Он уже не успел! Враг – вот он, сокрушил первый заслон. Остались считанные мгновения до того, как снесут и шатры в несколько рядов, и шамана с его ворожбой.

Она замерла на миг, прикрыв глаза. Что ей за дело? Сомнут это кочевье, оставшееся без сильнейших своих защитников. Почему она тревожится из-за этого?

Это – не ее род, не ее племя. Здесь нет тех, кто ей дорог. Есть глава – Фарадж, который купил ее. Есть Рамла – давно надоевшая своими капризами.

Земля содрогнулась под ногами так, что удар отозвался в груди. Накато едва устояла на ногах. Совсем близко взметнулась к небесам стена пыли. Воздух помутнел, сделалось душно. В горле запершило от тонкой пыли, которую взмели копыта животных и тяжелые удары по земле, снесшие наскоро поставленные защитниками ограждения из плетеных кибиток, громадных костей, что служили обычно подпорками для шатров, и тяжелых огромных глиняных кувшинов.

Все это защитники стянули, окружив стоянку – чтобы их не смели сразу. И налетчики вправду запнулись на этой преграде. Замедлились.

Чтобы сокрушить препятствие – им понадобилось не одно мгновение. Но вот теперь им ничто не помешает. Они сметут немногочисленных воинов стойбища.

Додумать не успела – новый удар сотряс землю сильнее прежнего. Накато не удержалась на ногах, села наземь. Что это? Что можно еще крушить, чтобы почва попросту подпрыгивала под ногами?! Такое ощущение, что налетчики застыли, окружив стоянку, и просто заставляют своих животных топать копытами о землю. А звуков драки и ударов оружия, звона натянутых сухожилий и свиста выпускаемых стрел не слышно.

Только успела подумать – раздался свист.

Лучники! Не иначе – проснулись. Больно долго их слышно не было. Оглушительный рев разом с нескольких сторон – это животным, несшим всадников, копья вонзались в мышцы. Вот звук опрокинувшегося наземь животного, судорожно бьющего и гребущего копытами от боли, рев и визг прижатого тушей к земле всадника.

Значит, это защитники кочевья принялись стрелять и швырять копья по нападавшим. Те, видимо, приостановились возле преграды – этим и воспользовались.

А потом в воздухе разлился тяжелый гул. Накато, не удержавшись, сжала изо всех сил уши ладонями. Однако гул просачивался, давил на голову, так, что, казалось, сейчас лопнут перепонки в ушах. Или даже сама голова.

И шел этот гул не снаружи. Не со стороны нападавших.

Он рождался где-то недалеко, среди шатров. Накато, позабыв про шхарт, бездумно кинулась туда, где, как ей казалось, находился источник неведомого гула. И застыла, поняв, что снова выскочила к шатру шамана.

Может, она и не остановилась бы. Но мощное содрогание воздуха ударило, задержав ее тело и не позволив сделать следующего шага.

Так вот зачем он так торопливо выкладывал всякие снадобья из своего шатра! – озарило ее. Готовил какое-то колдовство.

И ведь помогло! Воздух загустел так, что его можно было пощупать пальцами. Он едва проходил в грудь, так что дышать было тяжело. Голова кружилась. В ушах шумело – то ли от того, что дыхание замедлилось, то ли после невидимого удара. Перед глазами плыло – точно она глядела на мир сквозь марево, что образуется над горящим костром.

И что же, задержит это тех, кто вздумал напасть? Так ведь и у них наверняка шаман есть, тоже что-нибудь наколдует!

За шатрами, как назло, ничего не было видно.

Только пыль стояла столбом, так, что казалось – бурый туман окутал стоянку. Она поднималась выше шатров, скрадывала то, что можно было бы увидеть за ними.

Накато попыталась шевельнуться – безуспешно. На миг она ощутила себя мухой, застрявшей в густой смоле. Воздух сдавил со всех сторон.

А потом она, рванувшись особенно сильно, полетела с размаху носом в землю. И тут же обрушились звуки – крики, грохот, рев и визг животных. Почва под телом заходила ходуном, затряслась. Оглушенная Накато стиснула зубы, но они все равно мелко стучали друг о друга.

