Но если Анна могла найти в себе силу продолжать, почему он чувствовал себя таким слабым?

Его мысли снова прервал недавний разговор с матерью. Её строгий голос, её холодный взгляд, её настойчивость — всё это было так привычно, но в тот момент казалось особенно невыносимым.

— "Александр," — сказала она, сидя напротив него в гостиной. Её руки, идеально сложенные на коленях, выглядели так же неподвижно, как её выражение лица. — "Ты слишком много времени уделяешь размышлениям. Мы — Орловы. Мы не размышляем. Мы действуем."

Он ничего не ответил тогда. Он знал, что возражать бесполезно. Но когда она продолжила, её слова ударили по нему сильнее, чем он ожидал.

— "Эта гувернантка... Анна, кажется? Я вижу, что она привлекла твоё внимание. Но ты должен помнить, кто она. Она служанка, Александр. Она здесь только для того, чтобы выполнять свои обязанности."

Её слова вызвали у него ярость, но он подавил её. Он не мог позволить себе вспыхнуть. Это было бы проявлением слабости, а слабость была недопустима.

— "Мать, она достойна уважения," — ответил он, стараясь говорить спокойно, хотя его голос был твёрже, чем обычно. — "Она не просто служанка. Она человек, который живёт по своему долгу, как и мы."

Её глаза сузились, и в её взгляде появилась холодная сталь.

— "Долг — это то, что отличает нас от них. Ты не должен забывать, кто ты. Твои обязанности перед семьёй важнее всего. И если ты начинаешь думать иначе, то, возможно, тебе стоит вспомнить, что именно сделало нашу семью такой, какой она есть."

После этих слов она встала и ушла, оставив его одного. Но её слова продолжали звучать в его голове, как эхо. Он ненавидел, как она судила людей, как она судила Анну. Но больше всего он ненавидел то, что она была права в одном: он действительно начал думать иначе.

Александр вернулся к камину и сел, глядя на пламя. Ему казалось, что оно пытается растопить лёд внутри него, но этот лёд был слишком толстым. Он снова подумал об Анне. О её улыбке, которая появлялась так редко, но каждый раз была настоящей. О её голосе, который звучал мягко, но в нём чувствовалась сила.

Он вспомнил, как она стояла у пруда, смотря на лёд. Её фигура, закутанная в тёмное пальто, казалась частью зимнего пейзажа. Но в её глазах был огонь, который не могла погасить даже самая холодная стужа. Этот огонь заставлял его чувствовать что-то, чего он не ощущал раньше. Надежду. Желание. Силу.

Но он знал, что не мог позволить себе это. Он был Орловым. Его долг был его жизнью. Но что, если... что, если долг может быть другим? Что, если он мог бы найти в нём не только холод, но и тепло?

Александр поднялся и подошёл к столу. Он взял перо и лист бумаги и начал писать. Его слова были неровными, как и его мысли. Он писал о том, что чувствовал. О том, как долг сковывал его, как цепи, но теперь он чувствовал, что эти цепи начинают ослабевать.

"Я устал жить так, как от меня ожидают. Я устал быть тем, кого видят в зеркале. Я хочу быть собой. Я хочу найти смысл в своём долге, а не просто выполнять его."

Он сложил письмо и положил его в ящик стола. Это письмо было для него самого. Напоминанием о том, что он должен искать свой путь, а не тот, который был предначертан ему.

Его взгляд снова упал на окно. Он видел перед собой тропинку, ведущую к саду. Ему хотелось выйти, почувствовать холод, увидеть её снова. Но он знал, что ещё не готов. Ему нужно было больше времени. Но это время не должно было быть бесконечным.

"Я не могу жить за ледяными стенами вечно,"— подумал он."Настало время их разрушить."

Теперь Александр чувствовал, что сделал первый шаг. Лёд в его душе начал таять, и он был готов к переменам. Но он знал, что эти перемены будут сложными, как и путь, который он решил выбрать.

-------------------------------

Ваши комментарии — это те цветы среди льдов, которые дают моему творчеству тепло и силу. Подписывайтесь, чтобы быть частью этого пути и помогать истории расти!

