Сука.

— Анастасия Петрова? Ее старик — жадный до денег сукин сын. А Екатерина Смирнова? Вся эта семейка мрачнее московской ночи.

Миша вступает, пытаясь скрасить настроение: — Но у Екатерины чертовски хорошая задница, правда?

Я бросаю на Мишу холодный взгляд, мне не до смеха.

— Виктор, в них течет кровь мафии, — возражает Ксения, закатывая глаза.

Черт, мой разум поглощен мыслями о Лауре и о ее сладкой киске между бедер.

Я отбрасываю список в сторону.

— Это все ерунда. Я не собираюсь связывать себя с какой-то жаждущей власти сучьей семейкой.

Ксения останавливается передо мной, ее тон жесткий: — Это не тебе решать. Это предсмертное желание папы. Выбери одну и сохрани силу Братвы.

— Он не умирает, — хмурюсь, чувствуя себя в ловушке. — Черт возьми, Ксения. Я босс мафии, а не гребаная сваха.

Она берет список и сует его мне.

— Мужайся, братишка. Это больше, чем твой член. Сделай это для папы, для Братвы.

— Ксения, если я это делаю, то делаю по-своему.

— У тебя есть кто-то на примете? — Ее глаза пронзают меня насквозь.

Я отвожу глаза и смотрю на мертвое тело Федора. Повсюду капает кровь, его жизнь погасла как свеча.

Блядь, если я не разберусь с этим, мы окажемся в глубоком дерьме.

Новости здесь распространяются как лесной пожар, и если другие банды узнают, что Пахан борется со смертью, теряет силы, они воспримут это как слабость и трещину в нашей броне. Нравится мне это или нет, но эти традиции должны соблюдаться.

Ксения права. Братва сейчас зависит от моих гребаных решений.

Но, черт возьми, я не доставлю ей удовольствия от осознания того, что она попала в точку.

— Это не твое дело, — рычу в ответ.

Ксения поворачивается, чтобы выйти из комнаты, но останавливается в дверях.

— Кстати, у тебя есть пять дней, чтобы решить, кто станет твоей женой.

Глава 13

Лаура

Завтрак — это экстравагантное блюдо прямо из глянцевого журнала, и все благодаря Наоми, молодой рыжеволосой девушке, которая его принесла.

Я копаюсь в пушистом омлете с зеленью и сыром, а на гарнир — малосоленый бекон. А еще эти блинчики, пропитанные кленовым сиропом и увенчанные тающим кусочком сливочного масла — безумно вкусно.

Откусываю кусочек дыни в форме сердца.

— Ммм… — не могу удержаться от стона, вкус освежающий, как будто ее только что сорвали этим утром.

Оглядываю комнату, моя голова все еще кружится от вчерашнего вечера.

О чем, черт возьми, я думала?

Окружающая меня роскошь кажется сюрреалистичной, как будто я попала в чужую жизнь. Завернувшись в этот мягкий халат, я чувствую себя не в своей тарелке, но при этом странно царственно.

Нет, не царственной — скорее, как Джулия Робертс в фильме «Красотка», только без роли проститутки.

Смотрю на часы. Еще рано, хотя Виктор ушел еще раньше, вымыв меня, высушив мои волосы, чего никто никогда для меня не делал, и уложив в постель.

Затем ему позвонили, и его лицо стало серьезным. В следующее мгновение он поспешно накинул одежду, явно раздраженный.

— Никуда не уходи, — звучит в моих ушах шепот Виктора. — Если я не увижу тебя здесь, когда вернусь, ты будешь наказана.

— Ты не можешь держать меня здесь, это называется похищением, — протестую я, чувствуя руку на своей шее, и его дыхание на губах.

— Делай, как я говорю, Лаура, — хватает зубами мой сосок, прежде чем втягивает его в рот, язык кружится вокруг чувствительного бутона.

— Нет, — задыхаюсь, хватая руками его за волосы, пока он сосет и облизывает мой сосок, посылая толчки удовольствия прямо в сердце. Я пытаюсь оттолкнуть его, но мое тело предает меня, выгибаясь навстречу его прикосновениям.

— Ты моя, — рычит он, его руки обхватывают мою талию, притягивая ближе.

