Спросить Нефер? Девушка вслушалась в шелест ветра среди шатров. Нет, голоса богини не слыхать. Она приходит, когда считает нужным, и после исчезает. Что ей за дело до жалкой смертной?

Никто ни к кому не приходит просто так, — сказал Амади. — Если к тебе пришли — от тебя что-то нужно.

Чистая правда. Ведь и он, Амади, пришел к ней когда-то, потому что ему было что-то от нее нужно. Была нужна она сама — ее тело, ее воля. Ее помощь в его делах. Да, он за это согласился кормить и одевать ее, заботиться о ней.

Встряхнула головой. Что за прок гонять одно и то же впустую по кругу!

Когда пришел Амади — она была беспомощна. И с радостью приняла нового хозяина. Теперь она не беспомощна, и его власть тяготит ее. Это она давно поняла. Как поняла и то, что не испытывает к колдуну благодарности. Слишком многое произошло за истекшие годы. Слишком изменилась она сама.

Неохота возвращаться сейчас в шатер шхарт.

Накато, подумав, направилась неторопливо к крайним шатрам, окружавшим становище. Хотелось побыть одной. Возможно, ей явится снова Нефер. Или удастся хотя бы услышать голос богини.

Усмехнулась сама себе. Когда-то она не мыслила себя без хозяина. Сейчас цепляется за Нефер. Почему, что для нее та? Надежда, помощь?

Но Нефер помогает лишь тогда, когда это совпадает с ее собственными целями.

Накато усилием воли остановила круговерть мыслей, испугавшись. Это о хозяине и его делах можно думать все, что пожелаешь. А боги — всемогущи и вездесущи. Им открыты все потайные помыслы людские.

«Открыты, — хихикнула Нефер, и порыв ветерка швырнул Накато в лицо горсть колючего снега. — А ты, похоже, теряешь трепет перед теми, кто выше тебя. Сначала стала пренебрежительно относиться к Амади — тому, кто создал тебя. И уже замахиваешься на то, чтобы усомниться — нужна ли тебе я. Ты и правда сомневаешься?»

Еще пригоршня снега в лицо — еще сильнее. А ведь погода стоит безветренная!

— Излишне, владычица, — прошептала Накато. — Я помню, кто ты и кто я. Я помню, чем тебе обязана…

Вокруг ее снег взвихрился, пригоршни колючей крупы полетели в лицо одна за другой. Накато не пыталась уклоняться или закрываться. Бесполезно — это шутки богини. Та недовольна, и выражает так свое недовольство. Она — не колдун: ей недостаточно показного послушания. Ей нужно, чтобы смертная принадлежала ей телом, душой и всеми помыслами.

Накато пыталась отыскать в душе смирение — и не находила.

Было только жадное любопытство: как же поступит богиня? Убьет ее прямо сейчас, на месте? Откажет в благоволении?

«Нет. Я ведь бессмертна — и помню об этом. Я просто подожду».

Ветер, вихрившийся вокруг девушки, стих. Снег улегся на место, припорошив ей ступни. И что, все?

Накато задрала голову, вглядываясь в низкое рыхлое небо. Богиня подождет, пока смертная сама исполнится смирения? Что ж, так лучше. Возможно, когда-нибудь это и впрямь произойдет.

— Нет, вы на нее посмотрите! — заверещал за спиной сварливый голос.

Кто-то крепко ухватил Накато за плечо и развернул к себе. Она едва сдержалась, чтобы не впечатать кулак в живот наглецу. Вернее — нахалке.

Это же ее товарка, вторая служанка Рамлы! Сдержанность оказалась кстати: та, не переставая верещать, залепила ей несколько затрещин.

— Ты чего, — только и выговорила девушка. — Мы же подруги…

Это она погорячилась, конечно. Но ведь прислуживали одной госпоже, в одном шатре! И беседовали изредка, бывало.

— Драная гиена тебе подруга! — взвизгнула та. — Ты знаешь, сколько мне затрещин надавала госпожа за тебя! Она, как узнала, что ты не угодила обо Бомани, и он тебя выгнал, — она всхлипнула. — И шатаешься теперь где-то!

— Я, — Накато запнулась. — Я, наверное, потеряла счет времени…

— Почему шаман выгнал тебя?!

