— Не зевай! — окликнул Амади. — Все произойдет быстро. Как только увидишь, что я во власти духов — все прибирай и беги за Рамлой!

— Я поняла, мастер, — Накато встряхнулась.

Выпрямилась, впилась взглядом в него. В груди помимо воли разлился холод. Она не единожды сама обращалась к миру духов. Но никогда не видела, как это делает кто-то другой.

Амади уселся перед зеркалом, сложил руки на коленях. Высыпал по горсти сушеных трав в обе плошки, и по бокам зеркала завился тонкими струйками дым.

Потянулись мгновения. Со стороны казалось, что ничего не происходит. Колдун сидел, прикрыв глаза. Но Накато прекрасно знала, как обманчива эта неподвижность.

Переменилось все в мгновение ока. Угли в плошках по бокам от зеркала вдруг ярко вспыхнули, а в жаровне и вовсе взвился огонь так, что Накато испугалась — как бы не случился пожар. А поверхность зеркала подернула дымка — словно тень упала. Только не снаружи, а изнутри. Девушка вскочила на ноги. Колдун вдруг завалился на спину, из стиснутых зубов вырвался сдавленный вопль.

Он сказал — его не трогать. Только прибрать — и бежать за Рамлой.

Накато поспешно прикрыла крышечками обе плошки, утянула их в сторону. Не обращая внимания на заметавшиеся по шатру тени, плеснула из кувшина воды в жаровню. Схватила зеркало и зашипела — горячо!

Перехватила его тканью и тоже убрала. На руках остались ожоги. Девушка знала — сойдут они быстро, главное — никому их не показывать. Чтобы никто не задался вопросом, как возможно быстрое исцеление.

Окинула взглядом шатер. Амади катался по полу в судорогах. Но, кажется, ничего больше не указывало на ритуал вызова духов. Накато выскочила и помчалась к шатру Рамлы.

*** ***

— Госпожа! — она рухнула перед ложем ведуньи наземь, распластавшись и ткнувшись лицом в ковер. — Госпожа, прошу, скорее!

— Что еще такое? — недовольно протянула шхарт.

Судя по всему, она собиралась лечь спать. Вторая служанка недоуменно глядела на Накато. Перед госпожой она держала на подносе чашку с подогретым молоком. Во взгляде отразилось недовольство. Мало того, что была невесть где, свалив на нее все обязанности. Так теперь еще является и дергает госпожу своими глупостями.

— Госпожа, шаман, обо Бомани!

— И что с ним? — лениво осведомилась Рамла.

— С ним неладно, госпожа. Он велел мне непременно позвать тебя. И сразу после этого рухнул плашмя наземь, без движения! Я звала его, но он не слышит, не отзывается! Он говорил что-то про ритуал и про амулет от злых духов. И что, если он не справится, нужно, чтобы ты пришла, помогла ему привязать свою душу к амулету… чтоб его больше не сумели выдернуть из тела, как уже было.

— Что, прямо сейчас?! — шикнула вторая служанка. — Госпожа спать ложится!

— Почему сейчас? — Рамла выглядела растерянной и встревоженной. — Говори толком, что с Бомани?

— Он без сознания, госпожа, — Накато позволила себе всхлипнуть. — Лежит и даже будто и не дышит! Так страшно, госпожа…

— Идем! — ведунья одним движением вскочила на ноги.

— Госпожа! — вскрикнула вторая служанка. — А молоко?!

— Какое молоко, бестолочь?! — шикнула зло ведунья, кидаясь к выходу.

Накато едва успела подхватиться с пола, набросить на ее плечи теплое покрывало. Рамла выскочила из шатра и исчезла в ночи.

— Что еще за выдумки?! — зашипела товарка, ухватив Накато за руку.

— Идем да посмотришь! — бросила в ответ та, вырываясь. — Я не брошу госпожу! — и ринулась следом за шхарт.

Когда ворвалась в шатер шамана, та уже сидела над распростертым бесчувственным телом. Почувствовав движение холодного воздуха, Рамла кинула мимолетный взгляд на застывшую возле полога служанку и махнула рукой — мол, не мешай. Накато послушно замерла на месте, едва дыша.

Ведунья сама отыскала в оставленных после уборки вещах нужные ей предметы и ингредиенты.

