Юля первой обратила внимание на перемену в погоде, после чего сказала:

— Пошли.

— Куда? — растерянно спросил я.

Она усмехнулась, её глаза хитро блеснули.

— Куда-нибудь.

Не отпуская рук, мы двинулись вперёд, не выбирая определённого направления, просто доверяя интуиции. Я украдкой посматривал на Юлю — её взгляд был устремлён куда-то вдаль, будто она разглядывала нечто невидимое для меня.

Вскоре мы оказались у музклуба.

Я невольно заглянул в окно. Внутри никого не было — по крайней мере, так казалось на первый взгляд. Ни звуков, ни движений, полная тишина. Это означало, что хозяйка музыкального клуба сейчас где-то в другом месте.

— Думаю, мы пришли в то самое "куда-нибудь", — сказал я, слегка усмехнувшись.

С неохотой я разжал пальцы, выпуская Юлину руку, и подошёл к двери. Встав на цыпочки, я нащупал ключ, лежащий на верхней балке. Немного усилий, и через несколько секунд он уже был у меня.

Мы вошли внутрь.

В этот момент я поймал себя на том, что здесь, в музклубе, я провёл, наверное, бесчисленное количество часов. Воспоминания нахлынули волной, и я невольно улыбнулся.

— Присаживайся, — предложил я Юле, направляясь к пианино. — Сейчас я кое-что сыграю.

— Ты умеешь? — удивлённо подняла бровь она.

Я хмыкнул:

— За то время, что мы с тобой не виделись, я успел освоить почти все инструменты в этом месте. Правда, лучше всего у меня получается играть на пианино.

Я сел на стул, провёл пальцами по клавишам и ненадолго задумался. Перед глазами всплыли события прошедшего дня. Сделав глубокий вдох, я начал играть.

Юля молча слушала. Временами её взгляд ускользал к окну, но периодически она переводила его на меня, с заметным удивлением наблюдая за моими руками.

Когда мелодия завершилась, наступила короткая пауза.

— А ты можешь сыграть что-то ещё? — тихо спросила она, словно стесняясь своей просьбы.

— Конечно.

Так мы и провели весь вечер в музклубе. Я играл всё, что только мог вспомнить: мелодии, которым научила меня Мику, и те, что хранились в памяти моего телефона. Мы настолько увлеклись, что совсем не заметили, как пролетело время… и пропустили ужин.

Я окончательно осознал это по урчанию собственного желудка. Странно… ведь я обедал, но чувство голода было таким, словно я не ел весь день.

Юля гордо вытянула руки вперёд, и в каждой из них появилось по яблоку. В этот момент я вспомнил о её слабости — яблоки. Ха, думаю, сейчас это как раз кстати.

Она небрежно бросила одно мне. Я ловко поймал его и тут же вгрызся в сочную мякоть.

Съев яблоко, я окончательно почувствовал усталость. Глубоко зевнул… и заметил, как Юля, словно заразившись, повторила за мной.

— Может, пойдём в домик? Уже довольно поздно, — предложила она, потягиваясь.

— Почему бы и нет, — пожал я плечами.

Мы вышли из музклуба и направились в сторону домиков.

Наш путь лежал через площадь. Когда мы пересекали её, я вдруг заметил Лену — она сидела на одной из скамеек и тихо читала книгу.

Я даже протёр глаза, чтобы убедиться, что не ошибся. Нет, девушка действительно сидела там, погружённая в чтение. И ей, похоже, было совершенно всё равно, мокрая ли скамейка или уже подсохла.

Мне стало любопытно, и я подошёл поближе, чтобы проверить.

Проведя ладонью по дереву, я обнаружил, что скамейки действительно почти сухие.

— Вот это да… — пробормотал я. — Как только они успели высохнуть?

— Что ты там делаешь? — поинтересовалась Юля.

— Да вот, удивляюсь, — ответил я, слегка нахмурившись. — Дождь шёл не так давно, а скамейки уже сухие.

Юля тронула рукой ближайшую поверхность и кивнула:

— И правда. Почти сухие.

В этот момент я заметил ещё кое-что.

Семён.

Он медленно шёл в нашу сторону, озираясь по сторонам, будто что-то искал.

Хотя сейчас меня больше всего волновало другое — зачем он сюда пришёл?

