*** ***

- Спишь? – с ухмылкой осведомился Амади.

- Мастер! – Накато вскинулась. – Рамла приказала мне ждать зова, - она растерянно огляделась.

Кругом клубился непроглядный туман. Она заснула? Как же она могла?

- А ты сделай вид, что услышала ее зов, - колдун выразительно взглянул ей в глаза. – Ступай в шатер! Твоя Рамла сейчас ничего не заметит – ей не до того, что творится в явленном мире.

- Ты хочешь, чтобы я ослушалась? – девушка насторожилась.

- Не ослушалась, а выполнила приказ, - он усмехнулся. – Ты ведь не обязана отличать настоящий зов от мнимого. Может, тебя духи запутали!

- Я поняла, мастер, - девушка кивнула.

Растерянность точно ветром сдуло. Что ж, вот и окончилось вынужденное безделье, заставлявшее маяться тоской и неясными стремлениями. Все снова предельно понятно и просто. У колдуна дозрел план, и он станет воплощать его в жизнь. А она, его послушное орудие, поможет ему во всем.

- Итак, ты идешь в шатер, - принялся деловито перечислять Амади. – Если шхарт что-то тебе и скажет – не обращай внимания. После она об этом не вспомнит.

Значит, не в таком она и беспамятстве сейчас, - заключила Накато. Но после того, что прикажет сделать колдун, забудет все, что происходило.

- В шатре она раскладывала травы. Возьмешь целый пучок красного вьюна и бросишь в жаровню. Когда шхарт обеспамятеет, найди сухие лепестки цвета червей. Бросишь следом щепоть. Проследишь, чтобы она вдохнула дым от них.

- Как это? – удивилась Накато. – Как я могу устроить это?

- Кусок ткани возьмешь, - в голосе Амади проскользнуло нетерпение. – И помашешь на нее так, чтобы дым пошел в лицо! Нескольких вдохов достаточно. После – уляжешься рядом с ней. Как в себя придешь – говори, что она сама звала тебя! Ты помчалась на зов, увидела хозяйку в беспамятстве. Кинулась к ней – да помочь не успела. Ничего дальше и не помнишь. Помнишь только, как ноги подкосились.

- Я поняла, мастер, - она кивнула.

- Ну, тогда ступай. Не медли!

Колдун махнул рукой – и Накато встряхнулась, приходя в себя возле шатра. Как это она ухитрилась сидя заснуть?! И долго ли так проспала.

Неважно! Она помнила каждое слово полученного приказа. Вскочила на ноги и кинулась внутрь, не обращая внимания на возмущенный вопль Рамлы.

Если б у нее оставалось обычное человеческое зрение – ни за что не разобрала бы, где среди груды разложенных трав притаились стебли красного вьюна. Но она со своей способностью видеть даже в глубоком сумраке углядела иссохший бесформенный пучок в несколько мгновений. Ухватила и, не раздумывая, швырнула в жаровню. От той повалил густой дым, заставив Рамлу закашляться. Гневный вопль захлебнулся и смолк. Рамла мешком завалилась набок.

Отлично! Теперь – отыскать сушеные лепестки.

Интересно, почему эти цветы зовут цветом червей? Накато ни разу не замечала, чтобы озерные черви пытались есть эти цветы или их листья. Может, из-за того, что росли они обычно совсем рядом с берегами озер, а червей выкапывали по берегам? Но тогда правильнее было бы назвать цветок озерным цветом…

Накато тряхнула головой. Нашла время раздумывать над этим!

Амади сказал – щепоть лепестков. Она выудила из свертка тонкой дубленой кожи тремя пальцами крошащиеся лепестки, швырнула на алеющие угли. Ухватила небольшую подушку с ложа и принялась гнать густеющий дым в лицо лежащей Рамле.

Убедившись, что та вдохнула несколько раз, завернула сверток и сунула на место.

И что, долго теперь ждать? Амади сказал – ей придется сделать вид, что тоже потеряла сознание. Когда-то кто-нибудь решится заглянуть в шатер? Эдак придется сидеть до самого полудня, а то и до заката. Она выудила из подмышки кусок сыра. Пока время точно есть, можно подкрепиться.

Она не успела откусить ни кусочка. Голова внезапно закружилась, Накато поняла, что заваливается на пол. Все, что сумела – отбросить кусок подальше от себя, к ложу – вроде как свалился незаметно с подноса со снедью.

