Она оглядывается на папу.

— Мы… э — э… Это было в клубе, — заикается она, в то время как я уверенно заявляю: — В ее книжном магазине.

Она быстро поворачивает голову и пристально смотрит на меня, ее губы поджаты. Мне требуется все, чтобы не расхохотаться.

Эта ситуация может стать главным событием моего дня.

Папа, выгнув одну бровь, спрашивает: — Так это клуб? Или книжный магазин? — Его взгляд мечется между мной и Лаурой.

Я делаю еще один глоток вина и чувствую, как оно обжигает горло.

Откидываюсь на спинку кресла и начинаю рассказывать историю.

— Я выбивал долг, который нам причитался, когда наткнулся на ее захудалый книжный магазин, — говорю, немного искажая правду. — Потом она оказалась в моем клубе. — Я продолжаю, украдкой поглядывая на Лауру. Краем глаза вижу, как она нервно делает глоток воды. — Вот тут-то она и влюбилась в меня, как последняя дура, — на губах играет ухмылка. Я замечаю, как Лаура изо всех сил старается не закатить глаза, и вена на ее шее пульсирует, когда сдерживает себя.

— Итак, я сделал предложение, и она согласилась, — с трудом сдерживаю смех, когда она чуть не захлебывается водой, но вовремя умудряется взять себя в руки. Она быстро вытирает рот салфеткой и бросает на меня взгляд мечущий кинжалы.

— И вот так, — заявляю я, ухмылка уже полностью сформировалась, — мы поженимся через три дня.

Я оглядываюсь на Елизавету, замечая, что ее взгляд прикован ко мне, а глаза расширены от восхищения. Она цепляется за каждое слово, думая, что это какая-то эпическая романтика. Игриво подмигиваю ей, и она отвечает ярким, невинным смехом.

— Конечно, да, — насмехается папа, качая головой в недоумении от моего краткого изложения нашей истории любви. Затем он переключает свое внимание на мою будущую жену, которая, кажется, мечтает, чтобы пол поглотил ее.

Он спрашивает: — Значит, вы владеете книжным магазином?

— Уверяю тебя, папа, она прекрасно впишется в нашу семью, — обрываю его, ища способ переключить внимание. Поворачиваюсь к Елизавете — Может, приступим к ужину?

— Да! — волнение Елизаветы прорезает напряжение. Она потирает живот, поджав губы в предвкушении. — Я умираю с голоду!

— Действительно, кухня готова произвести впечатление, специально для тебя, папа, — добавляет Ксения, сглаживая остатки неловкости.

Наш отец устало вздыхает и одобрительно кивает.

У меня внутри завязывается узел, когда вижу старика, такого хрупкого после инсульта. Как будто хребет нашей семьи прогибается, вот-вот сломается. Он должен встать на ноги, и как можно скорее.

Дерьмо, теперь это моя вина. Я не могу позволить никому увидеть беспокойство, трещину в нашей броне. Это больше, чем просто он; речь идет о том, чтобы не дать империи почувствовать запах страха.

В этот момент вибрирует мой телефон. Я достаю его из пиджака, и на экране появляется сообщение.

Миша: Следим за призом на складе Доксайд. Товар там.

Миша, как всегда, надежен.

Как раз в тот момент, когда собираюсь спрятать телефон, на экране появляется еще одно сообщение.

Миша: Мы потеряли след Дэйва Янковски.

Глава 28

Лаура

Часы на стене бьют девять. Их звук насыщенный, как и все остальное здесь.

Через два часа я застыла на месте, как тряпичная кукла, выставленная на показ.

И наконец, двенадцатое блюдо — нежный десерт, который больше похож на искусство, чем на еду.

Из кухни выходит сам шеф-повар, удостоенный звезды Мишлен. Этот кулинарный волшебник с закатанными рукавами на татуированных руках и щетиной на челюсти выглядит так, будто только что выиграл битву, когда ставит на стол тарелку с крошечными, почти смехотворными пирожными.

— Наш финал, — объявляет он, — деконструированный тирамису в сочетании с малиновым кули и кнелью мусса из белого шоколада. А для нашей юной мисс, мы специально подготовили безалкогольную «шоколадную дегустацию». Пожалуйста, наслаждайтесь.

