Я чувствовал, как дрожат ее пальцы, и еще сильнее прижимал к себе, делясь своим спокойствием, и смотрел в ее растерянные глаза с любовью, чтобы она наконец отбросила все подозрения и поверила, что она единственная женщина, которая мне нужна.

В этот день она была особенно красива, и это отметили многие журналисты, написав о ней восторженные отзывы, которые потом по десять раз перечитывала ей Алина.

После открытия «Кинотавра» наши будни состояли из пляжных удовольствий, просмотра конкурсных фильмов, их обсуждений, вечеринок с танцами и знакомств с разными, порой очень интересными людьми.

Дни пролетали один за другим, и мы не заметили, как приблизился день нашего отъезда. Уже завтра должно состояться закрытие фестиваля и названы победители.

Сижу за столом в зале для пресс-конференции и ожидаю начала, а мои девочки решили пойти на площадь и послушать ее трансляцию.

Все начинается как обычно, и ведущая представляет всех сидящих за столом, потом начинают задавать вопросы продюсерам и режиссеру, затем спрашивают Анжелу…

Упускаю имя журналиста и кого он представляет, я вникаю в суть только спустя, неожиданно услышав провокационный вопрос:

— Отношения ваших героев в фильме показаны настолько ярко и правдоподобно, что всех интересует вопрос: вы продемонстрировали зрителям ваши реальные чувства?

— Задавайте, пожалуйста, корректные вопросы, — вмешивается ведущая.

— Нет, все нормально. Мне несложно ответить, — отзывается Анжела и, обворожительно улыбнувшись всем присутствующим, продолжает: — Конечно же, невозможно сыграть такое чувство, что мы показали вам с Андреем, ничего не чувствуя друг к другу.

— То есть вы заявляете, что любите Андрея Аверина? — почувствовав сенсацию, тут же суетится журналист. — Вы же в курсе, что он женат?

— Разве его можно не любить? — нахалка бросает на меня нежный взгляд, и я, чувствуя, что Анжелу понесло и она болтает лишнее, вмешиваюсь:

— Простите. Я хочу пояснить слова коллеги.

Все поворачиваюсь ко мне, и я пытаюсь выкрутиться из неприятной ситуации.

— Анжела не совсем правильно выразилась. Мы много времени проводили вместе, мы подружились, и это помогло нам не чувствовать дискомфорт перед камерой и изобразить чувства настолько ярко, что вы нам поверили.

— Анжела? — снова обращается к ней журналист, спрашивая, подтверждает ли она мои слова.

Зараза снова кидает на меня нежный взгляд и, изображая смущение, произносит:

— Разве я могу с ним спорить.

Злюсь.

Что на нее нашло?

Зачем говорить такое, что потом перекрутят и в итоге припишут нам несуществующий роман?

Но больше всего меня беспокоит, что все это может услышать Настя и воспринять неадекватно, а я так привык к миру и взаимопониманию между нами и так не хочу его разрушать.

Я еле досиживаю оставшееся время, и как только появляется возможность, отвожу Анжелу в сторону и возмущенно спрашиваю:

— Что это было?

Она пожимает плечами и, смотря на меня взглядом своих киногероинь, отвечает:

— Я призналась при всех, что люблю тебя! Неужели ты не замечал этого?

Мрачнею еще больше.

— Нет.

— Не сердись, я просто не удержалась.

Она поднимает руку желая провести пальцами по моей щеке, но я перехватываю ее, не давая ей это сделать. С меня достаточно неприятностей на сегодня.

Поджимает губы и грустно произносит:

— Тебя действительно невозможно не любить!

— Ты понимаешь, что это не взаимно?

Приподнимает брови.

— А мне казалось, что я тебя привлекаю.

Пока я подбираю слова, чтобы ей ответить, она добавляет:

— Я готова быть тебе любовницей, если ты пока не готов расстаться с женой.

Прихожу в себя и возмущаюсь:

— О чем ты?! Я люблю жену и дочь!

Не дожидаясь ответа, резко разворачиваюсь и ухожу в отвратительном настроении на поиски своих.

Когда я нахожу девчонок, то по лицу Насти сразу понятно, что она все слышала, и можно даже не спрашивать об этом. Но кроме грустных глаз и печальной улыбки ничто не выдает ее настроения. Она ведет себя как обычно и не избегает ни моих объятий, ни поцелуев, и я щедро раздаю ей их, чтобы она поскорее выкинула из головы те дурацкие слова Анжелы.

