Но зачем Адвар сказала, что Накато – хиу?

Виски пронзила разламывающая боль. Тяжело думать, напрягая все силы разума, когда находишься в таком состоянии. В голове болталась вязкая муть, и мысли тяжело ворочались в этой мути.

- Эй! – ее ткнули ногой под ребра. – Не надо прикидываться, хуже будет!

Боги и духи, куда уж хуже! Накато хрипло вздохнула. Попыталась свернуться клубком на земле, но веревки не позволяли.

- Ты уверена, что она – хиу? – спросил голос Фараджа.

- Это откровение мне пришло, - тихо отозвалась Рамла. – Она – хиу, и она хочет уничтожить нас всех. И тебя, и твое племя.

- Чем я мог разгневать племя хиу? – шепнул Фарадж с ужасом.

- Ей заплатили, - мрачно отозвалась ведунья.

- Никто не может заплатить хиу, чтобы натравить ее на своих врагов! – крикнул глава кочевья. – Что можно предложить настолько могущественному созданию?!

- Ты видишь. Сколь бы ни была она могущественна – но сейчас она лежит здесь, перед нами, связанная. И она ответит на все вопросы. Ей придется.

Повисло молчание. Тишина загустела в мгновение ока – словно весь мир вымер. Не слышно сделалось ни голосов, ни даже человеческого дыхания. Только дышал тихо-тихо и потрескивал огонь в жаровне. Или слух подводит, или снаружи и правда не доносится ни звука.

Вот, значит, как. Ее, Накато, назвали хиу. И сказали, что ей заплатили.

Да! Адвар ведь не могла сказать об Амади, о том, что Накато – измененная, и о том, как из тела изгнали сперва одного шамана, после – другого.

В степях нет измененных, и колдуны с равнины забредают сюда редко.

- Послушай, - снова заговорила Рамла. – Ты напрасно надеешься, что сможешь собраться с силами и сбежать. Неважно, сколько времени тебе придется провести так. Но для тебя будет лучше, если ты сама все расскажешь. Как можно раньше! Ну! – прибавила она нетерпеливо, встряхнув Накато за плечо.

Знать бы еще, что ей наболтала Адвар. Тогда б, наверное, можно было придумать что-нибудь.

- Оставь, - проговорил Фарадж. – Она не сбежит. А время у нас еще есть. Она не станет говорить сама. Тот, кто готов расстаться со своими тайнами, чтобы спасти свою жизнь, начинает говорить сразу. С ней придется повозиться.

- Я ей верила, - шепнула хрипло Рамла.

- Что поделать. Возможно, ведьма-хиу захватила ее тело после того, как она очутилась здесь. В конце концов, не могла ведь хиу знать наверняка, кто именно ее купит.

А ведь поди поспорь. Фарадж умен – не зря глава кочевья! А вот Амади на самом деле не знал, кто именно купит и ее, и Рамлу. Просто приказал держаться за ведунью, чтобы с нею попасть к покупателю, достаточно богатому, чтоб заплатить за настоящую шхарт. И достаточно дальновидному, чтобы прислушиваться к словам ведуньи.

Шорох. Они все ушли, оставили ее?

Накато снова открыла глаза, попыталась сфокусировать взгляд. Жаровня по-прежнему горела, но людей она не видела. Правда, она вообще плохо видела сейчас в полумраке. Зрение подводило – да и неудивительно.

Значит, ведьму-хиу тоже можно лишить сил дымом цвета червей?

Едва ли это знание чем-то ей поможет. Фарадж намерен силой выбить из нее тайны, которые она скрывает. Беда в том, что она не в силах придумать мало-мальски подходящую ложь. А правда – даже если и рассказать все, как есть – его не устроит. Она не совпадает с тем, что Рамла видела в своем так называемом потустороннем знамении.

*** ***

Что рассказывать Фараджу? Молчать не выйдет. А значит, нужно придумать, что лгать, пока у нее осталось время.

Итак. Глава кочевья и его видящая считают, что она – ведьма-хиу. И ей заплатили за то, чтобы привела это кочевье к гибели. А чтобы погубить кочевье, она, видимо, решила начать с шамана. Оно и верно: без шамана кочевье делается уязвимым. Воины и вождь защитят его от вражеского нападения. Но от мистических угроз и недовольства богов оградить будет некому. И некому указать на дурные предзнаменования.