— Это жутко, когда ты постоянно так говоришь, — парирую я, закатывая глаза. Но сжимаю свою киску, отвечая на его прикосновения сводящей с ума смесью разочарования и желания. — И я не твоя, — говорю с придыханием и неубедительно даже для себя самой.

Он не смеется. Его взгляд напряженный, непоколебимый.

— Будь хорошей девочкой, — предупреждает он, впиваясь пальцами в мою кожу.

Я встречаю его взгляд с вызовом.

— Не буду, — слова вылетают прежде, чем успеваю их остановить, срываясь с губ в спешке. — Я больше никогда не увижу вас, Виктор Морозов.

Даже когда говорю это, мое сердце замирает, а в груди поселяется пустота. Но я не могу вернуть все назад. И не буду.

Его глаза вспыхивают, в их глубине плещется что-то опасное и собственническое. Он наклоняется ближе, губы касаются моего уха.

— Это мы еще посмотрим, правда, Лаура? — Его голос — низкий гул, обещание и угроза в одном лице.

Я дрожу, мой пульс учащен. Я знаю, что должна оттолкнуть его, должна бежать так далеко и так быстро, как только смогу. Но какая-то предательская часть меня хочет остаться, и увидеть, как далеко зайдет эта опасная игра.

Господи, помоги мне, но я не уверена, что у меня хватит сил сопротивляться ему. Не тогда, когда он так смотрит на меня, так прикасается ко мне.

Как будто я принадлежу ему, и ничто в мире не может его остановить.

Прекрати, Лаура. Прекрати это.

Да, это было дико и безумно. Но пришло время снова погрузиться в свой собственный хаос.

И вдруг он переворачивает меня. Его рука опускается на мою задницу с резким шлепком, который эхом отдается в комнате. Это жжет, даже обжигает, и я не могу удержаться от вздоха — смесь шока и чего-то еще, чего-то горячего.

— Не вздумай уходить без моего разрешения, — дразнит он, его голос низкий и опасный.

Я пытаюсь вывернуться, но он слишком силен.

— Знаешь ли, ты не можешь просто отшлепать меня, чтобы я осталась.

Виктор придвигается вплотную, его дыхание обжигает ухо: — Возможно, могу, Лаура.

А потом он просто останавливается.

Встает прямо, бросает на меня еще один горячий взгляд, от которого у меня внутри все переворачивается. Не говоря ни слова, выходит за дверь, оставляя меня в беспорядке из гнева, растерянности и жгучего желания, которое я не могу игнорировать.

Будь он проклят.

Как долго он хочет, чтобы я ждала? День? Год? Вечность?

Я решаю проверить свои границы, чтобы узнать, действительно ли могу уйти. Иду к балкону осторожными шагами, отчасти ожидая, что кто-то остановит меня или над головой прожужжит беспилотник с оружием наперевес. Но ничего не происходит. Небо чистое, солнце греет кожу.

Когда смотрю на раскинувшийся внизу город, меня охватывает внезапная решимость.

— К черту все это, — бормочу я. — Кем он себя возомнил? Я не могу просто стоять и ждать горячего, сексуального, шлепающего по заднице владельца отеля, какой бы заманчивой эта идея ни была.

Врываюсь обратно в комнату, отбросив все затянувшиеся фантазии.

Резко бью себя по лицу, возвращаясь к реальности. Больше не нужно теряться в мыслях о прикосновениях того незнакомца.

Голая, одетая лишь в гостиничный халат. Телефон мертв, как и мой банковский счет.

Кому какое дело до того, что я выгляжу как посетительница спа-салона?

— Этого больше не повторится, — тихо заверяю себя, уверенная, что это была последняя глава нашего с ним разговора.

Глупая.

Такая глупая.

Порванный презерватив, горячий, опасный незнакомец и лучший секс в жизни все равно не оправдывают этого безумия.

О чем, черт возьми, я думала?

Притащив халат Hotel V в свою тесную квартирку, я долго и пристально разглядываю его. Мягкая ткань, украшенная чертовой буквой «V», дразнит меня. Мое сердце учащенно бьется. V — Виктор.

Его одеколон все еще держится на нем, слабое, но отчетливое напоминание проникает в мои чувства.

Возьми себя в руки, Лаура.

Быстро приняв душ, я снова в джинсах и свитере — как обычная Лаура. Выйдя на морозный воздух, направляюсь в ближайшую аптеку.