Я понимаю, что надо что-то ответить ей, и произношу неопределенное:

— В другой раз.

— Почему? Ты больше не любишь маму?

С удивлением смотрю на нее.

Это сказала ей Настя?

С чего вдруг она задает такие взрослые вопросы?

Ответов на них у меня нет, и я, вздохнув, признаюсь:

— Люблю.

— Тогда пойдем и скажем ей об этом! — радуется дочь.

Как у детей все просто!

А может, это мы, взрослые, слишком все усложняем?

Но поскольку я уже не ребенок и у меня серьезные проблемы с женой, я отвечаю ей неопределенно:

— В другой раз.

Сижу и ковыряюсь в тарелке. Аппетита нет. Находиться в Вырице сложно — здесь все напоминает о Насте и действует угнетающе.

— Андрюша, у тебя уже все холодное, — суетится мама.

— Не страшно.

Она садится рядом и заглядывает в глаза.

— Хочешь, я тебе подогрею?

— Не надо.

— Андрюшенька!

— Мама, я не маленький! — раздраженно отвечаю я, а она ни с того ни с сего вдруг начинает плакать.

— Мама, прекрати! Что такое?

— Вы же прекрасно жили друг без друга это время. Что опять случилось?

Прекрасно?

Горько усмехаюсь.

Прекрасно мы жили до расставания… Хотя последние месяцы не так прекрасно, как раньше, но я готов был даже мириться с нашими ссорами, ведь после них были такие жаркие примирения.

— Ничего не случилось, — отвечаю я и обнимаю ее.

— А что ты сказал Леше, что он не приезжает сюда больше?

Хмурюсь, вспомнив непростой разговор с братом.

Возможно, я поступил непорядочно, но мной двигала ревность, и я использовал единственное возможное средство удержать его подальше от моей жены — я сказал ему, что заберу Аню у Насти, если он не отстанет от нее.

Я хотел посмотреть, любит ли он ее или просто хочет ей обладать.

Я заявил ему: «Выбирай — ее спокойствие или твоя страсть!», и он исчез.

Возможно, у нас с ним действительно был один диагноз.

— Андрей!

Возвращаюсь в действительность.

— Чтобы он держался от моей жены подальше!

— Ты знаешь, что она теперь пьет? — неожиданно спрашивает мама.

Киваю. Меня удручает это, и я понимаю, что надо набраться сил, встретиться с ней и поговорить, но так тяжело прийти в свой дом чужим человеком.

Однако я знаю, что должен это сделать, знаю, что могу повлиять на нее, и даже придумал способ.

Есть слабые девушки, раскисающие от любых проблем; есть сильные девушки, которых не сломит ни один удар и готовые тебя самого защитить от всего; а есть девушки, сильные в своей слабости. Настя всегда была неподражаема в той своей очаровательной слабости, но еще она была несокрушима в своей силе, просто не слишком верила в нее, и обстоятельства не часто вынуждали применять ее на деле.

— Забери у нее Анечку! Я боюсь за девочку! — возвращает к действительности голос матери.

— Вика! — вмешивается отец, молчавший все время до этого.

— Я боюсь за ребенка.

— Они сами разберутся! Не вмешивайся.

Она вскакивает и вылетает из кухни, а я остаюсь один на один с отцом.

— Будешь разводиться?

— Не знаю.

— Андрей, в твоем возрасте надо быть определеннее! Либо помирись с ней, либо разведись и не мучь Настю!

Встаю и молча выхожу. Мне точно сейчас не до проповедей.

В наших отношениях с Андреем всегда все было непросто, но мы, благодаря чувствам, что испытывали, всегда умудрялись разруливать все.

Вот только на этот раз все настолько затянулось, что я уже не верю в благополучный исход. Именно поэтому я тону в алкоголе и воспоминаниях…

5 лет назад

Декабрь вошел в нашу жизнь новым испытанием — Андрей уехал на съемки фильма на три бесконечные недели, и я жила все это время только благодаря современным технологиям общения. Не знаю, как бы я обошлась без них. Наверное, сошла бы с ума уже на второй неделе.

Чтобы создавалось ощущение, что мы рядом, я писала все, что со мной происходит, куда иду, что чувствую… Я даже присылала видеосообщения в Telegram, чтобы он мог оценить то, что я вижу, и мы могли обменяться впечатлениями.

