На перилах крыльца лежала толстая трёхцветная кошка и дремала, пригревшись на солнце. Подошедшие жители её разбудили, кошка недовольно сверкнула зелёными глазами, но уходить со своего места не пожелала. У крыльца находилась собачья будка, рядом с ней сидел крупный лохматый пёс бурого окраса и лениво гавкал на деревенских. Увидев связанных парней, пёс, не будучи на привязи, поднялся и направился к сопровождавшим их Рагху и остальным, негромко, но грозно ворча.

По ступенькам крыльца, слегка прихрамывая, спустился здоровенный бородатый мужик. Увидев его, Дэрон и Талсем одновременно хмыкнули — очень уж этот мужик внешне напоминал бородачей из первой команды. Пёс повилял хвостом хозяину, потом снова заворчал на путников. Мужик шикнул на пса, тот послушно замолчал и улёгся неподалёку от крыльца, не сводя настороженного взгляда с подошедших.

— Вам тут что, цирк? — нахмурившись, глубоким басом спросил мужик у собравшихся жителей деревни.

— Э-э… Фласин, мы это… Вдруг помощь тебе нужна… — робко проблеял тощий мужичок в синей рубахе и полосатых штанах и потряс жердью, которую притащил с собой.

— Сам справлюсь, — отмахнулся Фласин. — Расходитесь по своим делам!

Деревенские неохотно направились прочь, оглядываясь и надеясь увидеть хоть что-то. Мальчишки спрятались за крыльцом, но Фласин только глянул на них вполоборота, и сорванцы бросились врассыпную.

— Что натворили эти негодяи? — Фласин кивнул на связанных сыновей.

— Разбойничали в лесу. Вернее, пытались, — ответил Рагх и передал мужику арбалет. Талсем положил рядом с крыльцом два топора.

— Он же сломан был, — растерянно протянул Фласин, удивлённо уставившись на арбалет.

— Вполне исправен, можешь поверить, — хмыкнул орк.

— Та-а-ак, починили значит, негодяи? А всё дураками прикидываетесь! Шкуру спущу! — заявил Фласин, глядя на сыновей.

Парни невнятно проскулили хором что-то жалобное, просяще-извиняющееся.

— Фласин, не нужно, мальчики больше не будут, — пролепетала худенькая женщина, выглядывая из-за его плеча.

— Ринари́лла, иди в дом! — строго сказал мужик, положив арбалет рядом с топорами. — Это твоё воспитание привело к тому… Вот к чему! — указал Фласин на связанных сыновей.

— Но, Фласин, они же ещё дети, — всхлипывая, прошептала Ринарилла.

Мужик только рукой махнул. Рагх развязал парней. Фласин отвесил каждому из сыновей по подзатыльнику и распорядился:

— Ринарилла уведи этих оболдуев в дом и запри в чулане! Быстро!

Сыновья Фласина сами рванули в дом, женщина ушла за ними. Кошка спрыгнула с перил и тоже забежала в дом следом за хозяйкой. Пёс, переставший следить за путниками, зевнул, положил голову на лапы и задремал.

— Вы… Это… В город их поведёте и страже сдадите? — немного помявшись, негромко и неуверенно спросил Фласин.

— Сам накажешь, как сочтёшь нужным, — ответил Рагх.

— Да я им устрою! Запру в доме, на хлеб и воду посажу! — пообещал мужик. — Только страже ничего не сообщайте.

— А почему они начали разбойничать? — поинтересовалась Нориэтта. — Вы бедствуете?

Впрочем, судя по виду дома, о бедности даже речи не идёт — дом большой, добротный, по двору бродят пёстрые куры, судя по доносящемуся из-за дома ржанию, имеется конюшня. Одежда на Фласине, Ринарилле и их сыновьях хорошая. И вообще все дома в деревне бедными не выглядят, и стадо коров на лугу большое. А пройдя по трём улицам, путники видели кур во дворах и слышали блеяние коз, пасущихся где-то поблизости, у многих домов стоят телеги, значит, есть и лошади — по всему выходило, что деревенские живут весьма неплохо.

— Да какое бедствуем? Мы хорошо живём! — воскликнул Фласин. — Я сёдла для лошадей делаю и сбрую всякую, и обычную, и нарядную. Хорошо всё продаётся. Ринарилла красивые платья шьёт на заказ. Денег нам хватает.

— Так почему тогда? — удивилась гномка.

— Да мои дураки не хотят учиться сбрую делать. Говорят, не их это, — признался мужик.

