И теперь обвинение заявляло, что утренний звонок на свой номер мальчишки организовали специально, чтобы создать себе всё объясняющую версию-алиби, и в местные больницы позвонили с той же целью. Основную сумму денег в вещах парней не нашли, но припрятать украденное — дело нехитрое. У обвинения имелся свидетель взлома, имелись отпечатки пальцев обвиняемых на двери и во всех комнатах, имелись улики в виде телефона и купюр — и не имелось никаких других подозреваемых. В итоге прокурор считал, что дело ясное, хоть сам пострадавший был убеждён, что его юные друзья говорят про тот день абсолютную правду. Вэл тоже не сомневалась в искренности мальчишек, но одно дело — верить клиентам, а другое — доказатьоправданность этой веры. К сожалению, тот, кто умело подставил парней, предусмотрительно разлил в прихожей банку скипидара, сделав невозможной определение в воздухе запахов побывавших в доме «гостей». Шефа Вэл страшно злило отсутствие хоть каких-то зацепок, указавших бы на истинного вора: отыщи они в сфабрикованном деле хоть одну-единственную неувязку — и всё обвинение рассыпалось бы, как карточный домик. Увы, такой неувязки защите до сих пор не удалось найти, и у Вэл осталась в рукаве последняя ненадёжная карта, которая могла и не сыграть роль козыря.
— Мистер Донован, позвольтемневызвать свидетельницу? — прошептала она на ушко шефу.
— Что-то удалось откопать? Удачно расследовала вопрос о скрипучей калитке? — заинтересовался адвокат.
— Пока не знаю, насколько удачно, — честно призналась Вэл, но шеф решил довериться своей личной помощнице и она поднялась, требуя вызвать свидетельницу по делу. Свидетельницей была соседка Пиколли — молодая девушка, недавно унаследовавшая домик, небольшой приусадебный участок которого граничил с участком потерпевшего.
— Вы утверждаете, что утром дня кражи были у себя дома и видели, как трое обвиняемых выбивают дверь вашего соседа?
— Да, и я сразу вызвала полицию.
— Вы давали показания, что утром были дома одни, а ночью?
— И ночью тоже, — с лёгким сарказмом ответила девушка.
— А накануне вечером?
Вэл знала, что ступает по тонкому льду: в любой момент помощник окружного прокурора, представлявший обвинение, мог заявить протест, что её вопросы недопустимы, несущественны и не имеют отношения к делу. Она надеялась, он не станет утруждаться протестами, поскольку не увидит в них ни малейшей опасности для логичной версии преступления, сплетённой обвинением. В самом деле: лицо помощника прокурора осветилось насмешливой улыбкой, он закинул ногу на ногу и едва заметно кивнул ей, будто говоря: «Давай, детка, попробуй выбить меня из седла, если силенок хватит». Всё-таки раздражали её в последнее время вампиры! Чересчур нахальные и докучливые особи среди них попадались, некоторые даже в зале суда умудрились её отыскать и теперь сидели в первом ряду, сверля её глазами, хоть она сразу и предельно ясно обозначила свою позицию по перспективам их случайного знакомства!
— Накануне вечером я была в пабе с подругами, — ответила свидетельница, выразительно подчеркнув последнее слово — прозрачный намёк, что никому не позволит портить свою репутацию. — Домой вернулась одна и никаких поздних гостей у меня не было.
— Ваши подруги утверждают, что вы ушли из паба с молодым мужчиной.
— Он довёз меня до калитки, распрощался и уехал, так чтов домя вернуласьодна, — раздражённо повторила свидетельница, и говорила она истинную правду. Девушка была простым непосвящённым человеком, искренность её признаний и без присяги была очевидна и Вэл, и её шефу, и судье, и чёртову помощнику окружного прокурора. Человеку трудновато убедительно врать Иным — способность распознавать людскую ложь заложена в них от природы.
— Вы зашли в ту самую калитку, по поводу которой мистер Пиколли подавал на вас жалобу?