Алина, которая тоже, видимо, в курсе признания, без слов понимает мое желание побыть с Настей наедине и, немного погуляв с нами, уходит и уводит с собой Аню.

Мы остаемся одни и бродим, взявшись за руки, по опустевшему вечернему пляжу, где ветер лохматит волосы и освежает соленым бризом, а прибой ласкает наши ноги…

Гуляем по набережной и целуемся в укромных местах, как подростки…

Сидим в кафе и наслаждаемся грузинской кухней…

Смотрим фильм под открытым потрясающим звездным небом и непроизвольно влюбляемся в этот ароматный и радушный город, который без слов мирит нас одним своим существованием…

Каждый сам рисует свою жизнь, ведь даже если у тебя всего две краски, их можно смешать и получить миллиард оттенков, главное — было бы желание. Вчера, услышав на пресс-конференции признание Анжелы о ее чувствах к моему мужу, я не была удивлена — я помнила тот взгляд нахалки, что она бросала на него, выходя из парка «Зарядье», но расстроилась. Неприятно, что теперь по новой будут полоскать наше грязное белье. Я также слышала, что Андрей не был причастен к этому и даже пытался спасти ситуацию, и я не хотела портить наш яркий день темными красками, тем более он делал все для того, чтобы я выкинула из головы то, что услышала.

Этот маленький отпуск, который он подарил нам, оказался незабываемым. Море, любимый мужчина, дочка, Алина, восхитительный город, где, как в моем родном Севастополе, я, вдыхая особенный, заряженный ионами воздух, чувствовала любимый соленый привкус. Я давно не была так счастлива, и теперь даже спокойно относилась, если кто-то, идя по улице, вдруг останавливал нас и просил Андрея сфотографироваться, как делала это наша Алина с другими звездами, попадавшимися на ее пути. Жаль было только одного — время как минимум вдвое ускорило свой темп и бежало катастрофически быстро. Сегодня нас с Андреем ждала красная дорожка и последняя ночь перед расставанием.

Стою у зеркала и смотрю на свое отражение и не верю, что это правда я.

Девушка, которую пригласил Андрей, причудливо уложила мои волосы и сделала макияж так, что мои глаза, казалось, занимали пол-лица, а губы как минимум хотелось поцеловать.

Платье для меня тоже выбрал муж, но я была от него в восторге. Оно было длинное, в пол, облегающее, но не обтягивающее, с тонкими бретельками, приоткрывающее, но не выпячивающее грудь напоказ, и к тому же восхитительного нежного кораллового цвета.

Выхожу в комнату и собираю восхищенные взгляды всех присутствующих. Первой, конечно же, высказывается Аня со своей своеобразной детской непосредственностью:

— Мама, ты как принцесса! Почему ты дома так не одеваешься?

Улыбаюсь и развожу руками, словно извиняюсь за эту свою оплошность.

— Если тебе так нравится, то иногда буду.

— И мне тоже нравится! — вставляет Андрей, и я, послав ему свою самую обольстительную улыбку, обещаю:

— Для тебя особенно.

Пока мы с мужем обмениваемся многоговорящими взглядами, Аня снова выдает:

— Папа, а дома на какой-нибудь праздник ты позовешь мне тетю, как маме?

— А что ты хочешь?

— Чтобы все ахнули и сдохнули! — чеканит она, повергнув нас в шок.

Повисает тишина. И пока все приходят в себя от заявления четырехлетнего ребенка, я спрашиваю у нее:

— Кто научил тебя таким словам?

Аня молчит, не понимая, что она такого сказала, а Андрей усмехается:

— Кажется, я знаю.

Смотрю на него, желая услышать ответ, но Алина тут же восклицает, переводя тему разговора:

— Пипец, какая вы красивая пара! Завтра будем с тобой, Анна, читать восторженные отзывы в прессе о твоих родителях.

Начинаю разглядывать Андрея. Он, как и всегда, неотразим, что бы на нем ни было надето, а в этом черном костюме и белоснежной рубашке с бабочкой, завершающей образ, муж точно является несбыточной мечтой любой девушки, потому что принадлежит мне.