На служанку не обращала ни малейшего внимания. Она разложила нужные компоненты, начертила прямо на земляном полу ровный круг и положила амулет Амади в середину.

Зажгла жаровню, бросила в нее горсть трав. Принялась перекладывать горящие угли в найденные пустые медные плошки и расставлять внутри начерченного круга, по краям, пока не получился правильный пятиугольник.

Накато следила за приготовлениями. Она множество раз видела такое — но по сей день для нее оставалось загадкой: что и для чего выкладывается так или иначе.

Даже жаль немного, что нет у нее чародейного или ведьмовского дара!

Рамла закончила приготовления на удивление быстро. На нее по-прежнему внимания не обращала. Накато осторожно опустилась на колени возле самого полога, замерла. Теперь ей придется сидеть тихонько, как ящерка под камнем, и наблюдать. Ничего иного от нее не требуется. Понимать бы еще суть того, что она видит!

Со стороны казалось, что Рамла просто сидит на коленях возле головы бесчувственного шамана. Только глаза ее были закрыты, да длинные косы рассыпались по плечам.

Несколько мгновений не происходило ничего. А потом струйки дыма, тянущиеся вверх из плошек, сделались плотнее и гуще.

Началось! И Накато, хоть и понимала, что ничего не смыслит в происходящем, невольно насторожила внимание.

Шатер заполнился густым ароматным дымом. В этом дыму по матерчатым стенам заметались снова смутные тени. Полумрак, едва озаренный красноватым светом жаровни, наполнился чуть слышным невнятным шепотом.

По плечам и затылку Накато продрали колючие мурашки. Жутко!

Рамла воззвала к миру духов. И духи откликнулись — это легко было увидеть по тому, как переменилось все в шатре. Обычный человек не в силах был понять суть этих перемен, но мог осознать, что творится нечто необъяснимое. То, что не входит в круг представлений обычного, видимого мира. Тени метались, то сгущаясь, то вновь делаясь прозрачными и едва заметными. Шепот то усиливался, то стихал. Словно шепот морских волн, накатывающих на берег.

Мгновения растягивались, тоже делаясь зыбкими и неосязаемыми.

Накато сидела, прижавшись невольно к самой земле. Пальцы сами собой коснулись амулета от назойливых духов, сжали его. Немного же понадобилось, чтобы она обратилась к защите колдуна! Впрочем, если бы не колдун с его поручениями — ей бы и не понадобилась эта защита.

Кинула взгляд на Рамлу.

Та застыла неподвижно на прежнем месте. Закрытые глаза словно провалились, вокруг разлеглись синеватые тени. Лицо изрезали морщины, так что оно разом постарело. По лбу стекал пот.

Поймет ли она, чей дух сейчас попадет внутрь амулета?

Тот, судя по всему, изо всех сил сопротивлялся — не желал становиться рабом колдуна. Он не желал помогать в осуществлении коварных замыслов. И шхарт сейчас приходится непросто.

А еще — подумалось — Таонга всегда неприязненно относился к Рамле. Он не одобрял этого приобретения Фараджа. Так что происходящее сейчас — справедливо.

Вот только справится ли шхарт с недругом?

В какой-то момент Накато уловила снаружи тонкий птичий свист. Это рассветный вестник пробудился и покинул свое гнездо, поднявшись высоко в небо. Грифы и ястребы проснутся и взлетят позже: их время — жаркий день, когда солнце уже высоко поднялось над горизонтом, и пригрело зеленеющую степь. А пока — в самый ранний час — вестник рассвета один царит над бескрайними просторами.

Накато будто воочию увидела тускло сереющий небосклон, с которого ушла ночная мгла. Выглянуть не решилась, но знала наверняка: вокруг проступили очертания шатров, и скоро кочевье начнет просыпаться.

Охватило невольное беспокойство. Рамла по-прежнему сражалась с невидимым соперником и даже не подозревала, что совсем скоро рассветет. Не то, чтобы непременно следовало окончить битву до рассвета: миру потустороннему безразлично, ночь над землею или день. Но при мысли о том, что ничего еще не закончено, и продолжится и после того, как кочевье проснется, делалось неуютно. И казалось бы — что с нее за спрос? Она — всего-навсего рабыня. Но было не по себе.