Её мысли прервал мягкий стук в дверь. Она замерла, не зная, кто мог её искать в этот час. Собравшись с духом, она открыла дверь и застыла. Перед ней стоял Александр.

— "Господин Александр?" — её голос был едва слышным. Она быстро взглянула по сторонам, проверяя, не заметил ли кто их.

— "Прошу прощения за столь поздний визит," — начал он, его голос был тихим, но настойчивым. — "Но я должен поговорить с вами."

Анна хотела что-то сказать, но он жестом попросил её позволить ему войти. Она не могла отказать, хотя её сердце колотилось от тревоги. Как только он вошёл, она закрыла дверь.

— "Вы слышали, что говорят в доме?" — спросил Александр, его взгляд был серьёзным.

Анна кивнула, не в силах произнести ни слова. Она боялась, что любое её слово может быть истолковано неправильно.

— "Это моя вина," — сказал он прямо, его голос дрогнул, но он продолжил. — "Я был невнимателен. Я не подумал о том, как это будет выглядеть со стороны. Но я не позволю, чтобы эти слухи навредили вам."

Анна посмотрела на него, её глаза были полны страха и одновременно благодарности.

— "Вы ни в чём не виноваты, господин Александр," — тихо сказала она. — "Это я... мне нужно было быть осторожнее."

Он покачал головой, его взгляд стал мягче.

— "Вы не сделали ничего плохого, Анна. И никто не имеет права вас осуждать. Но этот дом... этот мир... они всегда будут искать, что можно осудить."

Анна молчала. Она понимала, что он говорил правду. Этот мир, в который она вошла только как гувернантка, был полон правил, которые она никогда не сможет понять до конца.

— "Я не знаю, как остановить эти разговоры," — продолжил Александр. — "Но я хочу, чтобы вы знали: я сделаю всё, чтобы защитить вас."

Его слова, сказанные с такой уверенностью, заставили её сердце дрогнуть. Но она знала, что это только усложнит ситуацию.

— "Пожалуйста, не делайте ничего, что может поставить вас в трудное положение," — сказала она, её голос был полон искренней заботы. — "Я справлюсь. Я привыкла к тому, что обо мне думают и говорят."

— "Но вы не должны с этим мириться," — возразил он. — "Вы достойны большего, чем просто существовать под их взглядами."

Анна опустила глаза, не зная, как ответить. Эти слова были для неё одновременно поддержкой и напоминанием о том, насколько она отличается от окружающих её людей.

Между ними повисло молчание. Оно было тяжёлым, но не враждебным. В этой тишине они оба думали о своих чувствах, о границах, которые разделяли их миры.

— "Я всегда восхищался тем, как вы держитесь," — сказал Александр после паузы. — "Вы... кажетесь такой хрупкой, но при этом внутри вас столько силы."

Эти слова заставили Анну поднять глаза. В его взгляде было что-то, что заставляло её забыть обо всём остальном — о страхе, о слухах, о том, что их могут застать вместе.

— "Иногда я не чувствую этой силы," — призналась она. — "Иногда мне кажется, что всё, что я делаю, это просто попытка не потерять себя."

— "И в этом ваша сила," — ответил он, делая шаг ближе. — "Вы не теряете себя, несмотря на всё, что вам приходится выносить."

Анна почувствовала, как её дыхание сбилось. Он был так близко, что она могла почувствовать его присутствие. Этот момент был одновременно пугающим и манящим.

Но прежде чем кто-то из них успел сказать что-то ещё, они услышали шаги за дверью. Анна инстинктивно отступила, а Александр повернул голову к двери. Шаги остановились, но этого было достаточно, чтобы вернуть их обоих к реальности.

— "Мне нужно идти," — сказал он тихо, но его голос звучал твёрдо. — "Но я хочу, чтобы вы знали: вы не одна в этом доме."

Анна кивнула, её сердце всё ещё билось слишком быстро. Она проводила его взглядом, пока он не вышел за дверь.

