За сражениями всегда непременно приходит мир, и пушки умолкают. Прихрамывающий после полученного в 1918 г. ранения Хемингуэй оказался в Париже, где творили многие великие мастера пера. Эрнест тоже жаждал литературной славы и по утрам отправлялся писать рассказы в знаменитое кафе «Ротонда».

Жизнь вроде бы потихонечку налаживалась: у него была жена Хэдли, которую он обожал, куча друзей и впереди целая вечность, но… судьба уже уготовила ему новое потрясение.

Им стала эксцентричная англичанка Дафф Твидсен. В обществе о ней, совершенно не стесняясь, прямо говорили:

– О, Дафф?! Эта дама имеет одинаково большой успех у мужчин и у женщин!

Однако Хемингуэя это не испугало. Он любил выпить, а Дафф вообще крепко пила, вела себя бесшабашно и была просто чертовски красива! Разве мог он устоять и пропустить такую женщину мимо себя – да ни за что на свете! Это значило бы перестать уважать самого себя и потом всю жизнь сгорать от горького стыда, мучаясь воспоминаниями о том, что могло быть и чего не было. И Хемингуэй смело пошел в атаку.

Вражеские позиции были им быстро и… отважно взяты, и связь с Дафф – наверное, к немалому удивлению их обоих? – оказалась совсем короткой, но столь же сумасшедшей и неординарной, как с незабвенной Агнесс. Неужели англичанка живо напомнила еще молодому Хэму навсегда потерянную польку? Трудно сказать, однако они, словно безумные, утопали в любовной связи и друг в друге, погибая как в жуткой трясине, из которой потом уже никогда в жизни, ни за что не удастся выбраться.

– Нам надо остановиться, иначе…

Теперь уже трудно установить, кто именно из них сказал это первым, но они остановились. Некоторые литературоведы считают: если бы этого не произошло, то мировая литература никогда не знала бы таких шедевров, как «Прощай, оружие» или «По ком звонит колокол». И вообще не знала бы самого Папы Хэма. Но они оба вовремя сумели понять – за их страстью зримо маячит уже довольно близко придвинувшееся нечто, чересчур серьезное, явно грозящее им обоим возможным безумием…

Конечно, вне всякого сомнения, Дафф оставила в его душе очень глубокий след, но Хэм был еще очень молод, полон задора и творческих сил, которые бродили в нем, словно молодое вино в новенькой, крепкой, только сработанной мастером бочке, обещая со временем превратиться в готовое с одного-двух глотков разом сбить с ног любого. Или, по крайней мере, надолго лишить разума.

И друзья… компании, бесконечные приятельские пирушки. Весь мир казался прекрасным и открытым: иди в любую сторону, и практически везде тебя ждет большая удача. Трудно сказать, оказалось ли знакомство в Париже, состоявшееся в 1922 году, с богатой и тоже очень неординарной американкой Полиной Пфейфер большой удачей для начинающего литератора. Или это вновь проделка судьбы?

– Пфейфер? – то и дело спрашивали о ней в парижском бомонде. – Ах, это та, из Штатов, такая модная и красивая, которая воображает себя большой журналистской и работает в журнале «Вог»?

– Да, ее туалетам можно только позавидовать.

– Говорят, она специально прилетела в Париж, чтобы подыскать себе подходящую партию: если не мужа, то любовника!

– Прилетела? Неужели на аэроплане?

– Нет, ее принесло на крыльях Эроса.

Естественно, шаловливый Эрос не мог не свести Полину и Эрнеста, которые быстро увлеклись друг другом. Господи, в который раз Хемингуэй уже увлекался и начинал терять голову от женских прелестей? Трудно сосчитать! Сколько подобных ситуаций еще ждало его впереди, не знал никто. Не зря же большинство биографов Папы Хэма в один голос утверждают, что даже он сам не смог бы перечесть все свои любовные интрижки, за исключением крупных, оставивших «шрамы на душе» и сердце.

Но тут обычная смелость и присущая Эрнесту решительность в сердечных делах почему-то изменили ему – он просто не мог бросить Хэдли, которая столько лет заботилась о его семейном благополучии – он считал это предательством.

– Я не могу ее оставить и уйти, – говорил Хэм.