Маскарад, который устраивали Орловы, был одним из главных событий года для их окружения. Гости, приглашённые на бал, прибыли из соседних усадеб и даже из города, а дом буквально оживал от множества голосов, звуков карет и стука каблуков по мраморному полу. Для Анны этот вечер означал только одно — долгий день, полный хлопот.

Её утро началось в детской, где Софья, старшая дочь Орловых, и её младшие братья спорили о своих нарядах. Софья, которой недавно исполнилось пятнадцать, уже начала проявлять признаки будущей хозяйки дома. Она была стройной, с грациозными движениями, золотистыми волосами, уложенными в аккуратные локоны, и большим чувством собственного достоинства.

— "Мисс Анна, вы просто обязаны мне помочь с этим платьем!" — воскликнула Софья, держась за ярко-красную ленту, которую она хотела вплести в волосы. — "Мама говорит, что этот цвет мне не идёт, но я уверена, что он сделает меня самой заметной на балу!"

Анна улыбнулась, но решила не вмешиваться в спор между Софьей и её матерью. Она помогла девушке уложить волосы, прикрепив ленту так, чтобы та была едва заметна, но всё же подчёркивала её свежесть и юный шарм. Софья была довольна, даже немного кокетливо посмотрела на себя в зеркало, словно репетируя улыбку для гостей.

— "Спасибо, мисс Анна! Вы лучше всех понимаете, как сделать так, чтобы я выглядела идеально," — сказала она с воодушевлением. — "А вы сами придёте на бал?"

Анна рассмеялась, пытаясь перевести разговор в шутку.

— "Гувернантки на балах не танцуют, Софья. Мы остаёмся в тени."

— "Но это так несправедливо!" — Софья нахмурилась, скрестив руки. — "Вы же не просто гувернантка, вы — часть нашей семьи. Пусть даже немного... скрытая часть," — добавила она с игривой улыбкой.

Анна почувствовала, как её сердце сжалось от тёплого жеста Софьи. Девушка, несмотря на свою юность, часто удивляла её добротой и проницательностью. Софья была из тех редких людей, которые видели больше, чем показывала реальность.

К вечеру усадьба преобразилась. Огромный зал наполнился звуками музыки, гостей становилось всё больше, и каждая новая пара, входящая в дверь, добавляла в атмосферу ощущение праздника. Анна не собиралась покидать свою комнату, но к тому моменту, как все дети были готовы, Софья снова подошла к ней.

— "Мисс Анна, ну, пожалуйста, хоть раз в жизни выйдите из своей тени! Вы должны хотя бы посмотреть, как я танцую. Ведь вы помогли мне выглядеть так хорошо!" — настаивала она, протягивая Анне одну из своих масок. Это была простая, но изящная чёрная маска с тонкими серебряными узорами.

— "Софья, мне здесь нечего делать," — пыталась возразить Анна. Но юная хозяйка дома не отступала.

— "Я вас не отпущу," — заявила Софья. — "Можете встать в угол и смотреть, никто даже не узнает, что вы здесь. Но я хочу, чтобы вы увидели, какой прекрасной я выгляжу. Это ваш труд!"

Анна вздохнула и взяла маску. Её сопротивление было бессмысленным перед этой решимостью. Она не могла отказать Софье, зная, что девушка сделала это не только из юношеской капризности, но и из желания подарить ей хоть немного радости.

Когда Анна вошла в зал, её захлестнуло ощущение чуждости. Женщины в роскошных платьях и мужчины в элегантных костюмах танцевали под звуки оркестра, их движения были полны изящества и грации. Её собственное простое платье, хотя и аккуратное, казалось слишком скромным. Она тихо встала в угол, стараясь не привлекать к себе внимания.

Софья оказалась звездой бала. Её платье светло-голубого цвета подчёркивало её молодость, а её уверенные движения на паркете вызывали восхищение гостей. Она танцевала с мальчишеской грацией, смеялась и ловко вела светские беседы, как настоящая хозяйка дома.