Когда дверь закрылась, Анна осталась одна. Она опустилась на стул, чувствуя, как слёзы текут по её щекам. Но это были не только слёзы страха или стыда. Это были слёзы чего-то нового — чего-то, что она ещё не могла назвать. Она знала только одно: этот вечер изменил что-то в её душе. Искры, которые возникли между ними, были не просто вспышками. Они стали началом огня, который, если не потушить, мог поглотить их обоих.

Александр, возвращаясь к себе, чувствовал то же самое. Он понимал, что перешёл черту, но не мог заставить себя пожалеть об этом. Его мысли были сосредоточены только на одном: как защитить её, не разрушив всё вокруг.

Анна сидела в своей маленькой комнате, держа в руках дневник Марии. Лёгкое мерцание свечи освещало тёмные углы комнаты, придавая им некую таинственность. Но сейчас её мысли были далеко от настоящего. Каждый раз, когда она открывала дневник, мир вокруг исчезал, и она словно переносилась в другое время, где жили Мария и её братья. Эти записи стали для неё не просто рассказом о прошлом, а путеводной нитью в душу семьи Орловых.

Она медленно перелистывала страницы, снова и снова перечитывая аккуратные строки. Почерк Марии был красивым, но на некоторых страницах буквы начинали крениться, словно эмоции автора захлёстывали её в момент написания.

"Мама снова говорит о Дмитрии, как о будущем семьи. Она так гордится им перед гостями, но, кажется, совсем не видит, что он тонет под этим грузом. Иногда мне кажется, что она видит в нас только то, что хочет видеть, но не то, кем мы на самом деле являемся. Дмитрий пытался улыбнуться ей сегодня за ужином, но я знала — это была маска. Как же я боюсь за него."

Эти слова тронули Анну до глубины души. Она знала, каково это — быть тем, кого видят через призму ожиданий. Её собственная жизнь была полна таких моментов, когда она должна была быть сильной ради других, скрывая собственные сомнения и боль. Но для Дмитрия это, похоже, было ещё сложнее: он не мог уйти, не мог изменить свою судьбу.

Анна отложила дневник на колени и посмотрела на тёплый свет свечи. Она пыталась представить себе Дмитрия. Каков он был? Уверенный, как Александр? Или, возможно, более тихий, замкнутый? Её мысли унеслись к одной из записей, которую она прочитала ранее:

"Дмитрий был другим. Не таким, как хотела мама. Он был слишком мягким, слишком чувствительным для этой жизни, где каждое слово и действие должны соответствовать правилам и ожиданиям. Он любил читать стихи, слушать музыку и рисовать. Но для мамы всё это не имело значения. Она видела в нём только наследника, будущее нашей семьи, но не человека."

Эти строки наполнили её сердце тоской. Она не знала, почему, но ей казалось, что она понимает Дмитрия. Она представляла, как он сидит в этой самой библиотеке, возможно, за тем же столом, что и Александр, но вместо чтения сухих докладов или писем занимается тем, что действительно ему дорого. В её воображении он был юношей с задумчивыми глазами, который видел в мире что-то большее, чем просто обязательства.

Анна снова открыла дневник и углубилась в следующую запись. На этот раз почерк Марии казался более резким, строки не были такими ровными.

"Сегодня Дмитрий сказал мне, что не хочет продолжать. Его голос был тихим, почти шёпотом, но его слова резанули меня, как нож. 'Мария, я устал. Это не моя жизнь, это их жизнь, и я больше не могу её жить.' Я пыталась его успокоить, сказать, что он силён, что он справится, но он только грустно улыбнулся. 'Ты просто не понимаешь,' — сказал он. А потом ушёл в сад. Я хотела пойти за ним, но мама позвала меня, и я не могла ослушаться."

Эти слова задели Анну сильнее, чем она ожидала. Она представила этого молодого человека, одинокого, потерянного, в окружении людей, которые любили его по-своему, но не видели его настоящим. Она вдруг почувствовала, что Дмитрий был не просто братом Марии, а частью чего-то большего. Его история была словно эхом, которое отразилось в настоящем.