Он не уходил от Хэдли, не разводился с ней и… упорно продолжал сумасбродную любовную интригу с Полиной, которая все более развивалась с каждым новым днем. Тогда Полина твердо решила все взять в собственные руки: хватит слушать жалкое нытье этого здоровенного дылды.

– Мы уезжаем в Америку! – решительно заявила она и, заставив Эрнеста окончательно оформить разрыв своих отношений с Хэдли, увезла его с собой.

Что же, стоит отдать ей должное: она была решительной женщиной – родить Хемингуэю двух сыновей отважилась бы далеко не каждая, но Полина пошла на это. Возможно, надеясь в душе в случае такой же беды, какую она сама принесла во Франции в прежнюю семью Эрнеста, удержать его около себя при помощи детей?

За свое счастье ей пришлось сражаться не на жизнь, а на смерть. Через несколько лет, в безжалостном и космополитичном Нью-Йорке, Хемингуэй познакомился с неким весьма состоятельным человеком Грантом Мейсноном. Вскоре он увидел и его жену – двадцатидвухлетнюю Джейн. Она тоже была очень, просто фантастически, богата, эксцентрична, артистична, любила ловить рыбу, заниматься спортом и однозначно считалась молодой великосветской львицей!

– Не правда ли, она просто очаровательна? – словно сытый кот, почти промурлыкал уже получивший определенную известность как литератор Папаша Хэм.

И Полина без ошибки моментально поняла: в ее дом постучалась страшная беда, совсем так же, как когда-то она сама постучалась в дом Хэдли, принеся ей разлуку с любимым человеком и беду. А ее муж уже радостно строил грандиозные планы совместных поездок и путешествий с Джейн и без устали говорил, что она – его друг, самый большой друг. Все, с такими трудами и лишениями построенное Полиной, разваливалось у нее на глазах.

И все же Полина выстояла в этой нелегкой борьбе: Хэм не достался молодой и красивой львице Джейн! Он остался с женой и детьми. Полина радостно праздновала победу, еще не зная, что судьба все же уготовила ей месть за Париж. Достойную месть.

В образе «руки судьбы» на этот раз выступила автор нескольких книг, довольно известная тогда в Штатах писательница Марта Гельхорн.

– Она же малограмотная, – говорили злые языки. – Книги написали за нее: в них явно чувствуется чужая рука. Нам ли не знать слог Марты?

Полина снова с лихорадочной поспешностью заняла круговую оборону и пустила в ход все возможные средства. Однако на сей раз тщетно: судьба все же наказала ее – в 1940 г., когда в Европе уже вовсю полыхала Вторая мировая война, Эрнест оставил ее с двумя детьми и женился на Марте. Некогда экстравагантная красотка Пфейфер, поражавшая всех элегантностью нарядов и легко заполучившая чужого мужа, теперь сама сполна испытала горькую долю оставленной жены. Да еще с детьми. Недаром говорят: все неизменно возвращается на круги своя! Возвращается не только ветер, как сказано в Священном Писании, но и добро и зло…

Впрочем, Хемингуэй тоже довольно быстро понял, что он, наверное, слишком поторопился кинуться в распростертые объятия Марты. Нет, совсем не такая женщина нужна ему. Гельхорн оказалась чересчур эгоистична, эксцентрично эмансипирована, слишком самостоятельна в решениях и поступках. Она всегда желала чувствовать себя абсолютно независимой. Зачем ей, в таком случае, нужен Хемингуэй?

– Эффектная блондинка и большая… – как-то в сердцах выразился о ней грубоватый и часто не стеснявшийся в суждениях Эрнест.

С горечью он вынужденно признал: новый брак не удался. Зачем вообще он затеял все это, на потеху досужей публике? Или его настигла месть за всех тех покинутых им женщин, которые искренне и беззаветно любили его, а он, гоняясь за призраком неизвестно чего, безжалостно оставлял их? Или его всегда и всюду манил за собой призрак навсегда потерянной Агнесс – незабываемой, сладострастной, безумной первой любви? И он, как зачарованный, постоянно искал в других женщинах ее прелестные черты?

Все вскоре свелось к мелким, вздорным скандалам, возникавшим по пустяковым поводам, а то и вообще, без всякого повода.