Анна быстро подняла голову, и их взгляды встретились. В его глазах был тот же интерес, который она чувствовала с самого начала, но теперь он казался более интенсивным. Он словно видел в её глазах то, что она скрывала от всех.

— "Вы здесь не одна," — продолжил он, шагнув ближе. — "Письмо от вашей матери? Всё в порядке?"

Анна почувствовала, как её сердце пропустило удар, и она внутренне постаралась собраться. Конечно, она не могла открыться ему, не могла сказать ему, что её душа буквально разрывается от этого письма. Но она не могла не ответить на его вопрос.

— "Да," — произнесла она с лёгким вздохом. — "Это письмо... от моей матери. Они просят меня вернуться, они нуждаются в моей помощи." Она замолчала на мгновение, пытаясь осознать свою собственную боль. — "Мой брат в беде."

Она почувствовала, как слова уходят, оставляя пустоту, как будто они не могут полностью отразить ту тяжесть, которую она испытывает. Она смотрела на Александра, надеясь, что он поймёт, но не ожидая от него решений.

Александр молчал, его взгляд стал мягким, и его глаза искали в её лице ответы, которые она ещё не могла найти для себя.

— "Вы можете вернуться, если хотите," — сказал он, делая шаг вперёд. Его слова были тёплыми, но с оттенком решимости. "Ваши обязательства здесь, конечно, важны. Но если вам нужно уйти, я уверен, что никто не станет осуждать вас за это."

Анна вздохнула и посмотрела на него, пытаясь найти правильные слова. Всё в её жизни было связано с долгом — долгом перед родными, долгом перед семьёй Орловых. Но его слова, мягкие и понимающие, заставляли её внутренне сомневаться в том, что она всегда считала правильным.

— "Я не могу просто взять и уйти," — сказала она, пытаясь сохранить спокойствие в голосе. — "Я связана контрактом. Я не могу оставить этот дом, этот долг. Я не могу оставить их."

Александр, казалось, обдумывал её слова. Его лицо стало серьёзным, и он немного отступил, будто пытаясь понять её лучше. Анна заметила, как его взгляд стал ещё более внимательным, как будто он пытался проникнуть в самые глубокие уголки её души.

— "Но что, если ваш долг перед вами важнее, чем долг перед другими?" — спросил он, почти тихо, так что её сердце сжалось от напряжения.

Её взгляд затуманился, и она почувствовала, как её внутренний мир снова начинает рушиться. В его словах был вызов — вызов тому, что она считала истинным. Анна не могла ответить сразу. Что было для неё важнее? Обязанности перед теми, кто её поддерживал, или личное счастье и свобода? Это было как сражение внутри её души, и она не могла найти ответа.

— "Я не могу просто оставить всё," — ответила она, её голос был тихим, но твёрдым. "Мой долг здесь, Александр. Я не могу оставить их. Я обязана быть здесь."

Александр стоял рядом, его взгляд стал ещё более серьёзным, и он ничего не сказал. Но Анна заметила, как его лицо слегка потускнело, как будто он что-то осознал в её словах. Он не осуждал её, но всё же что-то в его реакции изменилось. Она почувствовала, как растёт между ними невидимая стена. Он не мог понять её полностью, так как она не могла объяснить то, что творилось в её душе.

— "Если когда-нибудь будет время, и вы решите, что ваш долг больше не удерживает вас..." — начал он, но тут же замолчал, как будто понимая, что эти слова не имели смысла.

Анна снова вздохнула, её сердце было полно смятения. Она не могла позволить себе думать о своём счастье, когда её долг был так силён. Но с каждым его словом она всё больше чувствовала, что этот выбор, который она делала каждый день, становился для неё невозможным. Она должна была решить, кем она была — женщиной, которая искала своё место в этом мире, или человеком, привязанным к обязательствам, которые больше не давали ей пространства для себя.

Александр, видя её состояние, кивнул и молча отступил. Он понял, что её ответ был окончательным. Но в его взгляде оставалась та самая тревога, которую он не мог скрыть. Тревога за неё, за её судьбу, за её выбор.