Я снова бросил взгляд в сторону, где ещё недавно сидела Лена. Теперь она медленно покидала площадь, не обращая на нас внимания. Отлично. Одна проблема меньше.

Тем временем Семён подошёл ближе.

— Слушаю, — сказал я, скрестив руки и внимательно посмотрев на него.

Он почесал затылок, явно не зная, с чего начать. Затем посмотрел куда-то в середину площади и, наконец, заговорил:

— Тут такое дело… Даже не знаю, как спросить. Вроде бы ты что-то упоминал про Генду… Я всё так и не могу понять, что именно ты хотел этим сказать.

Я нахмурился. Странный вопрос. Разве мы не обсуждали это раньше? Или же нет? Чёрт, не помню… Да и что именно он хочет узнать? Генда и Генда. Что с него взять?

— Прежде чем я отвечу, — я прищурился, — где ты был всё это время? И куда пропала Юля?

Семён слегка скривился, потом тяжело вздохнул:

— Она попросила меня вернуть её в тот лагерь, откуда пришла. Сказала, что здесь ей некомфортно. А насчёт меня… Весь день я проспал в бункере. Сам знаешь, делать тут особо нечего. А так время пролетело быстрее.

Я внимательно слушал каждое его слово. Звучит логично.

Но вопрос про Нэко по-прежнему витал в воздухе.

Зачем? Почему она ушла с ним? Что её так смущало в этом лагере?

Эх… Очередная головная боль.

— Ладно, допустим, — наконец ответил я. — И что же ты хотел узнать про Генду?

Семён вдруг улыбнулся.

— Ты как-то сказал, что Генда может быть самой главной загадкой. С чего это вдруг?

Я задумался.

Когда я мог такое сказать? И главное, почему?

Да, Генда — та ещё загадка, но, по сути, он ничего из себя не представляет… Хотя…

Я замер.

Кажется, я понял, о чём он.

Если хорошенько припомнить… Я всегда ЗНАЛ, что знаком с Гендой. Но почему-то не мог вспомнить, откуда именно.

Будто кто-то стер это из моей памяти.

Как только я задумался об этом, в висках будто взорвалась боль — резкая, колющая, заставившая меня невольно стиснуть зубы. Я поморщился, пытаясь удержаться на ногах, и в тот же миг в голове вновь зазвучал голос.

— Ну ты и тип, конечно. Что ж, не могу сказать, что поражён твоей тупостью, но ты явно не видишь очевидного, — в его тоне сквозила издёвка.

Я вздрогнул, неожиданность голоса пробежала по спине неприятным холодком. Хотел было возразить, но не успел — голос продолжил, не давая мне ни секунды на осознание.

— Слушай, ты, может, и не помнишь, потому что был пьян, но мы-то помним. После того как ты с Семёном напился под яблоней, ты направился к Виоле. Связал её, беднягу, и начал творить настоящую дичь. Ты поджёг медпункт, починил "Волгу"… Хотя стоп. Ты же её не чинил. Она была цела ещё до того, как ты к ней притронулся.

Где-то рядом раздался смех — резкий, чужой, эхом разнесшийся в голове. Затем заговорил другой голос.

— И тут ты совсем потерялся, — сказал он.

Я невольно задержал взгляд на памятнике.

Странное чувство пронзило меня.

Казалось, будто он смотрит прямо на меня.

— Ты решил, что станешь богом этого места, — голос насмешливо протянул. — Да-да, не шутка. Ты правда хотел, чтобы весь лагерь поклонялся тебе? Но, знаешь, для этого нужно было сначала разрушить всё вокруг.

Пауза.

Голос будто усмехнулся, наслаждаясь происходящим.

— И ты решил, что самое правильное — снести Генду.

В голове будто что-то щёлкнуло. Слова, сказанные голосом, зацепились за что-то глубоко внутри, словно напоминая о давно забытой истине.

Генда.

— Ха-ха, хотя хрен у тебя это получилось, — голос в голове громко рассмеялся. — Он каменный, а ты так, травинка.

Я поморщился. Воспоминания начали всплывать из глубин сознания, складываясь в мозаичный узор.

— Но не в этом суть. Этот тип — центр лагеря, — продолжил голос.

Центр лагеря?

Я нахмурился, вглядываясь в каменное изваяние перед собой. Обычный, казалось бы, памятник, безжизненный и неподвижный, но чем дольше я смотрел на него, тем сильнее росло ощущение тревоги.