— Безумец Чима, — тихо проговорила девушка. — Сколько он был мертв?..

— Ха! — кажется, Амади понял ее без объяснений. — Чима — безумец, этим все сказано. Кто знает, почему его неприкаянный дух не развеялся? Какой бы ни была причина — Иму это не поможет. Не помогло бы, — поправился он. — Считается, что сильные чувства позволяют задержаться неприкаянной душе подольше в потустороннем мире. Но бывает ведь иначе: слишком сильные чувства заставляют неприкаянную душу слишком сильно волноваться. И это волнение развеивает ее.

Повисло молчание. Амади сидел на ложе, уставившись невидяще перед собой. Накато глядела в пламя жаровни, не заслоняемое больше полупрозрачным силуэтом Иму.

— Иму не ждал своей смерти, — медленно заговорил колдун после долгого молчания. — Он наверняка злился.

— А ты? — чуть слышно спросила девушка.

— Ты пыталась спасти мне жизнь, — он покачал головой. — Вероятно, был другой способ. Но ты сделала то, что сделала. То, что смогла.

Накато раскрыла рот, но не смогла выдавить ни слова. Она до сих пор помнила, каким был колдун после гибели друга! И она не могла решиться, напомнить об этом.

— Тебе пора, — голос его прозвучал резко. — Ступай к Рамле!

— Гонишь меня? — проговорила она.

— Рамла потеряет тебя. Будет злиться. А в ближайшие декады тебе ее лучше не злить.

Ну да, конечно. Само собой, он прав.

Хоть, может, Рамла и не хватилась бы ее до утра. Она ведь сама последние разы гнала ее к шаману! Напротив — может и спросить, почему так скоро вернулась. Подумает, что служанка не угодила шаману.

Но не спорить ведь с колдуном. Она ощущала, что сейчас делать этого не стоит.

Накато поднялась. Снаружи бушевала снежная буря. Зима — до тепла далеко. Так далеко, что, кажется, оно никогда и не придет. Она накинула толстое стеганое покрывало на плечи, завернулась в него и выскользнула наружу. Ледяной колючий ветер обрушился на нее. Даже здесь, среди шатров в защищенной пологими холмами низине, он бушевал, так и норовя сбить с ног.

Накато побрела сквозь снежную завесу к шатру ведуньи.

*** ***

Шхарт спала.

Рядом с ложем валялись сорванные второпях украшения. Второй служанки не было — вышла куда-то. Накато, повинуясь безотчетному порыву, выбрала несколько ниток жемчуга. Эти — из любимых украшений Рамлы. Хотела, прихватив их, выскользнуть из шатра — но передумала. И, свернув плотно, запихнула в прореху одной из подушек. Запрятала как следует среди перьев, достала швейные принадлежности и принялась чинить подушку. Когда Рамла проснется, та окажется целой. А жемчуг она не найдет.

Девушка слегка улыбнулась. Конечно, ведунья будет в бешенстве. Снова станет вопить и даже может поколотить ее. Только бесполезно. Она уже однажды украла так же собственный браслет. И с жемчугом ей все сойдет с рук.

Накато сама не знала, откуда ей пришла мысль — украсть его, чтобы сделать подношение для Нефер. Возможно, сама богиня вложила это ей в ум?

Капризная богиня удачи любит побрякушки. И особенно ей по нраву побрякушки краденые. То, что было похищено у законных хозяев или отобрано, она принимала особенно охотно. А человек, сделавший такое подношение, мог рассчитывать на особое расположение Нефер.

Она давно не слышала голоса богини.

Нужно принести ей подарок. Поблагодарить за благополучие, сопровождающее ее последние пару декад. За то, что и прежде не бросала ее.

Боги любят не только жертвоприношения. Они любят, чтоб о них помнили. Чтобы их чтили, не забывали о них. Обращались даже тогда, когда ничего не просят у них. Особенно — когда ничего не просят, и ничего не нужно.

*** ***

— Благодарю тебя, — Накато поклонилась, коснулась лбом земли. — За помощь. За то, что не дала пропасть, сгинуть. Ни мне, ни моему хозяину.

Богиня звонко рассмеялась.

— Так ты и за хозяина своего мне благодарна? — переспросила насмешливо. — А я думала — досадовать будешь, что не избавила тебя от него.

— А ты могла бы? Я хочу сказать — для тебя это выгодно? — торопливо поправилась Накато.

— Как сказать, — Нефер хмыкнула вроде как задумчиво. И смолкла.

