Она снова подходит ко мне, смотря растерянным взглядом.

— Андрюша, — голос Анжелы сладок до отвращения. — Почему ты на меня злишься? Твоя жена набросилась на меня, а не я на нее.

— Я не хочу обсуждать с тобой это, — останавливаю ее холодным тоном.

— Хорошо, давай о чем-нибудь другом. Только не прогоняй меня.

Вздыхаю.

Что мне с ней делать?

Как вбить в голову, что у нас ничего не будет?

Да, она невероятно привлекательна, и знает об этом.

Да, если бы я был холостой, непременно закрутил с ней роман, но не тогда, когда у меня есть жена и дочь.

Даже сейчас я люблю Настю и не хочу пачкать наши отношения изменой.

— Анжела, мне нечего предложить тебе.

— И у меня нет никаких шансов? — она пронзает меня горячим взглядом.

— Я люблю свою жену!

— Андрюша, я не прошу тебя ее разлюбить. Просто подари и мне чуть-чуть своей нежности. Я хочу тебя так, что скоро сойду с ума от желания.

Она обольстительно растягивает свои губы и, смотря из-под веера густых черных ресниц, эмоционально добавляет:

— Иногда мне даже хочется, чтобы моя Света ожила и стала настоящей, и чтобы твой Денис продолжал так же смотреть на нее, так же целовать ее в нашей жизни, как на площадке.

В одно мгновение Анжела снова оказывается на мне и впивается в мои губы.

Мягко отстраняю ее и твердо произношу:

— Иди к себе.

— Андрюша…

— Давай забудем все, что ты сказала и сделала сейчас и в Сочи, и не будем портить наши дружеские отношения.

Анжела поджимает губы и молча выходит, громко хлопнув дверью, показывая мне, что рассердилась.

Остаюсь снова один и думаю о том, что последнее время жизнь как-то слишком усложнилась и я устал от ее заморочек.

Сунув ноги в кроссовки и схватив куртку, я направляюсь вниз прогуляться и проветрить голову.

Я брожу по городу не меньше двух часов, пытаясь пропитаться его сумасшедшим ритмом и освободиться от всего неприятного, что ощущаю, а когда начинает смеркаться, возвращаюсь в номер.

Не включая свет, скинув только уличные вещи, я ложусь на кровать, но, закрыв глаза, неожиданно чувствую, что кто-то шевелится рядом, а потом вообще залезает на меня сверху.

Вздрагиваю, напрягаюсь, но по весу и очертанию понимаю, что этот кто-то — девушка, и выдыхаю.

Вот только вопрос так и остается открытым — кто это?

Первая мысль, что это Настя, но, когда незнакомка нагибается, чтобы поцеловать меня, я сразу понимаю, что нет.

Сбросив ее с себя, встаю и включаю свет.

— Юля?!

Я настолько шокирован увиденным, что замираю, а она вылезает из кровати, думаю, для того, чтобы продемонстрировать себя в костюме Евы, и направляется ко мне.

Прихожу в себя и рявкаю на нее:

— Ты что, идиотка? Что за эффектные появления?

Она подходит ближе, но я не позволяю ей повиснуть на мне.

— К чему это представление? Оденься!

— Я приехала, чтобы переспать с тобой, и не уеду, не получив своего, — нагло заявляет она и тянет. — Давай, не ломайся! Тебе понравится!

Тяжело вздыхаю.

— Ты пьяная?

— Да, я опьянена тобой уже много лет.

— Ты с ума сошла…

Она предпринимает еще одну попытку прижаться ко мне, а я снова не позволяю ей этого.

— Да! Сошла! Хочу тебя и больше не могу молчать об этом!

— И тебе потом не стыдно будет смотреть в глаза подруге? — пытаюсь воззвать к ее совести.

— Я как-нибудь переживу это, — бормочет она, надувая губы, и возмущается: — Что ты изображаешь из себя праведника? Все знают, что ты изменяешь Настьке с Анжелой.

— Это сплетни.

— Не начинай. Это сказки для твоей жены.

Подхожу к кровати и, сдернув одеяло, протягиваю ей.

— Прикройся.

— Зачем? Я тебя возбуждаю, и ты боишься не устоять?

Она демонстративно сбрасывает одеяло на пол.

— Одевайся и уходи!

— Почему?

— Может, тебе покажется это странным, но я люблю свою жену и не изменяю ей.

Юлька внезапно сникает и шмыгает носом.