Когда он ушёл, Анна снова осталась одна. Пруд перед ней казался таким же холодным и неподвижным, как её душа. Но в глубине её сердца разгоралась неясная искра — искра сомнений, которые не отпускали её.

Александр.

Зима в усадьбе Орловых была одновременно прекрасной и гнетущей. Снег ложился густым слоем на землю, скрывая под собой тропинки, кусты и остатки осенней листвы. Казалось, сама природа решила закрыть это место от остального мира, превратив его в застывшую картину. Для большинства это было бы прекрасно — небо, покрытое низкими облаками, снег, сверкающий на солнце, но для Александра этот пейзаж был ещё одним напоминанием о том, как неподвижно его собственное существование.

Он стоял у окна своего кабинета, смотря на заснеженный сад. Внизу, за высокими окнами, открывался вид на дальнюю аллею, где деревья, словно стражи, стояли покрытые инеем. Их ветви, опустившиеся под тяжестью снега, создавали иллюзию туннеля, ведущего куда-то вглубь леса. Александр невольно подумал, что этот туннель мог бы стать для него выходом — не физическим, но ментальным. Ему хотелось хотя бы на время покинуть этот дом, эти стены, которые с каждым днём становились всё более тесными.

Кабинет был тёплым, и камин, стоявший в углу, потрескивал, наполняя комнату мягким светом. Стены украшали полки с книгами, но Александр давно уже не находил утешения в чтении. Казалось, каждая книга здесь была частью их наследия — коллекцией, которая была столь же важна для их рода, как и сам дом. Он часто думал, что это не просто книги, а ещё одно напоминание о долге, который лежал на его плечах.

Александр поднял бокал с вином и сделал небольшой глоток. Вкус был терпким, но это не принесло ему никакого удовольствия. Его мысли снова вернулись к словам матери."Ты Орлов. Наш долг — сохранять то, что создавали наши предки."Эти слова звучали в его голове как набат, от которого он не мог избавиться. Он привык слышать это ещё с детства. Его отец, человек с жёстким характером и строгими принципами, внушал ему мысль, что Александр был не просто человеком, а продолжением их рода. Он не мог себе позволить слабостей. Слабость была для других, но не для Орловых.

Он помнил, как отец часто говорил:"Ты не имеешь права на ошибки. Этот дом, эти люди зависят от тебя. Ты — их опора."Эти слова когда-то придавали ему силы, но сейчас они казались ему цепями, которые сковывали его, не давая вздохнуть полной грудью. Александр понимал, что его долг — это не просто сохранение усадьбы, но и контроль над своей жизнью, эмоциями, желаниями.

Он снова посмотрел на окно, и его взгляд остановился на одинокой фигуре, которая двигалась вдоль аллеи. Анна. Она шла медленно, её силуэт был едва заметен среди снежного пейзажа. Она выглядела так, словно сама была частью этой зимы — хрупкой, тихой, но полной внутренней силы, которую Александр начал замечать с первого дня её появления в их доме.

Она была другой. Не похожей ни на одну из тех женщин, с которыми он был знаком. Анна не стремилась привлекать внимание, она не пыталась угодить или произвести впечатление. Её сдержанность, её манеры — всё это говорило о том, что она привыкла жить тихо, почти незаметно. Но именно это и привлекало его. Александр не мог понять, почему он так часто замечал её, почему его взгляд непроизвольно искал её в доме. Она была гувернанткой, всего лишь частью их дома, но что-то в ней заставляло его задумываться.

Он сделал шаг назад и сел в кресло, стоявшее у окна. Взгляд всё ещё был прикован к Анне. Она остановилась у пруда, наклонилась, словно разглядывая что-то на его замёрзшей поверхности. Её движения были такими осторожными, будто она боялась потревожить ледяное спокойствие природы. Александр вспомнил её утренний взгляд, когда она держала письмо в руках. Он видел, как её пальцы дрожали, как на мгновение её лицо изменилось, выражая боль и тоску. Он не знал, что именно было в этом письме, но был уверен, что оно принесло ей тревогу.