Накато терпеливо ждала, но богиня не торопилась продолжать. Настаивать и поторапливать ее девушка не решилась.

— Ну, что же, — рассмеялась снова Нефер. — Давай, жги жемчуг! Бросай в костер — для этого ведь разводила.

— Красивый, — протянула Накато. — Он ведь сгорит! Я знаю, что богам жертвы приносят, бросая их в огонь. Но этот жемчуг точно окажется у тебя? Ты ведь можешь взять его так, если пришла.

И застыла — как бы не разгневалась богиня за возражения. Но та лишь покачала головой.

— Он будет у меня, — заявила капризно. — Да и что тебе за разница? Пусть даже сгорит, дымом развеется — ты ведь мне его принесла!

И правда. Тут не поспоришь.

— Как скажешь, могущественная Нефер, — девушка еще раз поклонилась до самой земли. — Тогда — этот жемчуг для тебя! Во славу твою предаю его огню, — и решительно кинула длинные сияющие нити в пламя.

На миг кольнуло острое сожаление. И Накато тут же отогнала его прочь. Верно Нефер сказала — жемчуг принадлежит ей! Это дар, предназначенный для нее. А значит — не Накато решать, как с ним поступить.

Несколько коротких мгновений нитки, унизанные небольшими сияющими шариками, мерцали алым светом. Потом языки пламени поглотили их.

— Во славу твою, Нефер, — шепнула Накато еще раз.

— Именно так, — голос богини звучал довольно, словно мурлыкала насытившаяся львица.

Девушка обернулась к ней. С шеи Нефер свисали нитки жемчуга. Богиня с лукавой улыбкой накручивала их на палец. Значит, не сгорели!

— Довольна? — мурлыкнула Нефер.

И еще больше показалась Накато похожей на сытую львицу. В довольном и ленивом голосе звучала скрытая угроза.

— Могущественная богиня, — девушка замялась. — Скажи, позволено ли мне говорить о тебе моему хозяину? Или он не должен знать, что я тебя вижу и служу тебе?

— Ему это ни к чему, — богиня слегка повела плечом. — Но если он вдруг узнает — мне это не сможет навредить. Но ты не обязана говорить ему обо мне. Я знаю, ты часто хочешь одернуть его, указать — насколько часто он сам поминает удачу. Насколько часто удача сопутствует ему. Это не нужно. Не нужно, чтобы мне служил колдун. Да он и не будет! Мне нужно, чтобы почитала меня ты.

— Я почитаю тебя, могущественная Нефер, — прошелестела Накато. — Я помню, чем тебе обязана. И храню благодарность в моем сердце!

Задумалась. Богиня не хочет почтения колдунов. Да и колдуны — сколько помнила девушка с пребывания своего в Ошакати — не слишком рвались почитать созидателей и владык мира. Странность? Еще какая! Только расспрашивать Нефер она бы не решилась. Едва ли та ответит. Нефер ветрена и капризна. И ее расположение легко может смениться гневом. Поэтому Накато сидела, опустив голову к земле.

Рыжие отсветы пламени плясали вокруг.

Слишком тихо, — подумалось вдруг девушке. Она подняла взгляд. Бездумно подбросила несколько веток пучок сухой травы в огонь.

И, кроме огня, ничего не увидела. Богиня исчезла — бесшумно, не прощаясь. Просто растворилась в воздухе. Взяла предназначавшееся ей подношение — и ушла. Ну что ж.

— Да будет воля твоя, Нефер, — шепнула Накато. — До встречи!

— Я всегда рядом, — прошелестел ветер в степной траве. Или это ей лишь почудилось?

Нет, богиня слышала ее слова. Она слышит все! Боги вездесущи и могущественны — им подвластно все в этом мире.

И ей никогда не чудится. Всякий раз, когда Накато думала, что голос богини ей почудился — оказывалось, что та и впрямь обращалась к ней. А она в своем упрямстве заблуждалась. И пропускала мимо ушей то, что следовало принять к сведению. За что впоследствии приходилось расплачиваться.

Нефер рядом. Всегда рядом. Иначе не может быть.

Накато посидела еще немного перед прогорающим костром, бездумно глядя, как пляшут алые отсветы по обугленным веткам колючего кустарника. Потом принялась сгребать ладонями снег, который расчистила в самом начале, чтоб развести огонь. Засыпать пламя — чтобы единой искорки не осталось. А потом это место заметет метелями. По весне же снег стает, не оставив и следа на земле. Главное, чтоб ее в кочевье не хватились.