Соблазнительно в последнем слове «л» заменить на "н".

Примечание к №17

«Радищев и Новиков хотя говорили „правду“, но – ненужную»

(В.Розанов)

Ненужность и даже вредность «Бесконечного тупика». Через 25 лет всё изменится само собой, без «гениев», без «Одиноковых». Миф Ленина широк, и второе: зачем раздражать писателей? Писательский период кончится сам собой. То есть я обречён на непризнание и непонимание. На изведение.

Теперь внутренняя ошибка. «Живи незаметно» – заповедь философа. Я её нарушил, «дал на себя информацию».

Конечно, другого выхода нет. Я «прозябаю», гибну. А так есть шанс поправиться и затеряться вторично, уже удачно. Идеальный вариант: заметили чудака, помогли. Потом поговорили, поговорили и постепенно забыли. Тут главное вовремя замолчать, «слиться с местностью». А потом тихо, спокойно жить-умирать. Желательно в каком-нибудь серьёзном государстве…

Только уж слишком сложная операция, слишком много ответвлений, соблазнов увлечься в сторону, запутаться в частностях. И давать, давать на себя материал, превращаться в «писателя», торговать своим неузнаваемо искажённым словом и чувством за стеклянные бусы.

Нет, не здесь ошибка. Этой-то ошибки я не совершу. Это элементарно. Ошибка в другом. Я знаю, что не выйдет. Тупик. ЗНАЮ.

Всё-таки я прожил не так уж и мало. И никому я не был интересен. Именно я, весь. (926) Мне котёнок нравится весь, с хвостиком и мягким животиком, с его глазками и ушками. Как котёнок, ребёнок я никому не был интересен. Конечно, есть мать, правда довольно злая, ворчливая, но мать. Был отец, пьяный и озлобленный, но отец. Но их любовь – любовь по должности, не по выбору. Меня никто не выбрал. (928) Я всё говорю, что причина во мне, что я сам виноват. Да. Но не на 100% же – на 50%. Где же другая половина, «счастливый случай»? Никто, ни одна не подумала: «мне вот этого»; «а пожалуй, Одинокова я возьму»; ни одна не уронила в метро платок передо мной. А женскими глазами на меня смотрела Россия. И решила: не надо. И детей от такого не надо. Нет, не только я виноват в своем одиночестве. Я миру этому не нужен. И он меня отторгает, уничтожает постепенно. Я слишком ничтожен, а мир слишком огромен – все происходит размыто, медленно. Косвенно. Но уничтожает. Так зачем же бросать в воздух серебристую монету – чёт– нечет, – если знаешь, что в воздухе твой талант подхватит чья-то рука и только поросший рыжим волосом кулак мелькнёт перед носом. «Не зарывай талант в землю». Но и не швыряй куда попало.

Примечание к №898

Психиатрическая больница – последнее звено в цепи внешних событий

Случилось самое нелепое. Я превратился в романтического героя, в обычного, заурядного гения. Моя биография архаична, да и просто является штампом (932): «гениальный одиночка, изгой, стоящий в костюме арлекина посреди зачумлённого города и хохочущий смехом сатанинским». Но каково мне, когда эта пошлятина (а для русского сознания это всегда будет пошлятиной) вдруг оказалась моей судьбой. Если так всё по нелепым книгам и вышло.

Пошлость ненастояща, но всегда искренна. Двойной, «ироничной» пошлости быть не может. И я в своей пошлости вполне искренен. Куда уж искренней – элементарная биография. Фактография. Следовательно, я ненастоящий, в моей жизни есть органический порок, дефект… Какая-то исключительная глупость таится во всём, что происходит со мной. Какую-то в своей жизни я роковую ошибку допустил, что самое обидное – уму моему недоступную, непонятную. Хотя ошибка-то грубая, лежит на поверхности. Чувствую, где-то тут, рядом.

Может быть, и ошибка-то как раз вот в этом ощущении ошибочности своей жизни.

Примечание к №916

Я хочу избавиться от образа отца, убить его.

Убить отца значит самому стать отцом. Победа над идеей отца означает овладение ей. Поэтому идея разрушения Европы, чей суровый отеческий голос всегда мучил русских, вполне естественно входит в общую русскую идею. Этим объясняется сбой в пророчествах Леонтьева и Достоевского. Они отказывались понять, что следует сознательно уничтожать Европу. И цеплялись в ужасе, боясь домыслить, за поверхностное, розовое псевдохристианство (и Леонтьев, хотя и упрекал в этом же Достоевского). И Победоносцев, чья приземленность была чужда эсхатологической природе христианства. В нём не было розовой водички, но ужаса христианства тоже не было.

Примечание к №902

С разбухшим желудком у Белого ассоциируется мировой ноль

Космос Белого не создан до конца, не замкнут и расширяется в ноль. Распускается в ничто. Нет каркаса материальных нитей – Белый не творец, он не мог осуществить свою программу, да и сама программа его проскакивает в бесконечность. Он испортил себя философией, самый «философский» русский писатель (говорил: «я отравлен Кантом»). Нарушение меры по сравнению с Розановым и Набоковым, и в результате несчастная пародийная личность и судьба.

Примечание к №913

Подсунуть ему парочку снов, злорадно объясняющих его же жизненную ситуацию.

Несомненно, Набоков подарил Гумберту свою мечту, когда писал о его взаимоотношениях с психоаналитиками:

«Окончательным выздоровлением я обязан открытию, сделанному мной во время лечения в очень дорогой санатории. Я открыл неисчерпаемый источник здоровой потехи в том, чтобы разыгрывать психиатров, хитро поддакивая им, никогда не давая им заметить, что знаешь все их профессиональные штуки, придумывая им в угоду вещие сны в чистоклассическом стиле (которые заставляли их самих, вымогателей снов, видеть сны и по ночам просыпаться с криком), дразня их подложными воспоминаниями о будто бы подсмотренных „исконных сценах“ родительского сожительства и не позволяя им даже отдалённо догадываться о действительной беде их пациента. Подкупивши сестру, я получил доступ к архивам лечебницы и там нашёл, не без смеха, фишки, обзывающие меня „потенциальным гомосексуалистом“ и „абсолютным импотентом“. Эта забава мне так нравилась, и действие её на меня было столь благотворным, что я остался лишний месяц после выздоровления (причём чудно спал и ел с аппетитом школьницы). А после этого я ещё прикинул недельку единственно ради того, чтобы иметь удовольствие потягаться с могучим новым профессором из „перемещённых лиц“».

Примечание к №836

русские впервые в мировой истории крайне доброжелательно займутся евреями. С восхищением напишут об их многострадальной истории, об их подвигах, их величии

Вот и всё. Вот схема русской мысли. Ну и ясно, как это в ХIХ веке получилось. Несчастная русская мысль обернулась бабочкой вокруг свечи, за помин её же души предварительно поставленной. Огромная страна, исключительные душевные качества. Но слабая женская бабочка-мысль, порхающая, стремящаяся всех обмануть, всех обхитрить и обречённо кружащаяся в магическом круге предательства. Революцию сделали те, кто ее ненавидел. Русский делает то, что ненавидит. Вообще, чтобы что-нибудь СДЕЛАТЬ, ему надо ненавидеть.

Примечание к с.51 «Бесконечного тупика»

Хайдеггер многозначен, и за это ему прощается его пространственная сложность.