Дэрон и Талсем переглянулись и вздохнули. Нориэтта с усмешкой покосилась на них.

— Я уж и ругал, и подзатыльники иногда отвешивал — не могу заставить и всё, — разведя руками, продолжил Фласин. — Им бы, остолопам, целыми днями на свирелях да на барабанах играть и песни орать. Говорят, что менестрелями хотят быть. Это всё у них от Ринариллы. У неё в предках были эльфы, а эти остроухие только и знают, что песни петь, танцевать да музицировать, толку от этого ника… — тут мужик смущённо замолчал, уставившись сначала на эльфийку Мирису, а потом — на остроухих Талсема и Дэрона. — Кхм… Я ничего такого не имел в виду. Я против эльфов ничего не имею, правда! Моя Ринарилла хоть и не эльфийка, но они в предках у неё были, так что я ничего против эльфов…

— Не волнуйся, мы не обиделись, — успокоил мужика Талсем. — Кстати, мы с братом тоже не эльфы, они у нас, как и у твоей жены, когда-то были в предках. А Мириса… — парень оглянулся на эльфийку.

Мириса, похоже, не обратила внимания на слова Фласина, скорее всего, вообще их не расслышала. Эльфийка стояла позади всех, смотря в землю и не интересуясь происходящим.

— Мириса тоже не обиделась, — договорил Талсем.

— Вы не подумайте чего, парни не бездельничают, — заверил мужик. — У нас на том конце деревни большая гостиница есть, старшие там работают в конюшне. Младший ещё в школе учится. А Ринарилле по хозяйству все трое помогают.

— Так деньги-то им зачем? — спросил Рагх.

— Мои оболтусы вздумали на лютнях учиться играть, — вздохнул Фласин. — Взбрело в башки их пустые! Заявили недавно, что им нужны лютни, что настоящие менестрели только на них и играют.

— Сколько им лет, менестрелям твоим? — поинтересовалась гномка.

— Восемнадцать, семнадцать и четырнадцать, — ответил мужик.

— Купи дуракам лютни, а то ведь снова в лес отправятся, — посоветовала Нориэтта.

— Да я бы купил, но нужно же хорошие брать, которые эльфийской работы. А лютни эти дорогие, заразы. Чуть ли не как лошадь стоят. Деньги-то есть, но… Я куплю, а если мои оболтусы забросят их? Куда потом эти лютни девать? Самому на них играть или продавать вместе со сбруей? Меня же засмеют!

— Купи сначала одну, — сказал Рагх. — Пусть поучатся играть. Если получится, потом ещё две купишь. Глядишь, и станут настоящими музыкантами. А так вдруг твои парни ещё что вытворят?

— Да, пожалуй, ты прав, — почесал в затылке Фласин. — Я на днях в Барн-Арэд поеду, там и куплю.

— Вот и хорошо! — кивнул Рагх.

— Только вот что теперь в деревне болтать станут? — растерянно протянул мужик. — Все их связанными видели, напридумывают теперь того, чего не было.

— А ты скажи, что они… Э-э… — задумчиво произнесла Нориэтта. — Ну-у… О! Скажи, что они деревню охраняли. Да, точно! Скажи, что твои парни решили охранять деревню от разбойников. И приняв нас за разбойников, попытались задержать. А мы, в свою очередь, приняли за разбойников их. А так как нас больше, то мы их скрутили и привели в деревню. Ну, а уже тут во всём разобрались. Что-нибудь в этом роде скажешь своим деревенским. Тебя уважают, так что поверят.

— А что, могут и поверить, — обрадованно кивнул Фласин. — Да, точно поверят! Так и скажу.

— Ладно, нам пора. Не бей сильно своих оболтусов, — проговорила гномка.

— Я их и не бью, ругаю только, — признался мужик. — Нужно бы всыпать, как следует, да рука не поднимается. Так, подзатыльник отвешу иногда. И Ринарилла постоянно за них заступается. А как с ней спорить? Вы же её видели — хрупкая, как цветок. Я её эльфийкой зову, — смущённо улыбнулся Фласин.

Рагху и остальным уже давно стало ясно, что Фласин только с виду суровый, а на самом деле добрый и души не чает в жене и сыновьях.

— Вообще-то, они боялись в деревню идти, — сказала гномка.

— Так раньше они до разбоя не докатывались, наверное, поэтому и боялись, — предположил Фласин.

Гномка кивнула.

— А вы куда путь держите? — спросил Фласин.

— В Аклорунд, — ответил Рагх.

— Может, подвести вас? За полтора дня доберёмся. Я сейчас лошадей в телегу…