Перед глазами все затянуло чернотой. Последнее, что она поняла – упала головой прямо на свою хозяйку.

Вспышка сожаления – так и не успела поесть.

Последняя мысль – а ждать, когда кто-нибудь заглянет в шатер, не придется: похоже, их с Рамлой приведут в себя одновременно.

*** ***

- Мне сказали, Рамла не звала тебя, - Фарадж, хмурясь, глядел на Накато.

- Я услышала зов, - заплетающимся языком выговорила та.

Говорить было тяжело, губы одеревенели. Голова гудела, глаза не желали открываться – казалось, они безнадежно заплыли. Фараджа она едва видела, а слабый предзакатный свет больно резал глаза.

- Ты уверена, что слышала зов? – настойчиво переспросил он.

- Госпожа сказала, чтобы я ждала зова. Чтобы не смела без зова являться. И я услышала…

Она не выдержала, прикрыла глаза. Все равно отекшие веки толком не поднять, а лучи покрасневшего солнца слишком яркие.

- Клянусь, господин, она дрыхла, ей, должно, во сне привиделось! – зачастил рядом чей-то голос. – Тихо было в шатре – клянусь, господин! Ни слова, ни звука. А эта дрыхла-дрыхла, и вдруг – подскочила и шмыг в шатер!

- Так и было? – настойчиво вопросил Фарадж. – Эй, ты! – ногой толкнул слегка Накато. – Снова спишь?!

Она замычала в ответ. Хотела, как и приказывал Амади, сказать – мол, неправда все, не спала она, и пошла по зову. Но слова не выговаривались, опухший задеревеневший язык не желал ворочаться.

- Чего мычишь? Врешь мне?

Накато помотала вяло головой.

- Чего ты хочешь от нее, господин, - вступил еще один голос – Накато узнала лекарку рабов. – Она не в себе, и говорить толком не может. Может статься, она и не помнит тоже ничего! Ты подожди, пока отлежится, в себя придет. Тогда и станешь допрос учинять да наказывать, коли заслужила. Она сейчас и не поймет ничего.

Изумительно – рассудительная речь старухи утихомирила Фараджа. Только что он кипел от раздражения – и вот уж в момент утихомирился.

Накато уловила перемену по звуку дыхания. А вот кто это только что ее поносил? Кто-то из служанок, только голоса она не признала. Да, признаться, она и не пыталась запомнить голосов других рабынь и служанок.

Глава кочевья постоял рядом немного и пошел прочь. Накато попыталась понять, где она сама очутилась.

Видимо, ее принесли к старухе-лекарке. Уже закат – это выходит, она провалялась без сознания целый день? Выходит, так. Про Рамлу ничего не говорили. Правда ли та ничего не помнит, как и обещал Амади?

И отчего ей так подурнело? Должно быть, это все дым от красного вьюна и цвета червей. Эх, ничего она в травах не понимала!

- Бабушка, - выдавила она через силу.

- Что тебе? – откликнулась тут же лекарка. – Дурно, воды хочешь? Сейчас.

- Бабушка, - повторила Накато. – Госпожа… научи меня разбираться в травах.

- Чего?! – изумилась та. – Эк тебя сморило, заплело. Молчи уж!

- Научи, - повторила она настойчиво. Приоткрыла глаза через силу, ухватила лекарку за руку непривычно ослабшими пальцами. – Прошу. Я сделаю все, что скажешь, - язык заплетался, и часть слов она проглатывала. – Я сильная!

- Молчи! – сурово прикрикнула старуха. – Выискалась сильная. Тебя мне в помощницы никто не давал, ты шхарт служишь! Да и ни к чему мне такая помощница. Травному делу сызмальства учатся – а иначе проку не будет. И лежи, молчи – сил вон не осталось. Отправишься вот как раз к духам, за грань!

Неужто это все от дыма? Колдун не предупреждал.

Накато забыла, когда чувствовала себя настолько скверно. Ни глаза толком открыть, ни пошевелиться. Мысли – и те ворочались неохотно, тяжело.

Но главное она сообразила: ей не хватает знаний о травах! Она выполнила приказ Амади, бросила в жаровню пучки трав, каких было сказано, не задумавшись даже на мгновение! И вот результат. А вот лекарка наверняка сможет ей поведать о свойствах трав и кореньев – тогда в следующий раз она не попадет так впросак. По крайней мере, будет знать, чего ожидать.