Так закончил свои дни знаменитый шпион-любовник Сидней Рейли, еврей из Одессы, выдававший себя за ирландца и латиноамериканца, Сигизмунд Маркович Розенблюм…
Розы для примадонны
Теперь уже давно ни у кого нет сомнения, что именно с ее появлением на парижской и вообще европейской сцене, в некогда знаменитых в начале XX в. «Русских сезонах», устраиваемых известным Сергеем Дягилевым, прозванным в артистических кругах Шиншиллой, начался триумф русского балета во всем мире. Сначала в Европе, а затем перекинулся через океан, в Америку.
Позднее о ней написали горы книг и статей, искусствоведы разобрали каждое движение во всех спектаклях, кинематографисты сняли полнометражные художественные фильмы.
Но все же в жизни удивительно, просто божественно талантливой балерины осталось еще много такого…
Столица империи
Она родилась в 1881 г. в холодном сановном Санкт-Петербурге, где среди бомонда считалось правилом хорошего тона быть балетоманом и вообще покровительствовать театру и слыть меценатом.
Десяти лет от роду Анну Павлову отдали в Императорское театральное училище, или, как теперь называют, балетную школу, которую она успешно закончила в 1899 г. и дебютировала на сцене считавшегося тогда главным в Российской империи Мариинского театра.
Как всегда, с дебютом выдающихся актеров, певцов и балерин связано множество легенд, сказок, слухов, преданий, театральных анекдотов и чуть ли не волшебных сказок. Не стала исключением и Анна Павлова: рассказывают, очень многие, наиболее дальновидные и проницательные любители искусства Терпсихоры с первого взгляда угадали в выбежавшей на сцену юной хрупкой девушке, тогда еще не обладавшей потрясающей техникой, будущее уникальное явление русской балетной школы.
Конечно, трудно ручаться за достоверность подобных рассказов, но все же…
Еще рассказывали, что весьма известная всему высшему столичному свету своими пророчествами древняя старуха графиня Бенкендорф, лорнируя почти воздушную белую фигурку, порхавшую по сцене Мариинки, недовольно пробурчала:
– Эк, порхает! Так, гляди, и упорхнет из России… А мы тут останемся. Сама просто на удивление девица, а и любовь у нее одна на всю жизнь. И какая: через тюрьму!
– Что вы такое странное говорите, тетушка, – лениво откликнулся сидевший рядом в ложе племянник графини, гвардейский офицер, жадно разглядывавший балерину в сильный бинокль. – Такое небесное создание и… каторга?!
– А вот погоди маленько, тогда сам все увидишь, – недовольно буркнула старуха. – Все у ней будет: удивительная любовь, заграница, и даже судьба знак ей подаст, когда придет пора умирать. И она его поймет!
Возможно, это одна из красивых легенд, предвещавших трагическую судьбу несравненной звезды русского балета? Однако многие знатоки фольклора ручаются: все это чистая правда.
Дебют прошел блестяще, но после него наступили серые дни, удивительно похожие друг на друга, – театральные будни, мало чем отличавшиеся по сути своей от обычной чиновной службы: свои трудности, радости, успехи, разочарования и даже борьба за место под солнцем, в которой мало обладать только бесспорным талантом. Это еще никак не гарантировало успеха и славы.
Историки театра, особенно русской балетной школы, прекрасно знают: в те годы на сцене Мариинки соперничали и царили две примы-балерины, каждая из которых открыто претендовала на полное всевластие. Первой была обладавшая сильнейшей сексапильностью и блестящей филигранной техникой Матильда Кшесинская.
Другой звездой русской балетной сцены считалась Преображенская, ее грация и стиль являлись уникальными и единодушно оценивались на голову выше, чем у технически безупречно-совершенной Кшесинской.
Выбиться в примадонны оказалось делом куда как не простым. Во все времена было принято, чтобы у балерин имелись свои интимные друзья – короче, многие из них шли «на содержание». Неожиданно у совершенно не отличавшейся большим достатком Анны Павловой состоялось приятное знакомство с обрусевшим французом-предпринимателем Виктором Дандре. Потомок старинного французского дворянского рода оказался совершенно очарован русской балериной, быстро увлекся Павловой и добился взаимности.
