. Она собрала волосы в небрежный пучок, оставив несколько прядей свободно падать на лицо, и нанесла лёгкий макияж.
Когда она вернулась в гостиную, Лоуренс уже ждал её у двери. Его строгий тёмный костюм подчёркивал ширину плеч, а идеально подобранный галстук завершал образ утончённого мужчины, от которого веяло спокойной уверенностью.