Я сдерживаю смех, недоумевая по поводу крошечных порций.

Мысленное примечание: у богатых людей странные стандарты того, что считается едой.

Я прикидываю в уме, достаточно ли съела, чтобы считать это полноценным приемом пищи по любым стандартам. Спойлер: Нет. Мне приходит в голову мысль, что любой нормальный человек счел бы этот обед совершенно нелепым. Двенадцать блюд, а я все еще фантазирую о ночном походе за гамбургерами.

Хмурюсь, понимая, что поздний ночной поход за гамбургерами отменяется. Я здесь в ловушке, и с этим не поспоришь. Я сделала все это, пошла прямо в опасность, а теперь из-за меня в опасности Серена и ее семья.

Сидя в окружении клана «Морозовской Братвы», я никогда не думала, что буду преломлять хлеб — или крошечные, артистичные ужины из двенадцати блюд — с бандитами.

Серена уже написала бы целый роман, что-нибудь о вампире, готовящемся к свадебному пиру, где главным блюдом будет невеста.

Мысли о Серене сжимают мое сердце, вызывая молчаливое желание увидеть ее снова.

Я издаю скрытый вздох, возится со столовыми приборами, это головоломка.

Чувствую взгляды на себе, особенно с дальнего конца, где сидят брюнетка и темноволосая женщина, их густой макияж скрывает любые подлинные эмоции. От тяжести их взглядов у меня мурашки по коже.

Они ловят мой взгляд и что-то шепчут друг другу, а затем разражаются фальшивым смехом.

— Да, я тоже рада быть здесь, дамы, — тихо подтруниваю я. Виктор пропускает представление и сразу приступает к трапезе, словно это очередной воскресный бранч.

Но тогда в чем смысл? Мы только притворяемся. Я не настоящая его невеста.

Отворачиваюсь от ледяных взглядов, быстро отводя глаза от злобных девушек.

Среди них мое внимание привлекает мужчина — спокойный, взгляд устремлен вперед, в нем не холод наемного убийцы, а смесь печали и силы.

Я делаю нервный глоток воды и провожаю его взглядом до места во главе стола, до самого Андрея Морозова. Он разговаривает с Виктором, оба держатся так, будто владеют миром.

Очевидно, что свою потрясающую внешность Виктор унаследовал от отца.

Несмотря на свои годы, Андрей излучает командный дух, который трудно игнорировать. Костюм безупречен, а в осанке чувствуется врожденное лидерство. Все его поведение говорит о том, что он «закален в боях», но именно неожиданная мягкость в его глазах сегодня вечером меня поразила.

Мой взгляд блуждает и останавливается на Викторе. Он бесспорно красив, черты лица резкие и безошибочно мужские.

Святые угодники! Эта челюсть высечена из мрамора, что ли? Выглядит так, будто ею можно резать стекло.

Как она сжимается, когда он сосредоточен. По моим щекам без приглашения ползет тепло.

Затем он резко поворачивается, наши глаза встречаются, и я замираю.

Черт, черт, черт.

В груди зарождается паника, и я быстро моргаю, отворачиваясь, когда пальцы нащупывают прядь моих волос.

Слава Богу, волнение Елизаветы спасает меня от поимки за подглядыванием.

— Посмотри на это, Лаура! — Ее удивление заразительно. Глаза загораются, как на Рождество, она чуть ли не подпрыгивает на своем месте. — Ух ты, они такие красивые! — восклицает она, когда официант ставит перед ней тарелку.

Я наклоняюсь к ней, заставляя улыбнуться.

— Они действительно красивые, не так ли?

Это самое меньшее, что я могу сделать, — дать ей время в этом безумии. Мой разум мечется, все еще пытаясь осмыслить все это.

Когда поднимаю глаза, то сталкиваюсь со взглядом Ксении. Ее убийственный взгляд снова поражает меня, прежде чем она переключает свое внимание на молодого человека, сидящего напротив нее.

Он поразителен, напоминает модель с подиума с грустными темно-серыми глазами. Он приветствует Ксению едва заметным кивком, а затем снова погружается в свой телефон.

Серьезно, здесь что, есть фабрика, выпускающая таких нелепо красивых мужчин?

Я не могу не задаться вопросом о его личности, заметив, что он обладает такой же ледяной аурой, как и Ксения.