— Стоит ли мне ожидать голубей, или это слишком «утонченно» для Морозовых?

Он на мгновение замешкался, раздумывая.

— Вообще-то мы склоняемся к драконам, но оказалось, что они плохо следуют командам, — шутит он, ведя меня по очередному роскошному коридору.

— Не думала, что у тебя есть чувство юмора, — замечаю я, сохраняя легкий тон, несмотря на нахлынувшие вопросы о договоре, свадьбе и о том, что ждет меня в этой позолоченной клетке.

Подходят две горничные, и поведение Виктора переходит в его обычное придурошное. Он не улыбается и не смотрит в глаза.

Мы поворачиваем за угол, и коридор сужается. Декорации здесь скудные, что резко контрастирует с пышностью, которую мы оставили позади. Воздух становится прохладнее, атмосфера меняется. Несмотря на опасения, мое любопытство разгорается.

— Серьезно, куда мы идем?

Виктор останавливается перед дверью, которая кажется вырезанной из учебника истории, вся из состаренного дерева и железа. Он отпускает мою руку и толкает дверь. Никакого жуткого скрипа, просто тихое распахивание, которое открывает комнату, не похожую ни на одну другую в особняке.

— Виктор, это не похоже ни на одну ванную, которую я когда-либо видела.

Стены увешаны черно-белыми семейными фотографиями, края которых пожелтели от времени, а лица стоически спокойны. Я не могу удержаться, чтобы не подойти поближе, привлеченная датами, отмечающими монументальные моменты — Первую мировую войну, Вторую мировую войну.

Я поворачиваюсь, вглядываясь в детали, и замечаю не только фотографии. Каждый предмет в комнате продуманно расставлен.

Здесь выставлен антиквариат: ваза с замысловатыми узорами, статуэтка лошади, которой, кажется, самое место в музее, и газетные вырезки в рамке на стене, рассказывающие о былых славах и трагедиях.

Мои шаги замедляются, когда приближаюсь к массивной стене, заполненной лицами из другой эпохи, их выражения запечатлены в градациях серого. Мои глаза сканируют даты, каждая из которых — вход в давно закончившуюся историю.

— Это твои предки? — спрашиваю, не в силах скрыть благоговение в своем голосе. У меня отвисает челюсть, когда передо мной предстает масштаб истории. Эта комната не просто утилитарна, это еще и личный музей, демонстрирующий легендарную историю Морозовской Братвы, уходящую корнями в далекое прошлое.

Виктор стоит позади и наблюдает за происходящим, в его глазах мелькает нотка гордости.

— В каждой семье есть свои хранители истории.

— Но… почему ты… показываешь их мне? — Повернувшись, я бросаю на него вопросительный взгляд.

В его глазах блестит озорство.

— Терпение.

Мое сердце словно подхвачено скоростной погоней, когда наблюдаю, как он целенаправленно запирает дверь.

Он поворачивается и начинает идти ко мне; его напряженный взгляд путешествует по моему телу, оставляя за собой горячий след.

Я не могу оторвать взгляд от его лица; шок проходит через меня, когда тело предает, а соски напрягаются, превращаясь в тугие пики. Между бедрами вспыхивает сильный жар, заставляя меня задыхаться.

Я поджимаю губы, набирая каждую унцию фальшивой уверенности, которая у меня есть.

— Планируешь запереть меня в какой-то секретной комнате на целый год? — Вопрос вылетает прежде, чем успеваю подумать, и внезапно это кажется слишком реальным.

Внутри практически кричу. Миллион и одна мысль рикошетом проносится в голове.

Виктор подходит ближе, как хищник в костюме. Не успеваю опомниться, как он оказывается в моем личном пространстве.

Я инстинктивно отступаю.

Моя голова едва не сталкивается со стеной, но его рука оказывается рядом, смягчая удар.

Отлично, теперь он буквально единственное, что стоит между мной и сотрясением мозга.

Он так близко, что я могу пересчитать нитки на его костюме.

— Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы тебя заперли в секретной комнате?

Мои глаза сужаются.

— Мудак, — огрызаюсь в ответ.

Виктор поднимает брови.

— Позволь напомнить тебе, что задавать слишком много вопросов здесь не очень умно.