— Да, в ту самую. Вот не знала раньше, что в нашемокруге действуют такие суровые постановления о нарушении тишины, что даже скрип калитки в ночное время — судебно наказуемый проступок!
— Вы смазали петли калитки?
— Да, конечно! Мне не хотелось быть арестованной по такому смехотворному обвинению, когда вокруг разные молодчики выбивают двери с таким шумом, что подскакиваешь на постели!
— Когда именно вы смазали петли? — спросила Вэл и затаила дыхание. Если девушка сейчас ответит, что на всякий случай дважды нанесла вещество для уменьшения трения, то её расследование не стоит ломаного цента!
Свидетельница немного смутилась и заговорила не так громко и пылко, как минуту назад:
— После того, как вызвала наряд к дому соседа.
— Понятно: позвонив в полицию, вы вспомнили, что у вас самой имеется неисполненное предписание об устранении причины ночных шумов. Нет-нет, вы не нарушили сроки исполнения этого предписания, я уточняю данный момент по совершенно другой причине. Видите ли, я попросила специалистов частной лаборатории по исследованию качества бытовых химических средств проверить смазку на вашей калитке. Согласно их анализам, она была нанесена не утром среды, а вечером вторника. Данная смазка имеет длительный пятидневный период окисления на воздухе и к моменту исследований этот период ещё не истёк, что позволило химикам довольно точно определить время, когда вещество покинуло тюбик.
— Профаны ваши химики: я точно помню, когда обрабатывала петли, — фыркнула свидетельница.
— Вы помните, какповторносмазывали их: поверх вещества, проникшего вглубь зазоров, имеется дополнительный слой смазки, нанесённый на 10–12 часов позже.
— Не понимаю, в чём вы меня обвиняете, — нахмурилась свидетельница, пока судья внимательно читал переданное ему заключение независимых экспертов. — Вечером я ничего не смазывала! Я отлично помню, как пришла домой одна и сразу легла спать, а утром проснулась от грохота на соседнем участке!
— Честное слово, вася ни в чём не обвиняю, — заверила Вэл, пристально смотря на подобравшегося и пригнувшегося к столу помощника окружного прокурора. Вампир отлично понял, что следующим требованием защиты будет требование проверить свидетельницу на имевшие место ментальные воздействия. Чтобы старательно подчистить девушке большой фрагмент памяти с вечера до утра, некто должен был затратить немало магии, так что её след ещё должен остаться! — Возможно, вы просто позабыли, как в вечерней тишине содрогнулись от резкого скрипа калитки и прямо от порога вернулись с давно купленным флаконом смазки…
Нахмуривший брови судья гулко стукнул по столу молоточком и объявил, что дело направляется на доследование.
Шеф остался дожидаться результатов проверки памяти свидетельницы, а Вэл, воодушевлённая надеждой добиться оправдания оклеветанных мальчишек, выпорхнула из зала суда прямо в объятья стоящего на крыльце второго вампира.
— Поздравляю, тебе удалось проделать внушительную брешь в доводах обвинения, — прошептал на ушко приснопамятный друг мастера города. — Если в соседском доме ночью и утром околачивался один из Иных, то факт подставы мальчишек станет очевидным.
— Он с самого начала был очевидным — один разлитый скипидар чего стоил, — хмыкнула Вэл, решительно выпутываясь из цепких рук. — Парнишкам незачем было скрывать свой запах — у них имелась очень веская причина врываться в дом. Что же касается голоса в телефоне — современные технологии позволяют кому угодно провернуть фокус по его изменению, достаточно записать совсем короткую речь оригинала для образца.
— И записать её проще простого: достаточно позвонить этому «образцу» и прикинуться, что ошибся номером, набирая контору какой-нибудь экспресс доставки.
— Мистер Пиколли уже дал показания, что после полуночи ему звонили по поводу заказа пиццы. Разбуженный бухгалтер весьма пространно высказал своё возмущение — достаточно, чтоб сотворить фальшивку с его голосом.
— Я с первого взгляда заметил, что ты не только красавица, но и невероятная умница. Съедим ланч в честь твоего боевого адвокатского крещения?
