Серьезно? Луара?

Сейчас не то время и не то место, чтобы разглядывать мужчин, словно листаю каталог. Разве я забыла, что всего через три дня мне предстоит связать себя узами брака с боссом русской мафии?

А папа… Как я смогу рассказать ему об этом, да и вообще кому бы то ни было?

Мои пальцы нервно играют с вилкой, бесцельно обводя контуры крошечного цветочного гарнира, оставшегося от последнего блюда, как будто я пытаюсь разгадать его секреты.

— Мэм, — мягко прорывается сквозь мое оцепенение официант, ловко ставя передо мной новую тарелку и убирая старую. — Ваш десерт, — объявляет он.

— Спасибо, — говорю я, когда он ставит на стол то, что должно было стать грандиозным финалом трапезы.

Не могу удержаться, чтобы не перевести взгляд на Виктора. Он вытирает рот салфеткой. Его рукава закатаны до предплечий; эти нелепые, по-дурацки большие руки с выступающими венами, словно высеченные из камня, раздражают, и вызывают чувство, от которого я не могу избавиться.

В горле внезапно пересыхает, и я, не задумываясь, сглатываю, пытаясь ослабить напряжение между ног. Тело реагирует без моего контроля.

Так, теперь все ясно — я совсем спятила. Как я могу получать эти… мурашки от мужчины, который практически похитил и заставил вступить в брак, о котором я никогда не просила?

Тихо вздыхаю, когда берусь за миниатюрный десерт вилкой, которая словно создана для муравьев.

Я подталкиваю этот крошечный десерт ко рту, и… Боже правый, мой язык только что испытал оргазм!

— Мммм… — стону, облизывая губы, чтобы почувствовать приторный вкус тирамису. Один укус, и все, десерта нет. — Это было быстрое путешествие в рай, — бормочу, вынимая вилку изо рта.

Я поднимаю глаза, а он смотрит.

Его взгляд переходит с моих губ на глаза. Жесткий, глубокий, как у хищника.

Знойная жара проникает в мою кровь. Я таю быстрее, чем мороженое на солнце.

Черт возьми, Лаура, соберись.

Прерываю его пристальный взгляд.

— Извините, я в туалет… — заикаюсь, отодвигая стул. Мое тело пылает, и все, о чем я могу думать, — это уйти от него.

— Позволь мне проводить тебя, — говорит Виктор, вставая во весь рост и заставляя замолчать всю комнату.

— Я сама найду дорогу, — шепчу в ответ, пытаясь сохранить дистанцию между нами. Но кого я обманываю? Виктор получит то, что хочет.

Не раздумывая, он протягивает руку, и я понимаю, что это не просьба. Требование.

Глядя на его большое, сильное тело, мое лицо пылает жаром, а сердце танцует чечетку. Внезапная волна желания обрушивается на меня, как раскаленный буррито из вчерашнего Taco Tuesday.

Черт возьми, Лаура.

Ругаясь под нос, сжимаю челюсти, отказываясь протянуть руку. Но он лишь ухмыляется и бросает на меня вызывающий взгляд.

— Ты заблудишься, — поддразнивает он.

Прежде чем успеваю возразить, меня останавливают.

— Все в порядке? — неловко перебивает Андрей Морозов, заставляя меня перевести взгляд на него и плотно сжать губы. Глаза Морозовых устремлены на нас, молчаливые и оценивающие, за исключением Елизаветы, чей зевок на мгновение разрывает напряжение. Я отвожу взгляд, чувствуя себя не в своей тарелке.

Прикусываю губу, а глаза перебегают куда-то в сторону, понимая, что мне лучше быть где угодно, только не здесь. С неохотным вздохом я сдаюсь и кладу свою руку в его. Хватка на удивление успокаивает, он как бы присутствует среди моего внутреннего хаоса.

И все же этот момент быстротечен. Рука Виктора обнимает мою, ухмылка трогает его губы, когда он шепчет: — Вот моя хорошая девочка.

— Я не чья-то «хорошая девочка», — мягко отвечаю я.

— Извините нас, — объявляет Виктор, уводя меня в сторону с уверенностью, притягивающей все взгляды.

Виктор выводит меня из столовой, и с каждым шагом наши тела прижимаются друг к другу. Я чувствую, как нарастает напряжение и желание.