Андрей тоже много писал и рассказывал смешные истории со съемок и, конечно, звонил, и мы подолгу зависали, говоря ни о чем, лишь бы слышать голоса и видеть лица друг друга на экране гаджетов…

Несколько раз за это время мне писал Алексей, но я игнорировала его сообщения, и он постепенно оставил меня в покое, чему я была несказанно рада.

Как бы медленно ни тянулось время, даже самая длинная разлука все равно заканчивается встречей, и сейчас я стою у зеркала в своей маленькой ванной и пытаюсь сделать себя насколько возможно красивее.

Выбежав в коридор, спешу к окну, чтобы посмотреть, не приехал ли Андрей, и как раз в это время его Corvette начинает парковаться у подъезда.

— Бабуль, я ушла, — кричу на ходу бабушке и бегу одеваться.

Вылетаю из подъезда, как ураган, и несусь к его красной машине под бешеный стук взволнованного сердца.

Андрей выскакивает из нее, улыбаясь до ушей, и, поймав меня в свои объятия, кружит. Все начинает мелькать: дома, деревья, люди, и только перед глазами его слегка расплывшееся от головокружения любимое, родное лицо.

Я захлебываюсь от счастья!

Оно переполняет меня и вырывается наружу в истерическом смехе.

Вновь и вновь вдыхаю любимый аромат, чувствую тепло его тела и добровольно схожу с ума оттого, что ко мне вернулось мое личное солнце.

— Как же я соскучился… — шепчет он, обжигая своим дыханием.

— Я тоже… — выдыхаю рвано, на мгновение отрываясь от его нежных губ.

Новый поцелуй утаскивает нас в свой мощный водоворот, и мы не в состоянии прервать его.

Минут через пять все-таки отклеиваемся друг от друга, и Андрей командует:

— Залезай в машину.

Только сейчас я обращаю внимание, что ей вернули прежний шикарный вид и восстановили гладкость всех помятых деталей.

Послушно плюхаюсь на сиденье, Андрей запускает мотор своей красавицы, и она громко урчит, приветствуя нас, и, повинуясь его желаниям, направляется в нужную сторону.

Мы едем по улицам поселка в едином желании поскорее добраться до заветного дома, а конкретнее — до спальни Андрея на втором этаже. Страсть, усмиряемая нами во время разлуки, сейчас выплеснулась в сумасшедшем поцелуе, усилилась в тесном салоне машины, и в предвкушении ее кульминации мы уже искримся, и кажется, что от любого прикосновения будем потрескивать, как оголенные провода.

Едва войдя в дом, снова накидываемся друг на друга, торопливо снимая верхнюю одежду и обувь.

Задерживаемся на лестнице в новой серии страстных поцелуев; одновременно я стягиваю с него рубашку и, дрожа от удовольствия, прикасаюсь к голой упругой коже.

Андрей тут же стягивает с меня платье и покрывает горячими, умопомрачительными поцелуями уже мою шею и грудь.

Постанывая, закипаю в своем водовороте ощущений.

Как же это восхитительно!

Андрей приподнимает меня, и я, обняв его за шею, обхватываю ногами торс, и в таком положении он несет меня в комнату.

Положив на кровать, мой любимый нависает надо мной и, заглянув мне в глаза, хрипло спрашивает:

— Соскучилась?

— А ты не видишь?

Его глаза темнеют, и он набрасывается на мои губы с обжигающей меня страстью.

Когда нам обоим снова становится нечем дышать, Андрей отрывается от меня и выдыхает:

— Ты сводишь меня с ума…

Сглатываю комок, образовавшийся в горле оттого, что напряжение между нами буквально зашкаливает, и уже необходимо дать ему выход.

Словно прочитав это, он входит в меня, и начинает вколачиваться, выбивая из меня протяжные стоны. Я так соскучилась, что, похоже, улечу буквально уже через несколько толчков.

Закрываю глаза и, полностью погружаясь в море сексуального наслаждения, кайфую.

Когда Андрей ложится мне на грудь, пытаясь восстановить дыхание, я думаю, что никогда раньше не испытывала ничего подобного.