Юля вдруг схватила меня за руку. Я почувствовал, как её пальцы сжались вокруг моей ладони, но это ощущение было странным, словно её тепло исчезало с каждым мгновением. Я не успел понять, что происходит, как пространство вокруг нас начало искривляться. Всё вокруг будто растекалось, становясь неясным и непонятным, как если бы сама реальность начала ломаться. Я попытался повернуться к Юле, но она исчезла, как если бы её просто не было, как если бы она была лишь иллюзией.

В тот момент я услышал голос Пионера, и его слова отрезвили меня.

— Ты всё-таки был прав, — произнёс он, и его слова прозвучали как нечто неизбежное, как признание того, что я не хотел слышать. В его голосе не было иронии, не было злости, лишь холодная констатация факта, как будто это было неотвратимо.

Я замер, не зная, что делать. Всё вокруг было настолько чуждым, что я не мог поверить в происходящее.

Меня начал переполнять гнев, и каждое движение моего тела кричало от ярости. Этот ублюдок! Как он посмел?! Всё внутри меня бурлило, будто я был готов взорваться. Мои руки сжались в кулаки, а сердце бешено колотилось, словно хотел вырваться наружу. Я резко начал осматриваться, глаза хаотично искали Юлю среди всех этих странных теней и лиц, но вместо неё я видел лишь зловещие, медленно приближающиеся фигуры упырей.

Я почувствовал, как мои мысли теряются в водовороте эмоций, и обхватил голову руками, пытаясь понять, что происходит. Всё казалось не реальным. Казалось, что это не я, что это не моя жизнь, а чужая. Как будто я был в чужом теле, и всё происходящее было далёким, как сон, который не можешь контролировать. Это было слишком… абсурдно.

Собравшись с силами, я попытался взять себя в руки, пытался вернуть контроль. Сосредоточился на своих ощущениях, на том, что реально, а что нет. Мысленным взором я начал искать Юлю, прокручивая образы лагеря, пытаясь понять, где она. И в этот момент меня охватила пустота — её не было.

Она снова исчезла. Как когда-то раньше. Как будто никогда не была рядом, как если бы её не существовало. Мои руки снова дрожали, и холодная волна страха захлестнула меня. Она снова пропала…

Чувство злости смешивалось с горечью, образуя тяжёлый ком в груди. А затем пришла апатия — холодная, всепоглощающая. Я стоял несколько минут, не двигаясь, просто всматриваясь в силуэт Пионера.

Он... Этот ублюдок!

Всё это из-за него… И меня… Я идиот!

Улыбка Пионера медленно сползала. Его лицо оставалось спокойным, словно происходящее вокруг было для него лишь забавой, пустяком. Неважно, что случится дальше. Умрёт он или выживет — это не было для него ни страшным, ни тревожным. Наоборот, он испытывал радость. Наконец-то он нашёл ту самую ниточку, за которую можно ухватиться, чтобы покинуть этот богом забытый лагерь.

Время, проведённое здесь, можно было назвать одним словом — "вечность". Именно столько, по его ощущениям, он пробыл в этом месте. И если бы не встреча с Юрой, эта "вечность" так бы и осталась бесконечной. Но теперь это не имело значения — выход был близко.

— Думаю, тебе пора поплатиться, скотина, — раздался голос рядом стоящего парня. — Оба мы знаем: если ты сейчас умрёшь, то просто отправишься на следующую смену. Это значит, что я помешаю тебе, а значит, ты потеряешь возможность выбраться прямо сейчас. А гарантий, что ты в одиночку сможешь раскачать стабильность лагеря, у тебя нет.

Он замолчал и начал осматриваться. И именно в этот момент для нас обоих начался конец.

Я огляделся, в очередной раз убеждаясь, что пути отступления практически перекрыты. Мы с Пионером были загнаны в угол. Это означало только одно: если я не поспешу, то окажусь заперт на площади, а это — верная смерть.

Смерть в момент нестабильности лагеря могла привести к потере памяти. Пример тому — Семён, который сейчас ожидал моего возвращения. Когда я умер в прошлый раз, мне удалось сохранить воспоминания. Значит, даже если я избавлюсь от Пионера, он, скорее всего, тоже ничего не забудет. А вот насчёт своей памяти я не был так уверен. К тому же где-то поблизости была Лена.

