– За последний час свыше двух десятков человек доставлены в клиники в тяжёлом состоянии, – в комнату вливается информационный поток от трёхмерной журналистки с микрофоном. – Кажется, эпидемия снова набирает обороты. Гражданская защита Портайлэнда категорически запрещает жителям выходить на улицу до специального разрешения! Пока идёт дезинфекция, мы…

Внезапно голограмма ведущей новостей начинает рябить и замолкает.

– Ну, как всегда, закроют нас ещё на неопределённый срок! – вскипает Элинор. – Да ещё и сигнал пропал!

«И сколько продлится эта дезинфекция?» – я мониторю глазами город внизу, который виден через прозрачные вставки в стенах дома. Улицы города тихи и пусты. Я дико переживаю за Морган. «Где она, чёрт побери? Как она?»

– За несколько минут до звука сирен, – наконец одетая в комплект белья и небрежно прикрытая халатом на запах, Досифея прерывает мои мрачные мысли.

– Словно предчувствуя какую-то опасность, Арго вдруг запаниковал и сорвался куда-то, – жалобно говорит она. – Я так и не догнала его.

– Ох, Арго в своём репертуаре, – Элинор закатывает глаза. – Ему нужно было родиться страусом, чтобы при малейшей тревоге прятать голову в песок.

– Ты всегда его недолюбливала, – хмурится Досифея. – Арго – наш попугай семейства какаду, – поясняет она для меня. – Я его нашла совсем птенцом прямо на улице. Он был ранен и слаб. Я вылечила и выходила его. И вот уже несколько лет он живёт с нами. Точнее, жил…

– Ладно, забей, – отмахивается Элинор. – Наверняка Арго снова забился под какую-нибудь крышу до лучших времён.

– Бездушная, – кривится Досифея. – Вот у тебя, Альвис, есть или были когда-нибудь домашние питомцы?

– Когда-то да, но больше никогда не будет, – задумавшись, отвечаю. – Не стремлюсь окружать себя созданиями, чья привязанность может обернуться против них самих.

– Это как? Расскажешь? – переспрашивает Элинор, и ностальгия охватывает меня.

– Так, как случилось с моей собакой Чико, – решаю я поделиться тем, что у меня на душе. – Мне было тогда года три-четыре. Я был щуплым мальчишкой, единственным ребёнком в семье. В тот день отец был в рейсе, а мама, уложив меня на обеденный сон, куда-то отлучилась из дома…

Сделав паузу и явственно представив тот момент, я продолжаю:

– Воспользовавшись случаем, я улизнул из дома к реке вместе с Чико. Я играл и резвился в воде, не замечая, как постепенно удаляюсь от берега. В какой-то момент я осознал, что меня уносит течением слишком стремительно и далеко, но было поздно. Течение уносило меня всё дальше и дальше, затягивая в воронку над глубинной впадиной. От страха и паники я даже не мог кричать. Да и это не имело бы смысла. Пляж рядом был диким и безлюдным…. Последнее, что я помню, это глаза Чико. Чико подоспела на помощь и подтолкнула меня к берегу. С трудом, но я спасся…

Только с тех самых пор я больше никогда не видел свою собаку, потому что ей самой так и не удалось выбраться. Вместо меня в пучину вод затянуло её. Из-за меня погибло живое существо, которое было мне другом. Настоящим другом.

– Мне так жаль, Альвис, – сочувствует Элинор. – Представляю, сколько душевной боли ты пережил тогда и как долго терзал себя из-за чувства вины.

– Поэтому ты против домашних питомцев? – делает вывод Досифея. – С привязанностью животных ясно, а что насчёт любви? Веришь, что каждому из нас предначертан свыше свой человек?

– Полный бред, – утверждаю я, неосознанно возвращаясь мыслями к Морган. – Люди слишком непостоянны, чтобы быть навсегда с кем-то одним. Любовь – лишь призрак, мираж, и глуп тот, кто считает по-другому.

– А я не согласна, любовь есть, – пытается поспорить Элинор. – Мир без любви и всего, что с ней связано, был бы абсолютно пустым и никчёмным.

– А разве он не такой и есть? – хмуро усмехаюсь. – Чувства только всё портят, делая нас слабее. А вот свобода, власть и бессмертие – неоспоримо истинная жизненная ценность.