— Ты меня не пугаешь, — блефую, быстро опуская взгляд, чтобы избежать этих напряженных глаз, и вместо этого приземляюсь на его грудь. Большая ошибка. Его грудь выглядит так, будто она взята из гардероба героя боевиков — сплошные мышцы и никакого пуха.

— Отвали, или я клянусь…

Виктор смеется, низко и хрипло.

— Предупреждения от тебя больше похожи на приглашения.

Отталкиваясь от мраморной стены, я пытаюсь восстановить личное пространство.

К моему полному шоку, он делает шаг назад, и его ухмылка превращается в извращенную усмешку.

— Помни об этом огне, когда мы будем трахаться. Посмотрим, насколько взрывной ты можешь быть, ходячая бомба.

Что, черт возьми, он только что сказал?!

У меня кровь стынет в жилах от этого предложения, и я открываю рот, чтобы возразить, но его рука поднимается к моему лицу.

Отлично, теперь он собирается заставить меня замолчать старым добрым способом.

Я вздрагиваю и готовлюсь закричать, но… вместо этого его пальцы проносятся мимо моего уха, и раздается писк. Как по волшебству, стена позади меня сдвигается, и я падаю назад, только чтобы снова оказаться в его объятиях.

Он прижимается ко мне, так близко, что я чувствую его жар, и все, о чем могу думать, — это то, как абсурдно хорошо он пахнет — грехом и чем-то пряным, ароматом, который заставляет меня забыть, почему вообще разозлилась.

Виктор крепко держит меня за руку.

— Пойдем, — говорит он, его голос ровный. Я ловлю его взгляд, затем поворачиваюсь.

— Что за…? — запинаюсь на своих словах.

Глава 30

Лаура

— Что происходит? — бурчу, переводя взгляд с Виктора на вход в этот потайной проход в неизвестность.

Я пытаюсь не ударить челюстью об пол, потому что стена вместе с выставленным на ней антиквариатом и семейной историей просто исчезает, как по мановению волшебной палочки.

— У вас там действительно есть секретная камера? — Голос звучит так же смело, как у котенка в собачьем парке. Я опускаю взгляд на внезапно открывшийся проход, его плитки настолько замысловато детализированы и историчны, что посрамили бы лучшую галерею.

— Пойдем со мной, — приказывает Виктор, его рука уверенно лежит на моей спине, направляя меня вперед, пока мое тело содрогается от коктейля эмоций. В голове крутятся дикие, не совсем уместные фантазии о том, что может лежать под нами.

Это ведь не может быть реальностью? Что, если здесь есть тайное логово БДСМ?

Когда мы спускаемся, рука Виктора сжимает мою, согревая прохладный воздух, окружающий нас, словно плащ. Внезапно срабатывает высокотехнологичный датчик, и дверь — прошу прощения, стена — закрывает нас изнутри. Громкий щелчок заставляет меня вздрогнуть, а вместе с ним и холодный сквозняк, идущий откуда-то со стороны.

Мои глаза расширены, все чувства в состоянии повышенной готовности.

— Виктор, ты должен сказать мне, куда мы идем, — требую я.

Застыв на месте, даю понять, что не сделаю больше ни шагу, пока он не даст ответ.

— Отец построил эту комнату для моей матери, — рассказывает он, его голос смягчается от ностальгии и печали. По мере того как говорит, он подталкивает меня вперед, ведя за собой вниз по ступеням.

— Твоей матери? — лепечу, пытаясь соединить кусочки. Сегодня за семейным ужином рядом с Андреем не было пожилой женщины.

Черт возьми, неужели его отец действительно запер маму в секретной подземной камере?

Я нервно кусаю губу и смотрю на него. Мое воображение включается на полную катушку, прокручивая всевозможные мрачные сценарии.

Он усмехается.

— Ты ошибаешься, — говорит он, глядя вперед, пока мы продолжаем спускаться. Тусклый свет отбрасывает тень на его лицо, показывая намек на что-то грустное, чего я не замечала в нем до сих пор.

И теперь он может читать мысли. Отлично.

— Она мертва, — в голосе мелькает ранимость, которую он быстро заглушает.