— Не знаю, — она пожала плечами. — У него вид был усталый. Я даже предложила ему размять плечи, как иногда делала. А он сказал, чтобы шла прочь, и не мешала ему думать. Он о чем-то размышлял…

И сама себе удивилась. Эк складно врать научилась! И главное — к чему? Так и так шхарт орать будет, после — затрещин надает. И эта тоже станет ходить с надутой рожей.

— Идем, — зло процедила девица. — Таскаться еще за тобой, искать, — заворчала она. — Замерзла вся! Понесли тебя беспутные духи…

Накато неохотно поплелась следом. Пререкаться и огрызаться не хотелось. Навалилось ставшее привычным равнодушие.

Переждать. Это время, что Амади решил провести в кочевье, нужно просто переждать. Сколько бы это ни продлилось — рано или поздно оно закончится. Судьба рабыни тяжела и беспросветна — она прекрасно знала это. Просто успела попробовать другой жизни. И теперь с трудом переносила возврат к давно забытому.

*** ***

Давно ей не приходилось злить Рамлу. Нынче придется.

А сначала, кажется, следует разозлить товарку — вторую служанку. Потому как Рамла глядит сквозь обеих служанок равнодушным взглядом и думает о своем.

С чего бы только начать? С хвастовства — глупо. Она никогда не хвасталась.

— Что ты копаешься? — с раздражением буркнула вторая служанка, словно знала — ей нужен повод, чтоб начать разговор.

— Ну, ты-то всю ночь спала подле госпожи, — протянула Накато. — Выспалась…

— А ты не выспалась, — ядовито зашипела та, косясь на Рамлу.

Ведунья пока что на перебранку служанок не обращала внимания. Может, и не слышала — шипела лишь девица, и голос она предусмотрительно не повышала. Накато повела плечом неопределенно — мол, понимай как знаешь. И вроде как невзначай качнула браслетом на запястье. Прозрачный камешек, висевший на тонком шнурке, блеснул в свете огня жаровни.

— Это чего у тебя? — товарка заглотила наживку моментально. — Вот из-за этого ты не выспалась?

— Обо Бомани подарил мне, — Накато снова повела плечом небрежно.

Девица пренебрежительно зафыркала. Проняло! Гляди-ка, и стараться для этого особенно не пришлось.

— Не шипи на меня, — девушка подпустила в голос раздражения.

— А ты что за госпожа, что приказываешь мне?! — вскинулась та.

— Что вы там обе шебуршитесь?! — гневно рявкнула Рамла, внимание которой наконец привлекла перебранка. — Что за болтовня?

— Госпожа, она хвастается! — немедленно наябедничала девица.

— И ничего я не хвастаюсь. Правду говорю, — упрямо забурчала Накато. — Мне обо Бомани правда браслет этот подарил…

— Госпожа, ты слышишь! — заныла вторая служанка.

— А ну, поди сюда! — раздраженно приказала Рамла. — Покажи-ка, что там у тебя!

Накато вроде как неохотно выполнила приказ. Протянула руку, нахохлившись.

— Хвастунья, — беззлобно протянула ведунья. — Помнишь, что было в прошлый раз, когда ты хвасталась?

— И вовсе я не хвасталась, — пробубнила Накато. — И сейчас не хвасталась. А как браслет обо Таонга ты у меня отобрала, а после — потеряла, я помню.

— А ну, снимай сей момент! — потребовала выведенная из терпения шхарт.

— Все равно ты не будешь носить его, госпожа, — насупилась девушка, памятуя приказ колдуна. И то, что для выполнения этого приказа нужно как следует разозлить ведунью.

— А ты знаешь, что я буду делать, чего не буду! — та нахмурилась недовольно.

Ноздри тонкого носа гневно затрепетали. Она протянула руку ладонью вверх. Накато, словно повинуясь неизбежному, стянула браслет с руки. Насупившись, глядела, как Рамла надевает его на себя.

— Все равно ты не будешь его носить, госпожа, — упрямо пробубнила она. — Вскоре снимешь да забросишь.

Рамла только фыркнула пренебрежительно. Махнула рукой — мол, ступай заниматься своими делами. Накато, понурившись, пошла назад. Кинула злобный взгляд на довольную товарку. Та так и лучилась злорадством.

Приказ Амади был выполнен. Рамла взяла из ее рук амулет, отгоняющий назойливых духов и сама надела его на себя.

И будет носить — в этом можно не сомневаться! Мстительная упрямая натура ведуньи была хорошо известна Накато. Будет носить, как пить дать — лишь бы насолить заносчивой и чрезмерно удачливой по ее мнению рабыне.