Я сделал несколько глубоких вдохов, готовясь к побегу. Первым делом нужно было схватить нож. Я медленно перевёл взгляд на него... И заметил, что Пионер думал о том же — его глаза так же устремились на кухонный прибор.

Думать было некогда. Рывком я сократил расстояние до ножа — успех! Пионер не успел среагировать. Крепко сжав рукоять, краем глаза заметил его движение в мою сторону. Но вместо того чтобы ввязаться в бессмысленный бой, я резко развернулся к одной из ближайших скамеек. Воспользовавшись ей как трамплином, я перепрыгнул толпу Ульянок.

Мне повезло. Я успел в последний момент. Ловушка захлопнулась — Пионер оказался заперт без возможности к отступлению. Но радоваться было некогда. Полчище изуродованных тел надвигалось со всех сторон. Если я замешкаюсь, меня окружат.

Я набирал скорость, и тут заметил самую опасную сущность в этом месте. Лена стояла в стороне, будто наблюдатель, выжидающий, что произойдёт дальше. Мой побег не остался незамеченным — её глаза быстро метнулись с площади на меня. Это был плохой знак. На её лице появилась кривая улыбка, после чего она двинулась в мою сторону.

В ногах начало ощущаться жжение... От набранной скорости начали болеть мышцы, но это не имело значения.

Одна из Ульянок прыгнула на меня, рефлекторно воткнул в неё нож. Зомби осел, но нож остался в ней. Не теряя времени, я продолжил бежать.

Передо мной оказалась столовая. Это был шанс передохнуть. Я дёрнул дверь — заперто. Искать ключ не было времени. Времени вообще не оставалось. Сзади уже слышались быстрые шаги. В отчаянии я огляделся и заметил небольшое окно сбоку здания.

Рывком подбежав к нему, я выставил локти и, не раздумывая, ударил стекло. Острая боль отозвалась в руке, но сейчас это было не важно. Осколки осыпались на пол. Я зацепился руками за раму и, сжав зубы, влез внутрь.

Я рухнул на пол, раздирая ладони об стеклянную крошку. Но я был внутри. Спасён. Пока что.

Снаружи раздавались крики. Они знали, где я. Оставалось надеяться, что двери столовой выдержат натиск…

Раз я в столовой, то нужно взять минимальный запас еды, чтобы пережить неделю в бункере. Бункер под старым лагерем — это единственное место, где я могу остаться в безопасности.

Поднимаюсь с пола, двигаюсь к кухне. Первым делом ищу, во что можно сложить припасы. Нашёл пакет. Наугад сгребаю еду с полок и прилавков. В холодильнике нахожу бутылку кефира, хватаю её и кидаю в пакет.

Пытаюсь выбраться незаметно, но понимаю, что бесшумно уйти не получится. Дверь закрыта, а снаружи уже ломятся Ульянки.

Послышался грохот. Дверь задрожала, кто-то с силой бил по ней. Долго она не выдержит.

Сердце забилось чаще. Нужно действовать быстро. Я пробежал глазами по кухне в поисках запасного выхода. Он оказался закрыт с другой стороны. Оставалось только окно.

Прежде чем покинуть помещение, я прихватил кухонный нож для самообороны.

Позади послышался треск — двери начали поддаваться. Ульянки уже внутри.

Не раздумывая, я разбил окно рядом стоящим стулом, осколки стекла осыпались вниз. Просунувшись сквозь разбитую раму, я рухнул на землю. Не было времени даже отряхнуться. Нужно бежать. Бункер был последним убежищем.

Я сорвался с места, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. В темноте лагеря я мчался в сторону старого корпуса, надеясь, что успею добраться до бункера раньше, чем они настигнут меня…

Я мчался, не замечая усталости. Ноги несли меня с невероятной скоростью, но всё равно чувствовал, как Лена всё ближе и ближе. Она не отступала, её зловещая улыбка преследовала меня. Я не мог понять, сколько ещё мне осталось — но каждое моё движение приближало меня к заветному убежищу.

И вот, из леса, словно тени, появляются они. Ульянки. Проклятые твари. Их глаза сверкали, как два ярких пятна в ночной тьме. Они заблокировали мой путь. Резко свернул в сторону, и нож сжимается в руках, пока я не ощущаю его холодный металл. Разрезая воздух, я отбегаю, дёргаясь влево, но твари начинают преследовать. С каждой секундой я чувствую, как моя жизнь всё больше зависит от того, чтобы не попасть в их лапы.