— Почему так несправедливо: и красивый, и богатый, и любящий — и все ей? А я намного красивее и лучше!

— Спорный вопрос, но мне не до философских рассуждений. Лучше объясни, как ты здесь оказалась?

— Я сказала горничной, что я твоя жена, — выдыхает она правду и наконец, видимо осознав, что задуманные планы не осуществятся, взяв в охапку свои вещи, направляется в ванную.

Минут через пять она выходит одетая и мрачная, но мне все равно, что я не оправдал ее надежд.

— У меня к тебе просьба.

Она поднимает глаза и внимательно смотрит на меня.

— Держись подальше от моей жены и дочери.

Ее губы кривит улыбка.

— И не подумаю!

В дверях она оборачивается и зло шипит:

— Ты еще пожалеешь, что так обошелся со мной.

Готовлю обед и с грустью думаю о том, что последнее время наши отношения с Андреем, мягко сказать, натянутые. После истории в Сочи он остается холодным, и мы перебрасываемся небольшими скупыми сообщениями и даже не созванивались ни разу по видеосвязи.

Ломаю голову, как помириться, но надеюсь только на то, что муж скоро приедет и мы, оставшись один на один, не устоим и растаем друг перед другом.

К этим мучающим меня обстоятельствам добавилось еще то, что Юлька все-таки решила поехать в Москву и раздобыть для меня доказательства неверности моего мужа. Ее уверенность, что все так и будет, разрушает во мне остатки спокойствия, и я последние дни как на иголках.

Пробую суп и, убедившись, что картошка сварилась, выключаю плиту.

В тишине раздался голос Ани:

— Мама, дай мне банное полотенце!

— Зачем? — кричу я ей в ответ и направляюсь на ее голос.

После небольшого замешательства она признается:

— Я мыла руки и случайно помыла голову…

Вхожу в ванную и застаю ее вылезающей из джакузи. Дочь смотрит на меня настороженными глазками, во-первых, потому, что она знает, что ей запрещено плескаться без разрешения, а тем более одной, а во-вторых, последнее время я не самая лучшая мама и, бывает, срываюсь на нее из-за пустяков.

— Аня! — строго начинаю я, но она сразу лепечет тоненьким голоском:

— Мамочка, я тебя люблю.

Как я могу ругать ее после этого?

Смотрю в взволнованные глазки и, сев на корточки рядом, вздыхаю и чмокаю ее в щеку.

— Ну и лиса ты, Анна.

Поднявшись, достаю полотенце из пенала, и, завернув дочь в него, несу в комнату.

Переодевшись в сухую одежду, Аня садится ко мне на диван, и я начинаю читать дочери ее любимую сказку про Золушку.

Отвлекает телефон, и я в надежде, что это Андрей, заглядываю в него и замираю, прочитав высветившиеся строчки.

Сердце мгновенно побегает стометровку, и я, холодея от прочтенных слов, открываю его полностью и читаю сообщение Юли.

«К сожалению, не могу предоставить тебе фотографий увиденного, так как твой муж разбил мой телефон, но, Настя, когда я ворвалась в их номер, он был в халате, а она в его постели голая. Так что выводы напрашиваются сами собой. Но тебе решать, что делать с твоим мужем!».

Дрожащими пальцами я гашу экран мобильного и смахиваю слезы со щек.

Дочь испуганно смотрит на меня.

— Мамочка, ты плачешь?

Неслушающимися губами я пробую изобразить что-то наподобие улыбки.

— Нет. В глаза попало что-то.

Не помню, как я дохожу до ванной, включаю воду, чтобы меня было не слышно, и даю волю слезам. Моя истерика, наверное, длится очень долго, поскольку Аня в конце концов стучит в дверь и тихонько пищит:

— Мамочка, выходи. Ты так до дыр глаза сотрешь.

Смотрю в зеркало на свое зареванное лицо, понимая, что от такой смышленой девочки, как Аня, я теперь точно не отверчусь придуманной мной отговоркой, но выходить все равно надо.

Открываю дверь и, не глядя в ее глаза, протягиваю руку и бормочу:

— Пойдем обедать.

Аня весь день тихая и внимательно смотрит на меня своими черными глазками и, думаю, не может дождаться, когда наступит вечер и я смогу ее отвести к родителям Андрея. Я тоже жду этого, чтобы наконец остаться наедине со своим горем и выплакать стоящие в глазах слезы.