Пока девушки обдумывают сказанное мной, в моей голове снова Морган. Мысль о том, что она знала обо всех моих планах насчёт камня ещё тогда, в Гринстоуне, выворачивает меня наизнанку. Возможно, и сейчас, по сговору с отцом, нарочно выдала перемещение в пространстве единственным способом выбраться с острова, чтобы раз и навсегда разлучить меня с Итафенитом. Я не успокоюсь, пока не увижу её и не поговорю с ней! Когда закончится эта чёртова дезинфекция?!

– Может, скрасим этот вечер и сыграем во что-нибудь? – голос Досифеи возвращает моё внимание к девушкам. – Например, в игру с продолжением «Я никогда не…» или во что-то подобное, чтобы познакомиться поближе?

– Точно, я сейчас принесу закуски из кулинарной, – поддерживает Элинор.

– И выпить чего-нибудь прихвати, – подсказываю я, устраиваясь на диване. – Сыграем в «Правду или действие».

– Хм, «Правда или действие»? – Досифея усаживается рядом со мной под пытливым взглядом синевласки. – Никогда не слышала о такой игре, но, уверена, будет жарко.

– Смотри, растаешь, – бурчит Элинор. – Пойдём, поможешь мне в кулинарной.

– Ладно, – нехотя отзывается брюнетка. – Ты же не отстанешь.

На некоторое время девушки оставляют меня наедине с зависшей без движения проекцией и вскоре возвращаются с подносами в руках. Как оказывается, на скорую руку они организовали приличный ужин из множества разных вкусностей. Аромат свежих фруктов и запах морского бриза наполняют воздух, и я чувствую, как напряжение в моей груди понемногу начинает стихать. Запах моря всегда действует на меня расслабляюще.

«Морган никуда не уйдёт от меня. Никуда не денется», – твержу я сам себе.

– Ну что, начнём игру? – потирает ладони Досифея. – К слову, Альвис, самое заметное канапе я лично для тебя приготовила.

– Логикой аж в нос бьёт, – морщится Элинор, искоса поглядывая на крекер с целой башней из морепродуктов.

– Эл ненавидит всё океаническое, – шепчет мне Досифея. – А вот я, наоборот, обожаю – как, надеюсь, и ты, Альвис?

– Не ошиблась, – киваю утвердительно, принимая угощение. – Если это был первый вопрос игры, то я на него ответил правдой.

– Зачтено, – Досифея берёт себе подобный крекер, пока я откупориваю бутылку с неизвестным мне напитком. – Да, и давайте договоримся не выбирать правду или действие больше двух раз подряд. Щекотливые вопросы приветствуются.

– Пусть будет так, – соглашаюсь, повернувшись к Элинор. – Скольких людей ты так же, как меня, выдала за своего брата?

– О, так бы и спросил, сколько у меня было парней, – кокетничает синевласка. – Вообще, около пяти.

– И сколько это от общего количества жителей Портайлэнда? – пытаюсь незаметно нащупать почву, которая мне нужна.

– Хах, серьёзно, сестрёнка? – Досифея вдруг начинает хохотать. – Вообще-то пять вымышленных парней – это ноль целых миллион тысячных.

– Если я тебя с ними не знакомила, это не значит, что их не было, – краснеет Элинор и меняет тему.

– Теперь мой вопрос к тебе, Альвис. Почему ты удалил свой профайл с платформы? Как будем связываться, чтобы увидеться снова?

– Голубиной почтой, – ухмыляюсь, избегая желаемого ответа. Какие ещё профайлы и платформы?

– Я вообще-то серьёзно, – хмурится синевласка.

– Э, нет! Действие! Действие! – вмешивается и требует брюнетка. – Мы договорились чередовать. Две правды подряд нельзя. С тебя задание, Эл.

– Хм, что бы такое придумать, – Элинор прочищает горло. – О! Поговори с голограммой ведущей новостей, как будто это твоя возлюбленная, которую ты давно не видел.

– А ей хоть восемнадцать есть?

– Хах, допустим, есть, и давно, – Досифея улавливает мой сарказм. – Но она в чём-то провинилась перед тобой так сильно, что ты перестал верить в чувства.

– Тогда мы бы не вылезали из постели всю ночь, – отвечаю без раздумий. – Я бы имел её во всех позах так долго и яростно, чтобы она потеряла всякую осторожность и во всём бы призналась мне сама, без всякого давления. Но утром… А наутро я бы убрался из её жизни навсегда. Да, я бы наказал её так же, как она поступила со мной. Исчез бы без всяких объяснений.