Фарадж захочет узнать, кто напустил на него злобную хиу.

Нет, не то. Глупо пытаться врать о том, кто желает уничтожения этого племени. Она и не знает, чье имя можно назвать. Нужно начать с того, как вернуть шамана в его тело.

Эх, знала бы она такой способ! Как было бы просто: подсказать Фараджу, чем вернуть шамана. Вроде как, испугавшись, выдать тайну. А уж Амади, вернувшись, скажет, что изгонит дух хиу из рабыни, и та снова сможет служить.

Вот только – откуда ж ей знать такой способ?

А может, сказать, что на шамана напал во сне дух его мертвого предшественника? Это ведь правда! Что, если Фараджу известен способ помочь в этом случае?

Слишком все зыбко и ненадежно. Хиу…

Если ведьмы-шхарт были видящими, могли беседовать с духами, то хиу назывались – повелевающие людскими душами. Считалось, что ведьма-хиу может запросто вытеснить из тела любого человека его дух, самой заняв его место. И это было малой частью того, что находилось во власти хиу.

Потому как сами хиу не были людьми.

Кто они такие – не знал никто. Кое-кто считал, что хиу – порождение мира. Такое же, как животные, деревья и камни. Люди. И духи.

Стоящие между миром явленным и потусторонним, наделенные разумом, схожим с людским. И могуществом, схожим с магами и шаманами.

Нечто, неизмеримо менее сильное, чем боги. И существенно более сильное, чем люди. Не каждый шаман или маг мог бы поспорить могуществом с ведьмой-хиу. Но что они собой представляют – не знал никто. Из тех, кто сталкивался с этими существами, выживали немногие. О том, чтобы раскрыть их тайны, не могло быть и речи. И даже упоминать их боялись.

*** ***

Накато беззвучно рассмеялась над собственной наивностью, услышав голос Таонга в голове.

Она-то раздумывала – зачем Адвар назвала ее именно ведьмой-хиу. Не потому ведь, что не придумала ничего лучшего? О чем только думала?!

Адвар думала о том, что с нее сдерут все амулеты. И тот, который дал ей Амади, тоже.

Все это ради того, чтобы оставить ее без амулета?! Видимо, и Адвар не все хорошо обдумала. Она решила сделать ее, Накато, уязвимой для духов разгневанных шаманов.

Накато все это время раздумывала, что ей делать с разозленным Фараджем и Рамлой. О шаманах она не подумала.

Придумать ложь, чтобы вывернуться. Или хотя бы помочь вернуться Амади. Бессмысленно.

Ей следовало подумать, что она станет говорить духам шаманов, когда те наконец доберутся до нее. Но она совершенно про них забыла, занятая раздумьями – как убедить Фараджа в своей невиновности. Или хотя бы – как исхитриться, чтобы выбить себе отсрочку, послабление и выбраться из ловушки.

Из ловушки, что ей подстроила Адвар, ей не выбраться.

Духи шаманов прекрасно знают, кто она такая. И какую роль сыграла в их судьбах. Их ей не обмануть никакой ложью!

Обдумать все это ей не удалось. Она осознала только, что теряет ощущение собственного тела. Окружавшая ее чернота сменилась слабым сумраком, затем – свистящим вихрем, сквозь который ничего не было видно. А потом гул бури и клубящийся мутный сумрак уступили место прохладному желтоватому свету, окутавшему со всех сторон.

А снаружи, должно быть, выглядит, будто ведьма потеряла сознание, пока находилась одна связанная в шатре, где ее оставили.

Никто и не удивится – ведь ее щедро окурили дымом цвета червей. Они просто будут ждать, чтобы она пришла в себя. Этого времени духам шаманов хватит…

Свет окутывал сверху, снизу, с боков. Да верх и низ попросту терялись – определить их не удавалось. Накато пыталась двигаться – но ощущение тела тоже пропало.

- Вот и попалась, - голос Таонга. – Не вышло перехитрить нас!

- Что вам самим-то мешало обратиться к шхарт? – осведомилась Накато.

Безнадежность накатывала, парализуя волю. Но задавать-то вопросы она еще могла!

- Мы решили подождать, - насмешливо отозвался шаман. – Ты забыла – мы здесь видим все, что происходит в мире! Видим связи между предметами и событиями. И нам ни к чему спешить, пока есть те, что все сделают за нас.