Вскоре Виктор снял для любимой роскошные апартаменты, даже с залом танцевального класса! Молодая балерина была просто потрясена.
– Для милого дружка и сережка из ушка? Так, кажется? – смеялся в ответ на ее восторги Виктор. – Ведь ты мой милый дружок?
Однако, к большому несчастью, любовная идиллия с любезным и галантным французом оказалась весьма недолговечной.
Состояние финансов господина Дандре пришло в полное расстройство: Виктор по уши влюбился, безумно пылал страстью, но оказался не настолько богат, чтобы свободно нести бремя огромных расходов. А деньги ему постоянно требовались, серьезные деньги!
И тогда ради любви к несравненной балерине Виктор Дандре решился пуститься в сомнительные финансовые операции, которые затеяли весьма уважаемые и состоятельные люди. Француз вошел с ними в долю и… прогорел!
Состоялся шумный судебный процесс, о котором много писали газеты не только в столице, но и в Москве. Высокопоставленных мошенников вывели из дела ловкие адвокаты и судейские чиновники, а Дандре оказался в долговой тюрьме.
– Ну вот, все, как я и говорила, – сердито бурчала старуха Бенкендорф, шурша газетными листами около чайного столика. – Француз теперь парится в каталажке. Ну, да Бог их, бедолаг, не оставит, дай только срок. М-да, а птичка наша скоро упорхнет, уже совсем скоро…
Старуха графиня словно подслушивала мысли самой судьбы. Так это или нет, но первое предсказание графини уже сбылось, а в самом скором времени стало сбываться и второе: знаменитый Сергей Павлович Дягилев предложил Анне Павловой отправиться на гастроли за границу. Ему тогда просто позарез требовалась великолепная, блистательная партнерша для столь же блистательного танцовщика и его любовника Вацлава Нижинского.
Дягилев пересмотрел всех! И понял: лучше Анны Павловой на эту роль никто подойти не мог! И Анна дала ему согласие.
Европейские столицы
Анна Павлова быстро собрала вещи и уехала. В театральных, да и не только в театральных, кругах ее открыто осуждали:
– Подумайте, несчастный Дандре отдал для нее все, пожертвовал именем, честью, свободой, наконец! А что же она? Забыв о его любви и жертвах ради нее, летит с Дягилевым за границу? Позор!
Да, Павлова уехала с труппой Дягилева, и в Париже дуэт Павловой – Нижинского ждал просто оглушительный успех!
Публика приходила на концертах труппы в полное неистовство, ломала стулья, проходы на сцену охраняла полиция: такой успех не снился даже современным рок-идолам. Газеты наперебой давали хвалебные рецензии, на сцене в конце спектакля негде было ступить среди моря цветов, бурные овации устраивали даже на улице.
– Павлова делает в танце то, что она только хочет, а совсем не то, что можно, – без конца повторяли восхищенные французы. – Ей нет равных: браво, Анна!
Русский балет стоял на вершине славы. Окружающим Павлова часто казалась удивительно легкомысленной и совершенно не вспоминающей об оставшемся томиться в петербургской долговой тюрьме своем интимном друге Викторе Дандре. Казалось, ею целиком владел только успех на сцене и обожание публики. Оно доходило до того, что скульпторы стояли в очереди, чтобы иметь возможность вылепить ее божественную ножку.
Дягилев довольно потирал руки: он считал, что, пригласив в Париж молодую звезду Анну Павлову, просто вытянул счастливый лотерейный билет. Как ни крути, – пусть кому-то это сравнение покажется грубым, – но для Сержа балерина стала призовой лошадкой, которая наравне с Нижинским прямиком везла его на театральный Олимп, вечно озаряемый лучами немеркнущей славы.
Воодушевленный достигнутым успехом, Сергей Павлович начал немедленно заключать контракты на дальнейшие выступления труппы: в Южной Америке и Австралии – успех должен рождать успех!