Но знаю, что лучше не поддаваться. Возможно, это очередная тактика Виктора, который использует меня, чтобы казаться еще более сильным и желанным.

Придурок.

Я позволяю ему вести меня по коридору, стены которого зеркально отражаются. Поймав наше отражение, едва узнаю себя рядом с ним. Прежней Лауры, в повседневной одежде и с распущенными волосами, нигде не видно. Вместо нее стоит женщина, которая выглядит так, будто у нее все в порядке с фигурой — подтянутая, отполированная, в паре с мужчиной, который словно сошел с обложки журнала.

Изображение завораживает меня.

На секунду я становлюсь похожа на человека с идеальной жизнью.

Сжимаю челюсти, напоминая себе: — Это не моя жизнь. И никогда не будет.

Какой бы заманчивой ни была иллюзия.

Глава 29

Лаура

— Где туалет? — спрашиваю, пытаясь нарушить тишину, установившуюся между нами.

Виктор смотрит на меня, в его глазах мелькает веселье.

— Думаешь сбежать? До ближайшего «Старбакса» очень далеко, чтобы ты знала.

Я фыркаю.

— Пожалуйста! Как будто я смогу сбежать. Я бы, наверное, заблудилась в твоем шкафу.

Он одаривает меня ухмылкой, которая предвещает неприятности и искушение, а затем уводит нас обоих, направляя меня вглубь похожих на лабиринт коридоров особняка.

Прогулка по этому дому похожа на путешествие по маленькой стране, только с большим количеством люстр и меньшим количеством свежего воздуха. Мы проходим мимо охранников, которые кивают, как будто они часть королевской гвардии, и служанок с такими неподвижными улыбками, что я думаю, не приклеены ли они.

Это место настолько набито роскошью, что кажется, будто дышишь долларовыми купюрами — удушающе и немного абсурдно. Бесконечный парад комнат и коридоров начинает сливаться в одно большое, роскошное пятно.

Виктор смотрит на меня, в его глазах мелькает понимание.

— Тебе не нужно в туалет, — говорит он, его хватка на моей руке крепкая, но не жесткая. Мы близко, наши тела почти соприкасаются, когда идем.

— Может, и так, — говорю, расстроенная.

Я предпринимаю доблестную попытку отдернуть руку, но, скажем прямо, в этом перетягивании каната у меня столько же шансов на победу, сколько у чихуахуа в боксерском поединке в тяжелом весе. Моя рука в его ощущается как арахис в ладони гиганта — руки Виктора, вероятно, могли бы служить перчатками для ловли рыбы, и никто бы и глазом не моргнул.

— Отпусти меня.

— Нет.

Хорошо, я отступаю. Очевидно, мне нужно оттачивать навык мудрого выбора сражений, особенно рядом с ним.

— Знаешь, несколько знаков не помешают. Я официально потеряла свои хлебные крошки, чтобы вернуться в столовую.

Он бросает на меня быстрый взгляд.

— Ты достаточно скоро освоишься. У тебя есть год, чтобы привыкнуть к этому месту, — говорит Виктор со своей холодной отстраненностью.

— О, радость. Целый год, чтобы стать человеком-навигатором в поместье Морозовых. Не могу дождаться, — парирую я.

Его губы подрагивают: может быть, намек на улыбку? Или прелюдия к оскалу. С Виктором трудно сказать.

— Энтузиазм. Мне это нравится, — говорит он, ведя меня по другому коридору, который выглядит так же, как и все остальные — золотой, безвкусный и невероятно величественный.

Прикусываю губу, размышляя о брачном договоре, свадьбе, обо всем этом странном сценарии, в который я попала. Вопросы кружатся в голове, как назойливый рой пчел, но страх зажимает язык. Что можно спросить у главаря мафии о договоре, который больше похож на поводок, чем на юридический документ?

— Итак, по поводу свадьбы… — начинаю я, но слова кажутся мне валунами, слишком тяжелыми, чтобы тащить их в открытую.

Взгляд Виктора переходит на меня, и на мгновение я вижу, как он превращается из хозяина поместья в хищника, оценивающего свою жертву. Этот взгляд говорит о том, что я играю в игру, правила которой мне не совсем понятны.

— А что насчет этого? — спрашивает он, его хватка на моей руке усиливается, как будто он боится, что я вырвусь при первой же возможности.