Как это она пропустила момент, когда все стихло? Должно быть, когда самый воздух застыл. Теперь же все вернулось на круги своя.

Затрещал один из шатров, и купол опал, завалившись на один бок. Кажется, такую картину она как-то уже видела.

Накато хотела вскочить – и перед ней не пойми откуда выскочил всадник верхом на разъяренном зубре. Он натянул повод, и животное взвилось на дыбы. Девушка поторопилась откатиться из-под копыт, пока не пришибло.

Всадник заорал, поднял копье и ринулся дальше. Не иначе – решил не тратить время на бесполезную слабую рабыню.

Пальцы Накато сжались на случайно попавшемся камне.

Она – не простая рабыня. И всадник зря так беспечно оставил ее. Она, не поднимаясь с земли, с силой запустила камень ему в спину. И тот, свистнув, ударил зубра в крестец. Да так, что громадное животное споткнулось, шатнувшись вперед, и с ревом завалилось набок, подминая под себя всадника.

Вот так-то! Она тоже не беспомощна. И может помочь отстоять кочевье.

И никаких подозрений она не вызовет: сейчас творится такой хаос, что никто не заметит ее. А заметит – так не поймет, почему она очутилась не там, где следует. И даже не задумается над странностью – всем сейчас не до того. А задумается – так решит, что показалось. Сама она всегда может сказать, что испугалась налета и, ничего не соображая, выскочила из шатра. А куда дальше понесли ноги – не помнит. Мудрено ли потерять разум от того, что происходит?

Следующий выскочивший на нее налетчик вовсе не понял, что произошло. Он, скорее всего, и заметить не успел женщину под копытами своего зубра.

Была бы на месте Накато другая – на этом бы и оборвалась жизнь несчастной. Ее попросту затоптали бы.

Вместо того, чтобы дернуться в сторону, девушка, прянула аккурат под ноги животного. Ухватила за переднюю и дернула, выкручивая. На такой скорости зубр не имел возможности восстановить равновесие. С оглушительным ревом он запнулся и врезался головой в землю. Всадник слетел со спины и пронесся вверх тормашками далеко вперед. Полет его остановил один из шатров.

Накато зачерпнула горсть пыли и размазала себе по лицу. На всякий случай – если так-таки приметят свои, чтобы не признали. А признали – так усомнились.

После этого вскочила на ноги и кинулась туда, откуда доносился самый сильный грохот и гвалт.

На окраинах стоянки царили толчея и неразбериха.

Внимания на Накато не обратил никто. Кому до нее могло случиться дело, когда враги рвались остервенело сквозь хлипкие преграды и ряды защитников к шатрам? Поразительно, как их до сих пор ухитрялись сдерживать.

Впрочем, те всадники, на которых наткнулась Накато, были не единственными, кому удалось пробить оборону. Так что к линии защиты ей приблизиться не удалось.

И нужды в том не было.

Останавливать тех, кто прорвался, оказалось практически некому: все защитники сгрудились на границе стойбища. И прикладывали все усилия, чтобы не пропустить никого внутрь, к шатрам. Накато знала, что женщин и детей вывели и согнали в кучу в самой середине. Так будет меньше риск, что кто-нибудь пострадает в свалке. И больше обитателей кочевья уцелеет, если защитники сумеют отбиться.

Немногие воины остались с ними. Если защиту по окраинам стоянки прорвут – женщинам и детям придется или сдаться, или отбиваться самостоятельно.

И им так и приходилось поступать, когда отдельные всадники обходили защитников. Вот эти-то, отделившиеся от общей свалки налетчики, и стали целью для Накато.

Она затаилась под одним из крайних шатров – там, где ее не могли заметить. Всадники, взмыленные и заполошенные, неслись, не обращая внимания ни на что. А когда налетчик понимал, что свалило его вместе с зубром в пыль, становилось поздно. Да и наверняка отнюдь не все успевали понять: падение вместе с несущимся со всех ног животным из любого способно вышибить дух.

Неразбериха усиливалась. Пыль в воздухе делалась гуще, а от грохота закладывало уши.

Когда по воздуху прошла очередная волна тяжелого гула, Накато даже не сразу заметила это. Решила в первый момент, что очередной наездник чересчур резко полетел наземь, потому от удара о землю так грохнуло.